Форум » Фанфики » Сказки параллельных миров » Ответить
Сказки параллельных миров
Кванга: Это не столько фанфик, сколько художественное воплощение некоторых идей, появившихся у меня в процессе изучения темы "Сюжеты возможных и не возможных фанфиков".
Кванга: Разумеется, напоминает. Ведь мой герой свои идеи черпает из прочитанных книг и просмотренных фильмов. А вообще, последняя часть была написана только для того, чтобы "озвучить" вот такую возможность возвращения Бастинды.
Кастальо: респект! А я все жду вариацию по Загадочным снам
Кванга: Предупреждение! Очень мрачно, очень безысходно, абсолютно не сказочно, навеяно приближающимся концом света. Безнадёжная параллель Квартира выглядела так, словно хозяева покинули её много лет назад: рассохшаяся мебель, выцветшие шторы, паутина в углах, на всём толстый слой пыли, разгром и запустение. Душераздирающее зрелище, как сказал бы герой известного мультфильма. Я подошёл к окну. Пейзаж, открывшийся моему взору, радовал ещё меньше. Слякотная зима выкрасила дома и улицы в грязно-серый цвет. Изломанные деревья угрюмо чернели вдоль проспекта. Ржавые коробки автомобилей слепо смотрели выбитыми фарами. Ни одного прохожего я не увидел. Не было даже птиц. Складывалось впечатление, что люди покинули город навсегда… и хорошо, если только город. И хорошо, если покинули, а не вымерли, например, от какой-нибудь эпидемии. Может, в этом мире уже состоялся пресловутый конец света? В сквере напротив, там, где в моём мире была детская площадка, я увидел на постаменте знакомые очертания роденовского мыслителя. Он сидел, обхватив голову руками, и его согбенная фигура выражала воистину вселенское отчаяние. Я поёжился и поскорее отошёл от окна. Оказывается, существуют и вот такие параллели – жуткие и безжизненные. Оставаться здесь, пусть даже на короткое время, у меня не было ни малейшего желания. Зеркало, естественно, молчало. Я знал, что надо делать, но не знал, как. Для начала я вытер зеркало от пыли. Для этого пришлось воспользоваться собственным рукавом. Мутное, облупившееся зеркало с неохотой отразило моё не слишком весёлое лицо. Как же его включить? В квартире не обнаружилось ни единой книги, ни единого журнала. Телевизор не работал, компьютер отсутствовал, слушателей тоже не наблюдалось. Не рассказывать же сказку самому себе! Я был порядком озадачен. Впервые мне пришло в голову, что мой легкомысленный тур по параллельным мирам может завершиться вовсе не счастливым возвращением в родные пенаты. Ну уж нет! Сидеть сложа руки я не намерен. Я обязательно что-нибудь придумаю… Я успел навернуть по комнате кругов, наверное, двадцать, прежде чем обратил внимание на лежащие под журнальным столиком листы бумаги. Стряхнув с них многолетнюю пыль, я понял, что отчаиваться рано. В моих руках были безжалостно выдранные из какой-то книги страницы с текстом, который вполне мог меня спасти. Я встал напротив зеркала и принялся читать. " …голова раскалывалась от боли. Я ничего не помнил. На руке у меня кровоточила ссадина, колено распухло… Что со мной произошло? Почему-то мне казалось, что я откуда-то упал. Причём, упал с большой высоты и очень внезапно. Как такое может быть? Люди ведь не умеют летать! И вообще – где я? В памяти моей были явные провалы, я даже имя своё припомнил с трудом. Окружающий меня лес выглядел неприветливо. Поникшие деревья, пожелтевшая трава, ковёр бурых листьев под ногами, тишина и запустение. Ни птиц, ни зверей. Повинуясь неясному побуждению, я пошёл на запад. Почему-то мне представлялось, что мне следует идти именно туда. Судя по солнцу, день только начался, так что времени у меня было достаточно. Я надеялся до вечера выйти к какому-нибудь городку. Довольно быстро я вышел к дороге. Она вся была усыпана толстым слоем листвы, идти по ней было намного проще, чем по лесу, к тому же я был уверен, что она выведет меня к какому-нибудь населённому пункту. И я не ошибся. Но первая же попавшаяся мне деревня оказалась заброшенной. В ней было не больше десятка маленьких (слишком маленьких, на мой взгляд) домиков, в которых не обнаружилось ни одного человека. И крыши у домов были странные – остроконечные и какие-то слишком игрушечные. Когда-то все они были выкрашены в голубой цвет, но со временем краска облупилась, и теперь все эти дома являли собой весьма жалкое зрелище. И вновь мне почему-то показалось, что я нечто подобное уже видел, и не раз. Долго я стоял в раздумьях, пытаясь собрать разбегающиеся мысли и не зная, что предпринять. Наконец что-то подтолкнуло меня, я присел на корточки, разгрёб руками слой листьев и обнаружил под ними странные жёлтые кирпичи. Дорога из жёлтого кирпича! Где я такое видел? Почему я её знаю? Нечто забытое шевельнулось в моей душе, какое-то светлое воспоминание из далёкого детства. Шелест страниц, голос мамы, волнующее ожидание чуда… Почему-то я был уверен, что идти по этой дороге мне придётся долго, несколько дней или даже неделю, но уже минут через десять, когда путь мне преградило русло пересохшей реки, на противоположном берегу я увидел городские стены. Издали город выглядел даже красиво. Лишь одно меня смутило. Это был довольно старый, даже старинный город. С высокими крепостными стенами, с зубчатыми башнями, с подъёмными воротами, со шпилями дворцов. Сказочная, почти игрушечная