Форум » Фанфики » "Внутри меня есть маленькая дверца..." » Ответить
"Внутри меня есть маленькая дверца..."
Comma: Я просто скопирую стандартную фиковую шапку, хорошо? Если что не так, поправьте меня, пожалуйста. Фандом: "Волшебник Изумрудного Города" Название: "Внутри меня есть маленькая дверца..." Автор: Comma Бета: Gabrielle Delacour Рейтинг: G Герои: Исключительно канон! ) О, пардон... Добавлены родители героя и второстепенный женский персонаж. Жанр: Воспоминания. POV Дисклеймер: Название и эпиграф взяты у М. Кочеткова. Имя героя - у Ф. Баума. Фамилия - у С.С. Сухинова. Права на мир и героев принадлежат наследникам А.М.Волкова - спасибо Александру Мелентьевичу за любимую книжку моего детства. Аннотация: "... А то ведь может страшное случиться: за дверцею никто не застучится!" Комментарии: Герой намеренно ООС. Возможны несовпадения с каноном в деталях, но я старалась их избежать. Произведения Сухинова в расчет не принимались - у него украдена только фамилия главного героя (которая, кстати, в первой части и не появляется). Отношение к критике : Рада любым обоснованным критическим замечаниям. Размещение: Свяжитесь со мной, пожалуйста. Адрес есть в профиле.
Comma: Внутри меня есть маленькая дверца - Не каждому открыть ее дано. За этой дверцей поживает сердце, Капризно и обидчиво оно... М. Кочетков ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Дорога туда Тук-тук... Тук-тук... Стучит. *** Тук-тук... Шлеп! - А-а-а-а!!! Отец рассказывал, что, когда я родился, старая Мэг-повитуха положила меня матери на живот и хмыкнула: - Хорошего мальчишку родила, Янка! Сердечко у него живое, у постреленка. Что она имела в виду, никто не понял, а спросить постеснялись. И Мэг, и ее мужа кузнеца Пера в деревне уважали, но побаивались... Сам я этого, конечно, не помню. Я и маму-то не помню почти: она умерла, когда мне было года два. Лихоманка скрутила. Лягушек и жаб тогда по болотам истребляли сотнями, и комаров расплодилось - уйма. А среди них - и тех, что болотную хворь разносят. А через полгода умерла и Мэг. Ушла в лес за целебными травами и не вернулась. Говорили, Черная Топь засосала. Это вслух говорили. А вполголоса шептали, что непростой смертью Мэг умерла. Почуяла Старая Ведьма в повитухе соперницу, да и извела со злобы. А может, и со страху - кто знает... Кузнец погоревал-погоревал, бубенцы со шляпы срезал, да и зажил дальше. А отца вот мамина смерть подкосила. Говорят, тогда-то он и начал выпивать - до того капли в рот не брал... *** Тут-тук... Тюк! - Ты как рубишь, бестолочь?! Кто так топор держит? Ты так не ветки, а ноги себе поотрубаешь, дурень безголовый... Гляди, как надо. В лес отец меня брал чуть ли не с пеленок. Сначала просто сажал на травке, потом посылал за грибами и ягодами, позже я стал собирать хворост, а когда немного окреп, начал перенимать отцовскую науку. Учитель из отца был никудышный, но учился я в охотку. Мне нравилось, как чуть колется под пальцами теплая шершавая кора, как пахнут свежие опилки... Но больше всего я любил сам лес - его запахи, шорохи, загадки... Я плавал как рыба, лазал по деревьям не хуже крикливых рыжих белок, с которыми водил тогда дружбу, знал в чаще каждую кочку и каждый пень... Для меня не было большей радости, чем уйти с отцом на дальнюю делянку на несколько дней. Мы ночевали в лесной хижине: отец, наработавшись за день, прикладывался к фляжке и заваливался на боковую, а я все лежал и вслушивался в ночные шорохи, и не мог надышаться пряным воздухом. И сердце колотилось, как бешеное. *** Тук-тук... Тук-тук... Ш-шурх... Ш-шурх... Отец умер, когда мне было четырнадцать. Вот уж где точно никакого колдовства - свалился по пьянке в канаву и свернул шею... Не могу сказать, чтобы я сильно горевал - только тыкался слепо в знакомые стены, будто заблудился на опушке леса, в двух шагах от дома. Все плыло как в тумане: чужие лица, плач, причитания, шорох земли по крышке гроба... Меня взял к себе кузнец. Нет, не подмастерьем. Просто пожить на время. "Чтоб оклемался". Оклемался я довольно быстро - пару недель спустя. Дровосека в деревне теперь не было, так что я недолго думая взвалил на плечо топор и пошел в лес. На том все и успокоились... *** Тук-тук... Тук-тук... Тик-так... Я был рослым и крепким парнем и выглядел старше своих лет, так что односельчане быстро привыкли говорить со мной на равных. Чувствовал ли я себя взрослым? Да нет, пожалуй. Уж во всяком случае, я здорово завидовал сверстникам, которым не нужно было "зарабатывать" - только "учиться" и "помогать". Ну, и не пропускал местных гулянок, если только хватало времени и сил. Время шло, и ничего не менялось... Пока к госпоже Лотте не приехала жить Ленора.
