Форум » Фанфики » Пожирательница душ » Ответить

Пожирательница душ

Kelemrinda Le Fay: Название: Пожирательница душ Персонажи: Урфин Джюс / ОЖП, Гуамоко, Топотун и другие в эпизодах Рейтинг: PG-13 Жанр: экшн, мистика, даркфик Статус: в процессе От автора: сами мы не местные... в смысле, я не из тусовки фанатов ИГ или фанфикеров вообще. И вообще последний свой "фанфик" (тогда это еще так не называлось) писала лет 20 назад в школьной тетрадочке. Но однажды сестра затянула меня на Фикбук, а там я случайно открыла фэндом Волкова, прочла пару фанфиков (особенное спасибо Siverius), вспомнила детскую любовь к Урфину... и все, мой мозг оказался сожран бесповоротно. Сижу и пишу, сама себе удивляясь - и чувствую, что уже очень давно не получала от жизни такого удовольствия. Что ж, раз уж я сошла с ума - пусть это безумие, пока оно длится, хоть кому-то принесет пользу или хотя бы удовольствие. Предупреждение: Это дарк. Чем дальше в лес, тем будет мрачнее. И да, можно сказать, что это история про Мэри Сью - только МС у меня своеобразная, и ее интерес к Урфину тоже.

Ответов - 29 новых, стр: 1 2 All

Kelemrinda Le Fay: Смолистый факел разгорелся весело и ярко. Староста судорожно вздохнул, подошел к костру, старательно отводя глаза от тщедушной фигурки у столба, поднес факел к вязанке хвороста... А в следующий миг — кубарем покатился по земле, снесенный затрещиной чьей-то могучей лапы! Факел выпал у него из рук и погас. Старосту схватили (кажется, зубами) за шиворот, вздернули на ноги, и гулкий, словно из бочки, бас у него над ухом прорычал: - Повелитель, задрать его или как? - Задрать всегда успеем, - ответил ему другой, вполне человеческий голос. - Для начала пусть объяснится. Староста открыл глаза. Затуманенному взору его предстало неожиданное зрелище. На деревенской площади выстроился отряд солдат — человек в двадцать, все явные чужеземцы, вооруженные до зубов, вида диковатого и довольно свирепого. На переднем фланге красовался господин королевский наместник Энкин Флед, местным крестьянам хорошо известный, хотя и не с лучшей стороны. А вот человека рядом с ним - в красном плаще, черноволосого и смуглого, с угрюмым лицом - староста видел впервые. И тем не менее... - Ваше королевское величество! - возопил староста, сдернув с головы шляпу и сгибаясь пополам. - Вот ведь радость-то нечаянная! Не думали, не гадали, чтобы в нашей глуши... Да кланяйтесь же, дуралеи, это король! - прошипел он в сторону односельчан. Послышались приветствия — нестройные и, правду сказать, довольно жидкие. К Урфину Джюсу, уже во второй раз захватившему власть в Волшебной стране, даже жители захолустных мигунских деревушек относились неоднозначно. - За догадливость хвалю, - сухо проговорил король. - А теперь, любезные подданные, внимательно слушаю, что за игры с огнем вы тут устроили. - Дак это... ведьму жжем! - исчерпывающе объяснил староста. - Какую еще ведьму? Вы что тут, с ума посходили?! Отвяжите ее, - кивнул он солдатам, и двое марранов кинулись исполнять приказание. Люди зашумели. - Ведьма как есть! - убежденно сообщил староста. - И думать нечего! Она это, Келемринда воплощенная! Трех младенцев сожрала за неделю! И еще в соседней деревне... На левом плече Урфина тяжело заворочался и приоткрыл глаза старый филин. - Прадед мой, мудрейшая птица, - проговорил он скрипучим голосом, - рассказывал, что лет пятьсот назад в Волшебной стране такое случалось. Но чтобы сейчас... - Дикий народ-с, - высказался господин Флед. - Сами видите, ваше величество, какая глушь! В самом деле, глушь была отменная. Сумеречная Долина располагалась на крайнем западе Страны Мигунов, между двумя отрогами Черных гор. Почва здесь была каменистой и неплодородной, полезные ископаемые