красота. Но, приблизившись к нему, я обнаружил, что сказка давно обветшала. Изрезанные трещинами стены осели, а кое-где и вовсе обвалились. Лохмотья флагов безвольно свисали со шпилей, окна зияли провалами, никто меня не встречал, некому было встречать. Зловещую тишину нарушали только редкие крики ворон, и унылый стон проржавевших ворот. Город меня поразил. Это был не город, это были руины. Трава прорастала сквозь мостовую, корни платанов крошили фундаменты домов, кустарники властвовали на балконах и крышах. Повсюду валялись разбитые статуи, отвалившаяся штукатурка, замшелые колонны устало кренились, – зрелище было жалкое и печальное. Под моей ногой что-то хрустнуло. Это были очки с зелёными…" В этом месте страница обрывалась. Я покосился на зеркало. Оно слабо вибрировало. Я взялся за другую страницу: "…по гулким залам пустого дворца. Очки я выбросил. Смотреть на зелёное запустение мне вовсе не улыбалось. Никакой праздничности в окружающую разруху они ни добавляли. Мне казалось, что я уже почти вспомнил, что ещё немного, и я смогу понять, куда я попал и что это за место. Там, где по моим ожиданиям должен был стоять трон, из пола торчали только ржавые скобы. Я стоял, осматриваясь, и пытался оживить свою память. Некогда зал был красив. Теперь же высокие окна с витражами были разбиты, украшения из стен безжалостно вырваны, потолочная роспись частично осыпалась, частично выцвела, по нежно-зелёной плитке полов змеились трещины. Запустение царило здесь, и это меня почему-то очень больно ранило. Словно мне доводилось бывать здесь прежде, когда всё вокруг блистало, радовало, восхищало… Жило. Надеясь вернуть душевное спокойствие, я долго бродил по пустынным залам. В одной из комнат обнаружился большой шкаф. Сам не знаю зачем, я потянул на себя скрипучую дверцу. И когда она распахнулась – я испугался так, что волосы встали дыбом. На меня пристально смотрело бледное мёртвое лицо. Подвешенный за шею человек, казалось, обвинял меня то ли за то, что я пришёл слишком поздно, то ли за то, что случайно потревожил его покой. На нём был голубой кафтан, побитый молью, широкополая шляпа с облупившимися бубенчиками, из бесформенной головы торчали ржавые кончики булавок. Не сразу я сообразил, что вижу перед собой висящее на гвоздике чучело с нарисованным лицом. И лицо это мне было очень хорошо знакомо. Да, да, это печальные останки бедного Страшилы смотрели на меня выцветшими нарисованными глазами, в которых уже совсем не было жизни. Весёлый некогда рот кривился в болезненной гримасе. Это было ужасно! Я помнил его. Я его вспомнил и вспомнил почти всё. Изумрудный город из моего детства! Чудесный сказочный город, в котором исполняются желания! Какой ураган занёс меня сюда? Почему судьбе было угодно привести меня в опустевший мир детских мечтаний? Как я желал, слушая сказку, очутиться однажды в этом дворце, нацепить зелёные очки, пожать мягкую руку соломенного правителя, встретиться с настоящим волшебством! Но разве мог я предположить, что это произойдёт вот так?! Сам не свой, направился я к выходу, и ещё одно потрясение ожидало меня. В темнеющей у стены бесформенной груде ржавого железа я увидел вдруг изъеденную коррозией голову, медную маслёнку, топор без топорища, какие-то шестерёнки и сочленения. Нужно ли уточнять, чьи это были останки? Страшная тоска охватила всё моё существо. Зачем, зачем, скажите, были все эти исполнения заветных желаний, все эти великие подвиги и бескорыстная дружба? Для чего нужно было идти по дороге из жёлтого кирпича, получать мозги и сердце, побеждать злых колдуний, во что-то надеяться и кому-то верить? Вот для этого?! Для того, чтобы в итоге всё завершилось таким вот жутким запустением? Чтобы никому не нужные лохмотья висели на гвоздике в рассохшемся шкафу? Чтобы от насквозь проржавевшего Дровосека осталась только позеленевшая маслёнка? В душе моей что-то окончательно надломилось. Я готов был разрыдаться. Мне казалось, что у меня кто-то злой и безжалостный отобрал вдруг что-то самое дорогое, самую важную частичку моего сердца. Жизнь вдруг потеряла для меня всякий смысл. Пожирающая беспросветная пустота распахнулась передо мной, и я закричал в равнодушное небо: – Зачем было всё?!.." От последнего листа остался совсем небольшой кусочек: " – Бедолага. Угораздило же его приземлиться в этом заброшенном парке. – Ну, приземлиться, это мягко сказано. Он буквально рухнул. От самолёта остались одни обломки. Удивительно, что он ничего себе не сломал. – Зато так основательно приложился головой, что почти полностью потерял память. А тут ещё эти декорации. Их давно собирались разобрать, да всё руки не доходят. Кто бы мог подумать, что его настолько потрясёт обычное чучело? – Он думал, что всё это на самом деле. Как вы полагаете, у него есть шансы на исцеление? – Случай трудный. Он совершенно не хочет жить. Он убеждён, что всё бессмыслен…" Уронив обрывки страниц на пол, я в задумчивости смотрел на затуманившееся зеркало. Печальная история, обрывки которой мне удалось прочитать, не была похожа на сказку, но тем не менее она сработала. Пора было уходить. Оставаться здесь мне совершенно не хотелось. Я кое-как протиснулся сквозь усталое стекло и покинул эту печальную параллель с надеждой на то, что если где-то случился конец света, то где-то должно случиться и его начало.
nura1978: а по-моему жизнеутверждающе ) ну, в достаточной степени ) и такое... ну, раз летчик, ничего. лисицы, золотые колосья... выкарабкается
Donald: Да!..
Кванга: Чтобы хоть как-то оправдаться за не слишком весёлую предыдущую часть, почти сразу выкладываю следующую: Ленивая параллель – На тебе лица нет, – сказал двойник. – Давай-ка я постелю прямо здесь, на диване. Тебе отдохнуть надо. А утром, на свежую голову и отправишься. Сопротивляться у меня не было ни сил, ни желания. Уютная, абсолютно домашняя обстановка этого дома подействовала на меня столь расслабляюще, что, если бы не присутствие моего двойника, я решил бы, что наконец-то вернулся в свою настоящую квартиру. Как ни странно, сон ко мне не шёл. Я ворочался, вертелся, вздыхал, старательно закрывал глаза – ничего не помогало. Дверь была приоткрыта, из детской комнаты доносились негромкие голоса, и я невольно прислушался. – Ты почему платье на плечики не повесила? Тебе мама что велела? – Не хочу! – Почему? – Мне лень. – Ай-яй-яй! Такая маленькая, а уже такая ленивая. Надо что-то срочно с этим делать. – Ничего не надо делать. Вот когда я вырасту, тогда и перестану лениться. – Ах, вот как ты думаешь. Ну ладно, спи тогда. Ленивой тебе ночи. – А сказку? – Знаешь, мне что-то неохота сегодня сказку рассказывать. – Почему? – Да как-то лень. – Ну, папка, ну, расскажи, ну, пожа-а-алуйста! А то я не засну! Тебе же хуже будет! Не выспишься и на работу опоздаешь. – Вот как, значит. Угрозы пошли? Ну, хорошо. Какую рассказать? – Про Элли. – Опять про Элли? Не надоело? – Ни капельки. – Ну, смотри, сама напросилась. Пожалеешь, да поздно будет. – Фигушки, не пожалею. – Не ругайся. Лежи тихонько и слушай. Гхм! Как ты уже знаешь, ураган зашвырнул фургончик в Волшебную страну, а сам поскорее улетел отдыхать, потому что очень устал. Фургончик полетел вниз прямо на злую колдунью Гингему, которая как раз собирала лягушек себе на обед. Видит Гингема, что ей надо или убегать со всех ног, или погибать. Подумала она, подумала, да и не побежала. Поленилась. И фургончик её, конечно, раздавил. Элли проснулась, вышла на улицу, а там уже добрая волшебница Виллина стоит, радуется, что Гингемы больше нет. – Хорошо прицелилась, – похвалила Виллина девочку. – Ты молодец. За это я подскажу тебе, как вернуться домой. Помоги кому-нибудь выполнить три заветных желания, и сразу окажешься в Канзасе. – А как это сделать? – спросила Элли. – Очень просто, – ответила Виллина. – Иди по дороге из жёлтого кирпича в Изумрудный город. – Пешком? – удивилась Элли. – А он далеко, этот город? – Очень далеко и дорога до него трудна и опасна, ведь в сказках по-другому не бывает. – Ну, тогда я не пойду, – сказала Элли и присела на крылечко. – Больно мне нужно тащиться пешком в такую даль. Мне лень. В детской приглушённо захихикали. – Смотри, громко не смейся, а то нашего гостя разбудишь. Слушай, что было дальше. Виллина была так поражена, что некоторое время даже не могла вымолвить ни слова. – Нет, девочка, – сказала она наконец. – Тебе всё же придётся идти к Гудвину. Иначе… Иначе тебе станет скучно, и ты… умрёшь здесь от голода. – У меня ножки устали, – сказала Элли. – А туфельки остались в Канзасе. Не пойду же я босиком. – В пещере у Гингемы хранятся чудесные серебряные башмачки. Они волшебные, тебе в них будет удобно и легко. Пусть твой удивительный зверёк принесёт их сюда. – Вот ещё, – отозвался на это Тотошка. Он валялся на траве, подставив тёплому солнышку своё мягкое брюшко. – Не пойду я ни в какую пещеру. Мне лень. – Папка, ну перестань! Рассказывай нормально. – Я нормально рассказываю. Это просто сказка такая… ленивая. В общем, не захотела Элли идти в Изумрудный город. Что тут было делать? Жевуны по приказу Виллины обули её в серебряные башмачки, посадили вместе с Тотошкой в тележку и повезли по дороге из жёлтого кирпича прямо к Гудвину. По пути им встретился сидящий на шесте Страшила. Страшиле там было очень хорошо. Он ленился с утра до вечера, болтал с воронами и ничего не делал. Мозги ему были не нужны, но Жевуны стащили его с шеста и тоже бросили в повозку. Страшила сопротивлялся и кричал: "Фигушки вам! Никуда я не