Comma: *** Тук-тук... Тук-тук... Пф... Госпожа Лотта Друкс жила в деревне уже несколько лет. По временной необходимости - всегда подчеркивала она. Приехала она из Изумрудного Города и любила повторять, что "имеет связи при дворе Великого и Ужасного". В Зеленую страну Жевуны ездили редко, а с тех пор как стала непроходимой дорога ВЖК, - и вовсе перестали: уж больно длинным и трудным был обходной путь. "Зеленые кафтаны" тоже редко появлялись во владениях Ведьмы, так что проверить Лоттины связи и выяснить, с какой такой стати она уехала из Города в нашу глушь, было некому. Так или иначе, ей поверили на слово. Поселилась госпожа Лотта на окраине, в доме, где раньше жил Берн-сапожник. Вроде бы она приходилась ему какой-то дальней родственницей - не то троюродной внучатой племянницей, не то пятиюродной кузиной. Дочка Берна давно переехала к мужу в Когиду, а других наследников у старика не было, так что дом пустовал. Местные кумушки попробовали было подружиться с новой соседкой, но госпожа Друкс оказалась дамой заносчивой и острой на язык, а ее манера презрительно щуриться и поджимать губы на любое слово поперек отваживала даже любительниц поскандалить. И вот к такой-то тетушке приехала после смерти родителей внучка Берна. *** Тук-тук... Тук-тук... Тук... Туктук... Туктуктуктук... Тук... Ленора была... прекрасна. Как... как Фея Красоты. Других слов и сравнений у меня тогда не находилось. Я тонул в огромных серых глазах, млел от каждой улыбки, готов был часами жариться на солнце у колодца, ожидая, пока она пойдет за водой, чтобы поднести ей ведра... Иными словами, я влюбился. По уши. Окончательно и бесповоротно. И решил, что теперь-то уж точно могу считаться серьезным взрослым мужчиной. Лотта приняла племянницу неохотно. И сразу сказала, что кров и стол ей придется отрабатывать. Видимо, соскучилась аристократка в изгнании по дворцовым слугам. Ленора готовила, убирала, ухаживала за заброшенным садом, носила воду, колола... Нет, дрова колол я. Полешко к полешку - как на подбор. Представляя, как ее чудесные маленькие ручки будут брать их и подбрасывать в плиту. О том, что на плите будет готовиться обед для Лотты, я старался не думать. Ленора мои неуклюжие попытки ухаживания принимала благосклонно, таиться от кого-то мы и не думали, и вскоре о нашем романе знала вся деревня. Кузнец, которого я привык считать кем-то вроде приемного отца, усмехнулся в седые усы и промолчал. Лотта закатила Леноре скандал. Понятия не имею, с чего эта старая грымза меня невзлюбила. Может быть, она просто не хотела лишиться дармовой служанки, а может, рассчитывала, как единственная старшая родственница (отец Леноры умер круглым сиротой), получить за невесту хороший выкуп? Теперь уже не узнаешь... Ленору отхлестали по щекам, обозвали неблагодарной девкой и заперли дома. Мне запретили и близко подходить к их двору - "не то пожалею". Я начал работать как проклятый, чтобы скопить денег на свадьбу и дом в другой деревне, а с Ленорой мы стали встречаться по ночам. Кто же знал, на что отважится Лотта...