тоже не встречались, и единственное богатство здешнего края составляли целые леса дерева нух-нух. За ними-то — точнее, за орехами нух-нух, чьи чудесные и опасные свойства были известны уже всей Волшебной стране — и явилась сюда королевская экспедиция. Откровенно говоря, присутствие Урфина здесь вовсе не требовалось: оборвать орехи с деревьев марраны вполне могли и без его чуткого руководства. Однако он рад был любому предлогу сбежать из Изумрудного дворца — и без труда убедил себя, что просто обязан отправиться на задворки Фиолетовой страны, проверить, не зреет ли там бунт и достаточно ли местные жители ему преданы. Царствование оказалось на редкость нудным и утомительным занятием. И не в том дело, что Урфина называли тираном и узурпатором, что встречали лицемерными улыбками, а провожали ненавидящими взглядами. К людской неприязни он привык и нимало ею не смущался. Но прошел месяц, другой — и люди заговорили иначе. «Ну да, он узурпатор и тиран, - поговаривали жители Изумрудного города, собравшись где-нибудь на кухне за рюмочкой ягодной настойки. - Но с другой стороны, сильный лидер! Бывший наш господин Страшила, не в обиду ему будь сказано, замечательный был правитель, но несколько... э-э... слабохарактерный. А этот — другое дело! Вот кто сможет твердой рукой навести порядок в стране!» И жаждущие твердой руки гуськом потянулись в Изумрудный дворец. Диктатору жаловались на скаредных отцов, беспутных сыновей, сварливых соседей и нерадивых домохозяев. Просили пособий из казны по малолетству, по старости, по многодетности и по отсутствию кормильца. Рвали рубахи на груди, рассказывали ужасные истории своей жизни и умоляли немедленно восстановить справедливость. Первые два дня Урфина все это развлекало; к тому же ему льстила теория «твердой руки». Но на третий день... и на четвертый... и все последующие дни, когда между завтраком и обедом он разбирал прошения и выслушивал кляузы, а после обеда, проклиная тот день, когда выучился грамоте, читал доносы министров друг на друга... Короче говоря, месяц спустя король Изумрудного города и Сопредельных стран уже готов был отречься от престола; и экспедиция в далекий и почти неизведанный край показалась ему спасением. Однако, как видно, и в этих девственных местах без твердой руки было не обойтись. - Нет никаких ведьм, - веско проговорил король, обводя мигунов тяжелым взглядом. - Все это бабьи сказки. Кончайте дурью маяться и расходитесь по домам. А старосту попрошу остаться. Люди зашумели, но двинулись прочь с площади, оживленно переговариваясь между собой. - Да как же это нету ведьм, ваше величество? - вскричал староста. От волнения он мигал сильнее обычного; ясно было, что старик готов если и не бунтовать, то стоять за правду до конца. - А это, по-вашему, кто? Урфин машинально обернулся. Девчонка, спасенная от костра, стояла между двумя солдатами; одета она была в какое-то дырявое рубище, и один из марранов уже накинул на нее свой шерстяной плащ. Тощенькая, с цыплячьей шейкой, всклокоченные волосы неопределенно-мышиного цвета падают на глаза. Совсем ребенок — сколько ей? Четырнадцать, пятнадцать? Она смотрела на короля, не отрываясь, и на миг Урфину показалось, что у нее что-то с лицом. Странное что-то, неправильное. Эта мысль мелькнула на краю сознания и исчезла. - Что же это получается, - продолжал старик, чья картина мироздания, видимо, была потрясена в самых своих основах, - боги есть, феи есть, колдуны и колдуньи есть, а ведьм нету? Урфин на мгновение задумался, впервые осознав, что в положении атеиста, объявившего себя богом, заключено некое противоречие. - Боги, разумеется, есть, - отвечал он, расправив плечи. - По крайней мере, один. Марраны! Кто ваш бог?! В ответ раздался такой оглушительный грохот, что староста даже присел. Диковатые воины дружно ударили рукоятями мечей в щиты, восклицая: - Ты! Ты — Господь и Бог наш, Повелитель Огня! - Как видишь, бог есть, - резюмировал король. - Феи и волшебники тоже. Все мы их знаем, с некоторыми даже лично встречались. Реальный, наблюдаемый факт. Несомненно, этому факту есть какое-то разумное объяснение, хотя наука до него пока и не дошла. Медведь Топотун слушал своего хозяина с наслаждением, покачивая головой в такт. - До чего же ты мудр, повелитель! - восхищенно проговорил он. А филин Гуамоко как-то двусмысленно ухнул. - А вот чтобы какая-то деревенская девчонка ни с того ни с сего принялась младенцев жрать — такого не бывает и быть не может! - Да говорю же, она Келемринда воплощенная! - возопил старец. - Она же не только младенцев... вы бы видели, что у пастуховой дочки с лицом сделалось! Это как по науке объяснить, а? Урфин, сделавший сегодня переход в двенадцать миль и с утра ничего не евший, понял, что решительно не хочет знать, что случилось с лицом дочки пастуха. И что пора применить твердую руку. - Значит, так, - проговорил он, подойдя к старосте вплотную и сверля его тяжелым взглядом исподлобья. - Слушай внимательно, два раза повторять не буду. Вся власть в этой стране принадлежит мне, Урфину Первому, Огненному Богу, Королю сопредельных... ну и так далее. Судить и казнить здесь могу только я. Если вы кого-то подозреваете в чем-то дурном — младенцев там ест или еще что — вы его берете, отводите... - К вам? - Ну уж нет! Отводите к господину Фледу, моему наместнику и судье. Он разбирает дело и решает, кто виноват и как наказать. Энкин Флед приосанился и плотоядно заулыбался. По лицу его ясно читалось, что сейчас он прикидывает, какую мзду взимать за оправдательный приговор. Урфин мысленно сделал себе заметку: идея централизации власти в целом неплоха, но детали придется доработать. - Вернусь через год. Узнаю, что вы здесь по-прежнему на ведьм охотитесь — у вас будут большие проблемы с налогообложением. Все ясно? Молодец. А теперь пошел отсюда. Хотя нет, сначала организуй ночлег мне и моим солдатам. - А ведьма? Диктатор вздохнул. - А с ведьмой я разберусь сам.

Kelemrinda Le Fay: - Странно устроен человеческий ум. Кто бы мог подумать, что столько веков спустя далекие потомки подданных Келемринды будут бояться ее, словно живой? Они сидели за столом в тесной и грязноватой горнице в доме старосты (сам староста с чадами и домочадцами по случаю королевского визита отправился ночевать в сарай). Точнее, Урфин сидел за столом, а филин — на столе. - Кто она вообще такая, эта... Кларинда, или как ее там? - рассеянно поинтересовался Урфин. Достав из походного саквояжа крохотный резной кубок, больше похожий на наперсток на высокой ножке, он осторожно, по каплям, цедил туда брагу местного изготовления. Его собственный стакан был уже полон. - Ке-ле-мрин-да, - повторил по слогам Гуамоколатокинт. - Вечно у тебя проблемы с длинными именами! Местная правительница из очень, очень отдаленной эпохи. Я кое-что слышал о ней от покойной Гингемы. Надо тебе сказать, о Келемринде она отзывалась с неприязнью, но не без уважения. Правда, сама не застала ее в живых — а это значит, что дело было не меньше семисот лет назад... Твое здоровье! - Твое здоровье. «И стоило завоевывать всю Волшебную страну, чтобы сидеть в деревенской избе и пить самогон с филином!» На улице уже совсем стемнело, стучал в окно мелкий нудный дождь, трещал огонь в очаге — самая подходящая обстановка для жутковатых сюжетов из древней истории. - Есть на свете добрые волшебницы, есть злые; а Келемринда, по всем отзывам, была ОЧЕНЬ злой. Одни говорят, что она требовала от своих подданных