поеду! Обойдусь без мозгов, мне и так хорошо! Когда я вырасту, мозги у меня и сами появятся!.. – Так, это что такое? Ах, ты подушками драться! Войну мне объявила! Получай тогда адекватный ответ! Вот тебе, вот тебе! Смотри, вазу разобъём, мама нас по головке не погладит!.. Ой-ёй-ёй! После яростного, но молчаливого сражения, когда в детской улеглись пыль и перья, двойник осторожно выглянул, убедился, что я сплю, и сказка продолжилась: – Итак, на чём мы остановились? Кто там у нас следующий, Железный Дровосек? Ну что о нём можно сказать? Он сильно заржавел и потому передвигался с большим трудом. И ещё он был очень тяжёлый. Жевуны как посмотрели на него, так сразу все в один голос и сказали: – Не-не-не, мы его не повезём, даже и не просите. Мы же надорвёмся. Пусть он лучше тут постоит. – Да, – согласился Дровосек. – Я лучше тут ещё немного поржавею, а вы мне моё сердце потом прямо сюда привезёте. Только не потеряйте его на обратном пути. И они поехали дальше без Дровосека. И сразу наткнулись на Ленивого Льва. Он лежал поперёк дороги и не хотел вставать. Он боялся, что если встанет, его запрягут в тележку, и тогда ему придётся тащить её в Изумрудный город. Жевуны пообещали Льву, что привезут ему от Гудвина бутылочку со средством от лени. Лев тяжело вздохнул и чуть-чуть подвинулся, чтобы они могли проехать. Следующая остановка была в замке Людоеда. Конечно, в этот замок можно было не заезжать, но бедным Жевунам до того надоело тащить повозку, что они не удержались и заехали. Они подумали, что голодный Людоед случайно съест если не песика, то хотя бы девчонку. И тогда повозка станет намного легче. О том, что съесть могут их самих, они подумать забыли. К их огорчению, Людоед девочку не съел. Он ущипнул Элли за руку, вот как я тебя сейчас щипаю, и недовольно сказал: – Она же сырая. Её варить надо. А у меня вся посуда немытая. Не варить же вашу девчонку в грязном котле. А кухарки нет, она отгул взяла до следующих выходных. – Пусть Элли посуду помоет, – обрадовались Жевуны. – Она девочка, она умеет. – Нет, посуду я мыть не буду, – наотрез отказалась Элли. – Мне лень. Варите меня так. – А так я не хочу, – заявил Людоед. – Я сырое мясо не ем. Я же не дикарь какой с островов Куру-Кусу. Езжайте в свой Изумрудный город и не мешайте мне лениться. И они уехали. К огромному огорчению Жевунов. Долго ли коротко ли, но прибыли они всё-таки в Изумрудный город. Пришли к Гудвину, так, мол, и так, а он им и говорит: – Что я вам, Пушкин, что ли, желания всякие исполнять? Я бы и сам в Канзас с удовольствием улетел, да мне воздушный шар надувать лень. Он слишком большой. Элли, Тотошка и Страшила не очень-то и огорчились, но всё-таки спросили, потому что нужно же было что-то спросить: – И что же нам теперь делать? – Что делать, что делать? – проворчал Гудвин. – Ничего не надо делать. Оставайтесь в Изумрудном городе навсегда. Здесь тоже неплохо кормят. – Папка, ты всю сказку переврал. Это же совсем из другого мультика. – Ну и пусть? Ты что, думаешь, Гудвин мультики смотреть не любит? Ого! Он же правитель самый главный. Чем ему ещё заниматься? Только мультики и смотреть с утра до вечера. Вот, значит, подумал Гудвин, и говорит: – Может, вы тогда к Бастинде в гости сходите, водой её обольёте? Мигуны на неё жалуются уже который год. Говорят, она настолько обленилась, что даже умываться перестала. И зубы не чистит. Позор на всю Волшебную страну! – Я умываюсь, – возразила дочка сонным голоском. – И зубы я чищу. – Ну, конечно. Я знаю. Ты же у меня не похожа на эту противную Бастинду. – А что там дальше было? Элли вернулась домой? – Знаешь, у этой сказки на редкость счастливый конец. Элли домой не вернулась. И это очень хорошо. Потому что в Канзасе ленивые девочки совершенно никому не нужны. – А как же волшебные башмачки? – Да вот так! Элли стукнула каблучками и сказала: "Несите меня домой, к папе и маме!" А башмачки сказали в ответ: – Делать нам больше нечего! Канзас – это так далеко! Нам лень. Тут и сказке конец. Ну, всё, спи, солнышко. Спокойной ночи. Я улыбнулся и тоже закрыл глаза. И уже сквозь сон почувствовал, как меня мягко уносит сквозь зеркало… лишь бы только не в Канзас.