Comma: *** Тук-тук... Тук-тук... Хрясь!.. Вот еще одна загадка без разгадки - почему Гингема согласилась? Ну ведь не польстилась же она, в самом деле, на корзину пиявок - все давно знали, что склизкую нечисть нас заставляют собирать только, чтобы нагнать страху. Не нужно было ведьме столько пиявок, пауков и лягушек. А понадобись вдруг - добыла бы колдовством... Мне кажется, она просто опешила от Лоттиной наглости. Ленорина тетка была первой после Джюса, кто решился по собственной воле сунуться в Змеиную Пещеру. И первой, кто посмел обратиться с просьбой... Проще говоря, Гингема решила развлечься. Первый раз топор отрубил мне ногу по колено. Вырвался из рук - и рубанул чуть выше сустава. Хлынула кровь, я грохнулся на землю, чуть не приложившись виском об острый сук - и тут бы мне, наверное, и конец, не сообрази я перетянуть култышку веревкой и кое-как забинтовать. Прежде, чем потерять сознание. Очнулся я уже вечером, вырезал с грехом пополам костыль и доковылял до деревни. Хватило ума не тащиться домой, а завернуть к Перу. Кузнец, не задавая лишних вопросов, перебинтовал мне ногу, дал хлебнуть самогона с какой-то травкой и уложил в кровать, а сам ушел в кузницу. Почему он решил делать искусственную ногу из железа, а не из легкого дерева? Видимо, потому что железо его лучше слушалось... Скажи мне кто тогда, что Пер волшебник, я бы только пальцем у виска покрутил. Волшебник - это ж как Гудвин, он должен жить в замке (ну, или в пещере на худой конец), творить чудеса - не меньше десятка за день - и уж точно не якшаться с простым людом и не пить бузинную настойку по воскресеньям. Это теперь я понимаю, что волшебники бывают разные... Култышка поджила на удивление быстро, работал Пер сноровисто, и уже через пару недель я с опаской взял в руки увесистый протез и приладил к обрубку. И тут произошло чудо. Железная нога ожила. Пер говорил, что он тут ни при чем, что, не будь я сам "чересчур живой", нога так и осталась бы железкой. Не знаю. Мне тогда, честно говоря, было все равно. Главное - я снова мог ходить. И первым делом я, разумеется, отправился к Леноре. Ленора, увидев меня, чуть было не лишилась чувств - тетка успела сказать ей, что я погиб в лесу. Мои опасения, что она отвергнет калеку, были с негодованием отметены, мы вновь поклялись друг другу в верности и... все пошло по-прежнему.
Пантера: Неплохо...
Comma: *** Тук-тук... Тук-тук... Тук... Нормальный человек на моем месте испугался бы. И зарекся ходить в лес в одиночку. Ну, или хотя бы сменил топор - кузнец ведь предлагал выковать новый. Но я был молод, глуп и упрям, а топор в свое время еще отец получил от деда. Я не бросил его в лесу, когда готов был сдохнуть от боли, и не собирался бросать сейчас. В конце концов, отец всегда говорил, что рано или поздно я оттяпаю себе ногу - просто по дури. А то, что топор будто какой-то невидимка из рук выхватил, - так это, может, со страху померещилось... Вторую ногу мне отрубило через три дня. По бедро. С этого-то момента мы и заподозрили неладное. Ленора начала следить за теткой и выяснила, что та уходит из деревни по ночам, а возвращается лишь под утро - бледная как смерть, но со злорадной улыбкой на губах. В подвале стояла бочка с болотной водой, где плавали пиявки. КТО требовал пиявок и назначал свидания по ночам, мы знали... И решили бежать из страны. К Виллине Гингема бы не сунулась. Ленора начала потихоньку собираться в дорогу, а я продолжал работать. Ведь нельзя было, чтобы Лотта что-то заподозрила... Надо отдать Леноре должное, она была доброй и мужественной девушкой. В первый раз я заметил в ее глазах тень сомнения лишь, когда потерял вторую руку. Железо срасталось с костями, как живое, я не мог снять протезы даже ночью. Железные ноги лишили меня возможности плавать и танцевать, но Ленора уверяла, что танцульки не любит сама, а на башмаках и материале для штанов мы здорово сэкономим. Потеряв левую руку, я перестал играть на мандолине. Потеряв правую, уже не мог обнять любимую: боялся не рассчитать силы и раздавить - или просто поставить синяк грубой железной хваталкой... Послушавшись Леноры, я поселился у кузнеца и на время перестал ходить в лес. Сильные и