приносить ей в жертву детей. Другие — что воровала у девушек их молодость и красоту. Третьи — что питалась человеческими душами, хотя я не совсем представляю, как это возможно технически... Очень вероятно, что она делала и то, и другое, и третье. Так или иначе, своими злодеяниями Келемринда, как у вас, людей, говорят, довела своих подданных до ручки. И в один прекрасный день они заманили ее в ловушку и сожгли живьем. Но, как видишь, до сих пор помнят о ней и боятся, что однажды она вернется. Просеменив к краю стола, филин воззрился в непроглядно-темное окно. - Где-то в той стороне она жила, на одном из отрогов Черных гор. Быть может, ее жилище стоит нетронутым и по сей день — знать бы только, где... - Я знаю! - послышался вдруг девичий голос. На пороге горницы стояла спасенная «ведьма». Умывшись и причесавшись, она стала взрослее на вид, да и выглядела теперь намного приличнее. Давешние изодранные лохмотья сменились чем-то белым, свободным и длинным. Судя по всему, девушка просто взяла покрывало, прорезала в нем дырку для головы и перепоясалась каким-то лоскутом — однако сделала это не без изящества. Гладко зачесанные назад волосы открывали бледное личико с мелкими острыми чертами. На красавицу девушка никак не походила, однако лицо ее сразу притягивало к себе внимание: причиной тому были темные, глубокие, до неправдоподобия большие глаза. И сейчас эти глаза смотрели на короля с нескрываемым восхищением. - Прошу прощения, что без приглашения вмешиваюсь в вашу беседу, - вежливо проговорила она, переступая порог. - Но я знаю, где находится пещера Келемринды. Это примерно в трех часах пути отсюда. Я там была. Из-за этого-то все и... - вздохнула она. Выговор у нее был совсем не мигунский. Речь гладкая, правильная, словно у аристократки из Изумрудного города — правильнее, чем у самого Урфина. И еще одна странность: здешние жители постоянно мигали, за что и получили свое прозвище — а чудные глазищи несостоявшейся мученицы, казалось, не мигали совсем. - Погоди-ка, - Урфин развернулся к ней лицом. Когда взгляды их встретились, его на мгновение шатнуло: похоже, мигунская бражка была крепче, чем казалась на вкус. - Давай с начала. Ты что, не местная? Девушка покачала головой. - Мои родители приехали сюда из Желтой страны. Да, наверное, началось с этого... - задумчиво проговорила она. - В деревне не слишком любят чужаков, особенно городских и образованных. Вообще не любят тех, кто отличается от других. Знаете, как это бывает? Урфин хотел было спросить, зачем ее городских и образованных родителей понесло в этот медвежий угол и что случилось с ними дальше, но вовремя сообразил, что в ответ рискует выслушать очередную Душераздирающую Историю. Нет, это может подождать. А как в деревне относятся к тем, кто непохож на других, он и так прекрасно знал — по собственному опыту. - Они боятся гор и леса, - продолжала девушка. - Если ходят в лес, то только большими компаниями. А я никогда не боялась. С другими людьми мне скучно, а им со мной неловко: поэтому я люблю уходить в горы, подальше от людей, и бродить там целые дни. Вот так однажды я нашла эту пещеру. А потом в деревне началось моровое поветрие, стали умирать дети — и во всем обвинили меня, потому что я ходила в пещеру Келемринды, куда ходить нельзя, и принесла оттуда... Вот, смотрите! И она извлекла из-за ворота своего балахона кулон на потемневшей, покореженной цепочке. Не снимая с шеи, протянула Урфину. Он наклонился посмотреть, мимолетно отметив, что от девушки исходит странный сладковатый запах (какая-нибудь деревенская косметика из местных трав?) На цепочке болтался ограненный камень цвета красного дерева, и в глубине его плясали тени. Урфин присмотрелся — и, не удержавшись, ахнул. В