nura1978: эта параллель мне вдруг открыла глаза на то, что я почему-то раньше не замечала - куча же есть народных сказок, где в основе сюжета путешествие героя к мудрецу/волшебнику/кому угодно, у которого герой хочет спросить совета, и по пути встречает трех существ, они все просят узнать что-то для них у волшебника, попыток конечно оказывается только три, и в результате свой вопрос герой не успевает задать. Возвращаясь, раздает трем героям, встреченным в обратном порядке, их ответы, и что-то из них помогает ему самому. Например так: жевуны просят Элли узнать, как им жить хорошо, лев - как перестать бояться, и кто-то еще чего-то (не придумала)) Элли же мечтает узнать у Гудвина, как ей вернуться в Канзас. В результате она узнает три ответа, но не свой, идет обратно, приносит льву валерьянку, а жевунам весть, что Гингему надо облить водой, и будет им счастье. Они обливают Гингему, она тает, и дарят Элли башмачки ))
Кванга: Да, действительно. Казалось бы, такая зачитанная сказка, а с каждым разом открываешь в ней какие-то новые грани. Вот и у меня в процессе написания последней части родилась идея чудесного кроссовера, и как раз на тему русских народных сказок. Мысли, в общем, сходятся...
Veloxirunner: от безысходной параллели я плакала. ну оччччень безысходно вышло ТТ *травмирована как гг*
Кванга: Чтобы никто больше не плакал и для того, чтобы залечить всех невольно травмированных, поспешно выкладываю следующую часть. Параллель с бюрократическим уклоном – Паспорт, – скучным голосом потребовал чиновник, сидящий за столом прямо напротив зеркала. Табличка на столе гласила: "Отдел по учёту прибытия и убытия незапланированных посетителей из смежных реальностей". – А может быть, я для начала оденусь? – спросил я не слишком вежливо. Я стоял перед ним в одних трусах, а вся моя одежда аккуратной стопкой лежала на полу. – А документики у вас на это соответствующие имеются? – сурово вопросил чиновник. – Какие документики? – Удостоверяющие, что эта одежда принадлежит именно вам. – Нет, – обозлился я. – У меня только техталон есть. На трусы. Чиновник весело захохотал: – Один ноль в вашу пользу. Одевайтесь, конечно. Я просто пошутил. Уж больно у вас выражение лица было… заманчивое. – Ну и шутки у вас, – проворчал я, торопливо натягивая джинсы. – А что, разве в вашей параллели, эта квартира отдана под офис? – Мы предпочитаем говорить не параллель, а реальность. И не офис, а учреждение. А вообще – да. Здесь уже давно не живут. Но вы не надейтесь, что так легко отделаетесь. Анкету заполнить всё равно придётся. – Я даже не спрашиваю, зачем, – заметил я, присаживаясь на не слишком мягкий стул. Чиновник улыбнулся: – Ну и напрасно. Без этой анкеты уйти отсюда вы не сможете. Приступим? Я оглянулся. В центре зеркала красовалась большая сургучная печать с витыми шнурами. – Валяйте, – вынужден был согласиться я. – ФИО, год рождения, место постоянного проживания, национальность?.. В общем, вопросы были стандартные. За исключением, разве что вопроса о самоназвании нашей реальности. Признаюсь, он поставил меня в тупик. Чиновник терпеливо ждал. – А как вы называете свою? – поинтересовался я. – Наша реальность, – улыбнулся чиновник. – А у вас здесь Путин есть? – Это кто? – Тогда прочерк. – Безымянная реальность. Хорошо. На чём попались? – Э-э-э… На сказке про Изумрудный город. – Автор? – Баум. То есть, Волков. Сначала Баум, а потом Волков. – Украл? – Переписал. – У вас это так называется? Я пожал плечами: – Ну-у, талантливо переписал. Читать интересно. – У нас остаться не планируете? – он посмотрел мне в глаза. – Вообще-то, нет. А что – разве можно? – Нельзя, – усмехнулся он. – Но некоторые пытались. – Если в вашей реальности все чиновники такие, как вы, я их понимаю. – Вы мне льстите. Но всё равно, спасибо. В комнату впорхнула хорошенькая секретарша, водрузила на стол несколько книг, мило мне улыбнулась и ушла. Чиновник протянул мне одну из книг: – Вот ваш пропуск. Оказывается, у нас эту сказку тоже знают. Я опустил взгляд: "Пособие для начинающих ревизоров. Порядок учёта мёртвых душ". Александр Сергеевич Гоголь. – Ох, прошу прощения, – спохватился чиновник. – Это не для вас. Вот эту возьмите. "Инспектор Великий и Ужасный". – значилось на обложке. – Автор – некий Кван Г. А. Рассказик был короткий. Но забавный. Главное, не было в нём ни урагана, ни жёлтых кирпичей. "В назначенное время на площади собралось почти всё население Изумрудного города. На почётном месте стоял сам правитель – Страшила трижды премудрый, в новеньком с иголочки