неутомимые железные руки сделали меня хорошим молотобойцем, и теперь я помогал Перу в кузне. Топор лежал в сарае - избавиться от него, после того как он столько лет меня кормил, казалось мне предательством. Однажды ночью я проснулся от стука собственного сердца. Открыл глаза - и увидел над собой лезвие, поблескивающее в свете луны. "Теперь точно конец!" - успел подумать я, прежде чем топор ринулся вниз... Увидев меня с железной головой, Ленора разрыдалась. Я хотел утешить ее, но как? Слова не шли на ум... Я не мог больше ни обнять, ни поцеловать ее, голос и тот был как чужой - глухой и монотонный. Даже кузнец был, увы, не всесилен. Я ушел. Мне и самому было нелегко: в одночасье я лишился обоняния и вкуса. Пищу я мог теперь есть только жидкую, вливая ее в рот через воронку. По счастью, нужно ее было совсем немного, ведь я уже больше чем наполовину состоял из железа... На следующий вечер Ленора пришла в кузницу сама. Снова плакала, клялась, что любит, предлагала бежать той же ночью - и вздрагивала всякий раз, стоило мне посмотреть на нее новыми железными глазами. Никогда у меня так не болело сердце, как когда я понял, что Лотта Друкс добилась своего.
Comma: *** Тук-тук... Тук-тук... Тишина... Когда проклятье Гингемы довершило начатое, мне даже стало немного легче - ведь теперь я мог со спокойной душой освободить Ленору от ее клятвы. Сказал бы "со спокойным сердцем", да только сердце-то в груди больше не билось. Не было места для глупого живого комочка в выверенном кузнецом до последнего винтика сложном механизме... Ленора, бедная моя Ленора... Или уже не моя? Она то плакала и умоляла меня остаться, то сердилась и кричала, чтобы я убирался и не смел появляться ей на глаза, пока не одумаюсь. Ей было больно - и темной пустотой в груди я чувствовал ее боль. Как чувствовал стыд и... облегчение. Легко представлять себя героиней, готовой идти за любимым хоть на край света. А каково по правде в семнадцать лет связать жизнь с железным истуканом? Когда хочется - ласки, поцелуев, детей, наконец! Нет-нет, я ни секунды не винил ее, ведь я желал ей счастья... Кузнец меня не удерживал. И лишних слов на прощанье не говорил: только хлопнул по плечу, потряс ушибленной кистью и хмуро глянул на закат - туда, где за холмом зияла черной пастью Змеиная Пещера. *** Ти-ши-на... Только деревья шумят. Говорят, безногим часто снится, как они ходят и бегают. Слепые во сне видят, глухие - слышат... У меня не было и такой отдушины: железное тело не нуждается в отдыхе, а значит, и сны ему не снятся. Впрочем, кошмары меня тоже больше не мучили. Я поселился в лесу, в хижине, где так любил ночевать мальчишкой. Скарба у меня было немного: топор, точило да масленка. Одежда и пища были теперь не нужны, масла пока хватало, так что работать я перестал. Сидел на табуретке день и ночь, уставившись в темный угол, - или бродил по лесу не разбирая дороги. Жить не хотелось... Пару раз приходил кузнец. Вернуться не звал, просто пытался меня как-то растормошить, разговорить. Во второй его приход я сорвался и заорал, что железку не оживишь, что "живого сердца" у меня больше нет, и нечего пытаться мертвеца из могилы выкапывать. Пер молча выслушал меня, покачал головой, погрозил кулаком в открытое окошко и ушел. Больше я его не видел. *** Хлопнула дверь. И снова - только деревья... Когда Пер ушел, мне стало стыдно. Я вспомнил, сколько он со мной возился после смерти отца, сколько сил потратил, чтобы я выжил, несмотря на ведьмино проклятье... А я тут трачу эту отвоеванную у темного колдовства жизнь невесть на что. Нет, хватит. Хватит, дракон его дери! Сильный мужик, руки-ноги на месте, хворь не берет, голод не задушит... Свою судьбу загубил, так хоть людям помоги! Работай, мать твою, не сиди сиднем!.. Работу я знал только одну - взял топор и отправился в лес. Бояться мне в лесу было нечего. Мошка не лезла, хищники не зарились, голод и холод не грозили, в темноте я видел не хуже чем днем... Единственным врагом была вода, но ручьи я обходил, дождь сквозь тесно переплетенные кроны до земли почти не добирался, а от росы и случайных брызг у меня всегда была при себе масленка. Вот масленку-то я в тот раз и забыл...