кафтане и великолепной тростью в руке. Справа от него сверкал бородой Дин Гиор, слева замер Фарамант. Ворона Кагги-Карр важно сидела на плече правителя, то и дело что-то накаркивая ему в ухо. Бывший генерал Лан Пирот, слегка пританцовывая, возглавлял почётный караул из сияющих свежей краской дуболомов. Дуболомы держали наготове литавры и барабаны. Все стояли и смотрели в небо. – Летит! Летит! – закричали с крыш вездесущие мальчишки. Кагги-Карр, пользуясь тем, что только у неё имелись крылья, поднялась в воздух и подтвердила сверху: – Вер-р-рно! Уже пр-риближается! Большой воздушный шар величественно проплыл над крышами города, над шпилями дворца и стал опускаться на площадь. Толпа радостно зашумела, раздались крики: "Великий Гудвин вернулся!", "Слава Гудвину!", "Ура, Великому и Ужасному!" Но когда шар опустился, и его надёжно привязали канатами к специальным столбикам, из корзины важно выбрался никому не знакомый человечек в строгом чёрном костюме и с толстой книгой в руках. Инспектор из внешнего мира изволил прибыть в Изумрудный город с официальным рабочим визитом. Горожане, осознав ошибку, притихли. Страшила важно выступил вперёд: – Господин инспектор! Мы рады приветствовать Вас в Изумрудном городе! Инспектор скованно кивнул, затем слегка поклонился. Заметно было, что он не очень хорошо понимает, как ему следует вести себя с такой важной особой. Фарамант уже протягивал ему зелёные очки. – Это зачем? – удивлённо спросил инспектор. – Таковы правила, – твёрдо заявил Фарамант. – В Изумрудном городе все должны ходить в таких очках. – Правила – это хорошо, – кивнул инспектор. – Это я одобряю. Он повертел очки в руках, затем неловко водрузил себе на нос, негромко заметив при этом: "А номерка-то инвентарного нет-с. Непорядок. Так и отметим". И быстренько записал что-то в своём гроссбухе. Торжественный обед, устроенный в честь прибытия столь важного гостя, прошёл в дружественной обстановке, слегка омрачённой тем, что сам виновник торжества вёл себя весьма сдержанно, ел мало, почти ни с кем не разговаривал и вообще держался так, словно был со всех сторон окружён врагами. Лишь под конец обеда он наклонился к Фараманту и спросил его вполголоса: – Скажите, милейший, а вы уверены, что с вашим правителем всё в порядке? – О, не беспокойтесь, господин инспектор, – с готовностью повернулся к нему страж ворот. – Солому, которой он набит, просушили в прошедшую пятницу, а мозги заменили не далее, как вчера. Так что – да, с ним всё в порядке. После такого обстоятельного ответа инспектор впал в непонятное оцепенение, долго что-то обдумывал, а затем сделал очередную запись в книге, с которой не расставался даже за столом. На следующий день жизнь в Изумрудном городе покатилась по наезженной колее… Но так представлялось только на первый взгляд. И поняли это далеко не все и далеко не сразу. Инспектор развил бурную инспекторскую деятельность. Казалось, он присутствовал одновременно сразу в нескольких местах. Его видели в тронном зале в то самое время, когда он осматривал дворцовую кухню. Он расспрашивал о чём-то длиннобородого солдата в тот же самый час, когда он обходил по периметру городские стены. Некоторым придворным даже показалось, что они наблюдали в одном месте сразу трёх инспекторов, оживлённо обменивающихся друг с другом результатами проверки. Вскоре очень многие почувствовали надвигающуюся беду, но было уже поздно. Ознакомившись с обстановкой, так сказать, в целом, инспектор принялся за частности. Первой пострадавшей оказалась мудрая ворона Кагги-Карр. И это было не удивительно, ведь она посчитала своим долгом сопровождать инспектора в его экскурсии по городу и дворцу. На этот раз мудрости ей явно не хватило. Инспектор долго не обращал на ворону никакого внимания, ни разу не обратился к ней за советом, недовольно морщился, когда она попадалась ему на глаза, и наконец спросил у первого подвернувшегося слуги: – Почему это у вас животные во дворце находятся не в клетках, а летают, извините, где ни попадя? Слуга остолбенел. Кагги-Карр несколько раз молча разинула клюв, затем возмущённо каркнула: – Неслыханная бестактность! Пер-р-рвого министра – в клетку?! – Она у вас ещё и говорящая, – хмыкнул инспектор. – Тем более запирать нужно. А то ведь улетит. Затем пришла очередь Дина Гиора. – Вы, уважаемый, как я понимаю, возглавляете местные вооружённые силы? – поинтересовался инспектор. – Так точно, – отчеканил длиннобородый солдат. – Возглавляю. – Где приказ о вашем назначении? – Что?.. – удивился Дин Гиор, никак не ожидавший