Comma: *** Прошуршал мимо еж. На ветке за спиной громко переругиваются сойки. Ворчит вдалеке медведь. Тихо... Гингема. Наверняка она. Уже не по Лоттиной просьбе, а просто с досады, что не удалось меня извести. Откуда же еще ливень среди ясного неба. Да не просто ливень, водопад! Будто какой-то великан огромную бочку надо мной опорожнил. Я ведь даже топор опустить не успел: пара мгновений - и готово... И сразу кончился дождь - как почудилось. Лет в шесть, когда все дети понимают, что они не бессмертны, я, пугаясь собственных мыслей, воображал, как же я умру. От старости, окруженный детьми и внуками, как дед Норни, от болезни, как мама, медведь задерет, как Тода-шорника из соседнего села... Никогда не думал, что придется - вот так. Стоять неподвижно в лесу и медленно рассыпаться в прах. Вы не слышали, как потрескивает ржавое железо? Тихонько-тихонько откалываются крошечные крупинки. Щелк-щелк-щелк... А ты стоишь - и ничего сделать не можешь. Вот когда пришло в голову, что раньше-то все было не так уж и плохо... Но время шло, а стонать и мучиться недели напролет человек не может. Даже если он из железа. Страх и боль начали понемногу притупляться, и я стал жить дальше - как мог. А мог я немного: разглядывать кору дерева перед собой, слушать, думать и разговаривать. С кем разговаривать? Ну, так не за горами ведь живем... С птицами, конечно. Привыкнув ко мне и убедившись, что странная железная фигура их не тронет, птицы сочли меня забавным развлечением и часто прилетали поделиться последними сплетнями. От них я узнал, что Ленора вышла замуж за пастуха из Больших Кроксов. Птицы же поведали о смерти Пера. Распростившись со мной, Пер, оказывается, заперся в кузне на три дня, потом вышел оттуда, держа под мышкой какую-то длинную штуковину, замотанную в тряпки, и отправился прямиком к Змеиной Пещере. Что было дальше, мои новые знакомые не знали, потому что подлетать к логову Гингемы побаивались, но с тех пор о кузнеце никто не слышал. Я порадовался за Ленору и погоревал о кузнеце, попутно отметив, что с ним умерла моя последняя надежда на спасение. И стоял себе дальше - а что еще мне оставалось делать... К моему топору какой-то деловитый паучок прикрепил паутину, и какое-то время я развлекался тем, что следил, как он трудится. Я начал различать голоса обитателей леса и узнавать их по звуку шагов... Помню, как-то раз из чащи ко мне выбрался медведь. Обнюхал, обошел кругом, почесал в затылке и утопал обратно. А я все стоял и жалел, что я не из мяса и костей и медведь меня не съел. Месяца через три слухи обо мне долетели до Качи-Качи, главы местного птичьего племени. Большой сине-желтый ара провел детство и юность в дворцовом парке самой Виллины, а потому пользовался большим уважением. Проведав о новой диковине в лесу, попугай решил, что на такое чудо стоит посмотреть... И стал моим наставником. Да-да, вот так. Правильной речи и хорошим манерам меня учил старый попугай. И он же преподал мне начала истории и географии Волшебной страны. Слог у Качи был несколько старомодным и витиеватым, и я до сих пор иногда ловлю себя на том, что подбираю слова "по-попугайски" - поярче да позатейливей. Попугай учит человека говорить... В Волшебной Стране и не такое случается. Спасибо старику Качи, и да радует он белый свет мудрыми речами и ярким оперением еще долгие годы! День сменялся днем, неделя - неделей, месяц - месяцем... И как-то раз знакомая малиновка поведала мне, что собирается снова вить гнездо. И я понял, что прошел год. Целый год! Первый из тех, что мне отпущены. А сколько еще мне суждено было стоять, прежде чем я рассыплюсь в пыль? Два года, три, десять? Вряд ли больше... Старые страхи снова всколыхнулись в душе, снова начала давить пустота в груди. И я застонал - в голос, как стонал и плакал первые дни своего лесного "плена", громко и жалобно. И тут до меня донесся звук, который я уже не чаял когда-нибудь услышать. Человеческие шаги! Кто-то продирался сквозь заросли сюда, в мою сторону. Раздалось тявканье - так тявкают волчата, преследуя первую добычу, и мне в ногу вцепился странный черный зверек. А за ним из кустов выбрались и его спутники: нелепый тряпичный человечек, набитый соломой, и... девочка. Я глазам своим не поверил - маленькая девочка в красном клетчатом платье. Ростом всего на пол-ладони ниже меня. Тогда я еще не знал, с кем свела меня судьба. Не знал, сколько лиг мне придется прошагать в этой странной компании. Не знал, что моя жизнь только начинается. Тук-тук-тук... - услышал я неожиданно. Нет, это стучало не сердце, всего лишь дятел-трудяга. Но я решил, что это добрый знак...
Comma: Уффф... Вот. Ругайте. На самом деле это не все, скорее первая часть. Но чтоб поругать, наверное, хватит: какая-то завершенность в этом кусочке есть.
Пантера: просто сейчас у меня нет слов. и я понимаю, что ты пытаешься как-то изобразить своего любимого персонажа (и моего, кстати, тоже). весьма неплохо. а я может попробую после сессии вывесить что-нибудь новенькое...
Comma: Пытаюсь. Как-то. Да. ) Очень точное определение. Жду новых трудов. И ни пуха ни пера. *Задумалась, а кто же у меня любимый герой...*
Пантера: Я вот тут начала новый рассказик клепать, продолжение моего Джинна, пока только начало, несколько строк. Comma пишет: цитатаИ ни пуха ни пера. к чёрту, как говорится
Рената: Должна сказать "БРАВО"! Профессионально и очень интересно написано! Я получила огромное удовольствие. Мне очень понравилась завязка на этом "тук-тук"...Прочитали с Тотошкой вслух. Я всегда пропускаю книги через чтение голосом...Это проверка на качество. Могу поздравить. Стилистика, сюжет, сама завязка, подача материала очень хороша! Вот моё мнение.
Рената: Хочу дальше!!!!
Comma: Рената, спасибо. Похвала из уст замечательного художника и поэта особенно приятна. Дальше... Этот кусочек писался примерно неделю, а до того какое-то время вынашивался. Ну, и правили с бетой два дня. Посмотрим, получится ли продолжить с той же скоростью.
Рената: Ну что ж, будем ждать! Надеюсь, недолго...
Пантера: после таких отзывов мне лучше на дно залечь... наверное... ведь мой стиль страдает. да и я не писатель, честно говоря... не знаю, хватит ли у меня смелости после этого писать?
Comma: Пантера, не прибедняйтесь, ага? У вас очень интересные сказки по задумке - особенно про эльфов-пришельцев. Я редактором работаю, на стиль натаскана, а задумок очень часто не хватает. ( И где Джинн обещанный? Что-то я его пока не вижу на сайте...
Пантера: а я могу и выложить. только куда, не знаю... ладно, щас новую тему сделаю...
Рената: Вот и правильно!
Пантера: Comma пишет: цитатаИ где Джинн обещанный? Что-то я его пока не вижу на сайте... уже сделала, в отдельной теме. тут же на Сказках ИГ
полная версия страницы