такого подвоха. – Какой приказ? – Так и запишем, – пробормотал инспектор. – Приказа нет. Самовыдвиженец. Ладно. Если вас не затруднит, не могли бы вы предоставить мне для ознакомления все имеющиеся в наличии служебные документы? – Э-э-э… Документы? – побледнел Дин Гиор. – Да-да, именно. Устав внутренней службы, устав караульной службы, дисциплинарный устав, строевой, полевой… Что – и этого нет? Да у вас, как я посмотрю, в армии полный бардак! – Инспектор мелкими шажками повёл наступление на совершенно растерявшегося солдата. – Где охраняемая оружейная комната? Где журналы выдачи и возврата холодного оружия? Где личные дела военнообязанных граждан? Где стенд с приказами? Где секретная часть? Где список личного состава, в конце концов? – Какой список, помилуйте? – взмолился Дин Гиор. – Вся наша армия – это я! – Не удивительно, – сказал инспектор. – От такого главнокомандующего любая армия разбежится. Он небрежно ткнул пальцем в висящие на груди Дина Гиора ордена: – Эти медальки, надеюсь, вы не сами себе присвоили? Приказы о награждении имеются? Инспектор отправился выискивать следующую жертву, а бедняга Дин Гиор, у которого после пережитого стресса вспотела даже борода, принялся срочно писать рапорт об отставке по причине полного служебного несоответствия занимаемой должности. Очередным пострадавшим оказался повар Балуоль. Инспектор довёл его буквально до истерики требованиями предоставить медкнижки всех работников дворцовой кухни, санитарный журнал, подробное еженедельное меню, отчёты о списании пищевых отходов, графики проведения дератизации, дезинфекции и дезинсекции, котировки на поставку продукции… Когда он потребовал журнал проведения витаминизации третьих и сладких блюд, Балуоль потерял сознание. Инспектор удовлетворённо кивнул и сделал очередную запись в книге. Фарамант отделался, можно сказать, лёгким испугом. Не обнаружив в привратной сторожке журнала учёта посетителей и ведомости выдачи очков, инспектор мягко попенял и прочёл весьма содержательную лекцию о пользе паспортно-визового режима и необходимости скорейшего оборудования контрольно-пропускного пункта с обязательной комнатой личного досмотра посетителей. О чём инспектор беседовал с доктором Робилем, осталось тайной, но, вырвавшись из цепких инспекторских лап, доктор единовременно употребил весь имеющийся в наличии запас касторки и на целый день впал в болезненное состояние, внешне очень похожее на кому. Да что доктор, после общения с инспектором даже искушённые в интригах придворные все как один теряли ориентацию в пространстве и времени, полностью выпадали из реальности, затем лихорадочно пытались найти хоть кого-то, кто знает, как пишутся рапорты, заявления, объяснительные, налоговые декларации и прошения об отставке. Дворец гудел, как растревоженный улей. Тихая паника постепенно начала захватывать и городские кварталы. Инспектор, между тем, не успокаивался и неотвратимо приближался к правителю. И вот этот день настал. Уже предупреждённый об опасности Страшила, мужественно вжимался в спинку трона, глядя на подступающего к нему инспектора. Кагги-Карр благоразумно пряталась за шторами, Дин Гиор и Фарамант, оба бледные и дрожащие, сидели в приёмной тише воды ниже травы. – Ваше Величество, – вкрадчиво начал инспектор. – Должен сказать, что я весьма разочарован полученными результатами. Многое я в жизни повидал, но такого, мягко говоря, безобразия мне ещё наблюдать не приходилось. У вас здесь плохо абсолютно ВСЁ! – и он выразительно потряс своим гроссбухом. – У меня нет просто нет слов! Так быть не должно! И я задал себе следующий вопрос: почему? Каким образом так получилось? Молчите? Тогда я отвечу сам. Рыба гниёт с головы! – Не могу не согласиться с таким глу-бо-ко-мыс-лен-ным высказыванием, – промямлил Страшила. – Но скажите, что именно вам у нас не понравилось? До вашего прибытия мне казалось, что у нас всё хорошо. – Очень верное слово "казалось", – покивал инспектор. – Вот, например… Когда предыдущий правитель, некий… м-м-м… Гудвин сдавал вам дела, принимали ли вы по описи и под расписку дворцовое и городское имущество? – Нет, – признался Страшила. – Нет, – грустно повторил инспектор. – Ставим прочерк. Подписывал ли некий Гудвин указ об отречении, и приводили ли вас после этого к присяге? – Нет, – едва слышно прошелестел трижды премудрый. – Опять прочерк. Имеются ли у вас диплом о высшем образовании? Диплом юриста, может быть? На худой конец, членская карточка тайного клуба президентов и королей? Нет? Ну и какой же вы после этого, извиняюсь, правитель? Совершенно уничтоженный Страшила отрицательно мотал головой после каждого вопроса, а под конец даже попытался покинуть трон и уйти навсегда. Двери распахнулись, и в зал неожиданно ворвался слуга: – Ваша Трижды Премудрость! Волшебный ящик заговорил! – Не мешайте нам, милейший, – сказал, не оглядываясь, инспектор. – У нас важное совещание. – Так я же и говорю! – воскликнул слуга. – Ящик господина инспектора требует. Срочно! Инспектор переменился в лице и выскочил вслед за слугой. Все присутствующие в зале молча переглянулись и, не сговариваясь, двинулись в том же направлении. Сердца у них сжимались в предчувствии ещё более грозных событий. Затаив дыхание, они замерли у закрытой двери: – Мистер Джонсон, прошло уже целых три дня, как вы отбыли в командировку, а я всё ещё не вижу отчёта о результатах проверки!.. – недовольно выговаривал незнакомый и очень сердитый голос. – Как это прикажете понимать? Вновь принялись за старое? – Э-э-э… М-м-м… – Молчать! Вы, смею вам напомнить, всего лишь инспектор по пожарному надзору, а не налоговый агент и даже не федеральный ревизор!.. Столпившиеся за дверью соратники ошалело уставились друг на друга. Всего лишь пожарный инспектор?!! Секунду спустя дверь слетела с петель. Инспектор Джонсон в мгновение ока был схвачен, повергнут на пол и связан. Трудно сказать, чей вклад в победу был более весом. Страшила и Кагги-Карр, Фарамант и Балуоль, Дин Гиор и доктор Робиль, – все приняли участи в молниеносном свержении ненавистного инспектора. Вихрем пронеслись они по залам и лестницам дворца, и слуги с готовностью распахивали перед ними двери. Отставший Руф Билан бежал позади всех и кровожадно кричал: – Дайте его мне! Я загрызу его собственными руками! Спелёнутого инспектора без малейшего почтения зашвырнули в корзину, отвязали причальные канаты – и весь город, как один человек, прослезился, когда шар стремительно вознёсся в вышину. – Ур-р-ра!!! – пронеслось над Изумрудным городом. – Ур-р-ра! – Боже мой! – воскликнул Дин Гиор, глядя на исчезающий вдали шар. – С каким умилением теперь вспоминаю я Урфина Джюса! Как с ним всё было просто и понятно! – Вы правы, мой друг, – согласился Фарамант. – Редкой душевной красоты человек. Он подобрал валяющийся инспекторский гроссбух и раскрыл его на первой странице: – Вы только послушайте, что этот пожарник тут про нас написал! Изумруды фальшивые – три тысячи восемьсот сорок пять штук. Изумруды настоящие – триста двадцать штук. Ворона говорящая – одна штука. Не имеющие художественной ценности деревянные манекены – тридцать штук. Палисандровый истукан – одна штука. Псевдоживой соломоамериканец – одна штука… – Что ещё за соломоамериканец? – недоумённо вопросил Страшила. – Это где он у нас такое чудо выискал? Кагги-Карр хрипло закашлялась и поскорее отвернулась, чтобы не выдать себя непочтительным смешком". – Прочитали? – спросил чиновник, заметив, что я закрыл книгу. – Распишитесь в убытии. Я расписался. Зеркало молчало. Чиновник тоже. Я некоторое время сверлил взглядом упрямое стекло, затем в недоумении повернулся к столу: – Ну и?.. – А волшебное слово? – развёл руки чиновник. – Извините, – смутился я. – Большое спасибо! Приятно было познакомиться. – Всего хорошего, – сказал он. Печать на зеркале хрустнула и осыпалась.
Donald: Это лучшее что я здесь читал. Смеялся до слёз. Спасибо автору!
Безымянная: Это великолепно! Хотя оказаться в данной параллели мне бы не хотелось!
Кванга: Безымянная пишет: Хотя оказаться в данной параллели мне бы не хотелось! Почему? Мне кажется, у наших чиновников с чувством юмора как-то не очень. От них мой герой вряд ли вырвался бы так легко.
Безымянная: Кванга пишет: Почему? Потому что сама работаю с документами и "бумажками" и, к сожалению, держать их в полном порядке не получается.
Кванга: Тогда нам всем одна дорога - в Изумрудный город.
Кастальо: Хорошая пародия на бюрократию! Жду вариации по Загадочным снам.
nura1978: Кванга пишет: Псевдоживой соломоамериканец Кванга
Кванга: Этот соломоамериканец получился довольно просто. Ну, во-первых, разумеется из политкорректного афроамериканца. А во-вторых, из известного анекдота про то, что по-научному Буратино - это антропоморфный дендромутант. Между нами, дуболомы - точно такие же дендромутанты.
Эмералда Джюс: Кванга , мне очень понравилось! И поневоле напрашивается басня И.А.Крылова, в которой: "Мораль легко уразуметь: Зачем на бал пришел медведь"
Ellie Smith: Кванга, Классно у вас получается, слушайте! Читала на одном дыхании!
полная версия страницы