камне горел огонь. Море огня. Бушевало алое пламя, прорезаемое с разных сторон зубчатыми серебристыми молниями и извивающимися черными прожилками, похожими на змей. Это зрелище завораживало; но разительнее всего было ощущение исходящей от него силы, яростной мощи, готовой сокрушить все на своем пути. Казалось, вот-вот пламя вырвется из камня и охватит дом... нет, весь мир... За плечом у него потрясенно заухал Гуамоко. - Это ведь магия, да? - прерывающимся от волнения голосом спросила девушка. Огромные глаза ее расширились еще сильнее. - Не просто магия, дитя, - после паузы хрипло проговорил филин. - Клянусь моими перьями, за эту безделушку покойная Гингема не пожалела бы отдать все, чем владела! - Там множество разных вещей! - восторженно продолжала девушка. - Много таких, о которых я даже не знаю, что это такое, зачем нужно и как называется. И еще старинные книги — так хотелось бы их прочесть, но они на непонятном языке... - Скорее всего, древнеарахнидский, - с видом знатока подтвердил Гуамоко. Желтые глаза его горели от возбуждения. - На нем составлялись в ту эпоху заклинания и инструкции к волшебным предметам. Сам я не слишком хорошо читаю по-древнеарахнидски, но мой двоюродный дядюшка, служивший библиотекарем у покойной Бастинды... Урфин переводил взгляд с филина на девушку и обратно. Угрюмое лицо его медленно расплывалось в улыбке. - Что скажешь, Гуам, - проговорил он, - если завтра мы немного отклонимся от намеченного маршрута? Филин с энтузиазмом захлопал крыльями, даже не заметив, что его назвали презренным сокращенным именем. Урфин повернулся к девушке. - А ты поедешь с нами, покажешь дорогу. От ее ответа он, едва ли не впервые в жизни, смутился. - Для вас я сделаю все, что захотите, - ответила "ведьма" тихо и торжественно, пожирая его полным обожания взглядом. На следующее утро, еще до рассвета, небольшой отряд тронулся в путь. Искатели магических сокровищ гуськом поднимались все выше по узкой лесной тропе. Над головами их высились величественные вершины, покрытые белоснежными шапками. Лучи солнца, восходящего за спиной у путешественников, играли на снежных склонах и окрашивали их радостным золотисто-розовым сиянием. Казалось, перед путниками приветственно распахиваются ворота в какой-то сказочный мир — мир, где царит вечный праздник и исполняются все желания. «Ведьма»-проводница ехала впереди верхом на Топотуне; Урфин, с дремлющим филином на плече, шагал рядом. Они негромко разговаривали — и разговор их звучал престранно и заставил бы призадуматься марранов, если бы кто-нибудь из них подошел поближе и расслышал хоть пару слов. - ...Но как этому выучиться? Люди и волшебники — совсем разные, вроде как волки и саблезубые тигры. Волк может объявить себя тигром, может даже натянуть тигриную шкуру, но никогда не станет тигром по-настоящему. Как видно, король Волшебной страны совсем позабыл о том, что должен притворяться колдуном и даже богом. Или, быть может, считал, что с ней притворяться не нужно? - Все так говорят, - проговорила наездница. - Но любопытно, кто сказал это первым? Не сами ли волшебники — чтобы люди не овладели тайными знаниями и не заставили их поделиться властью? И, обернувшись к нему, улыбнулась открыто и чуть-чуть насмешливо. Солнечные лучи, пронизывая ее легкий наряд, смутно обрисовывали очертания стройного девичьего тела, расплавленным золотом играли в волосах, короной уложенных вокруг головы. Сейчас она выглядела взрослее, чем вчера — и намного красивее. - Мне думается, магия есть во всем. В земле, превращающей мертвые семена в цветущий сад. В течении рек, в порывах ветра, в сверкании молний, в этих солнечных лучах... И, конечно, в душах людей. Она везде — нужно только разглядеть ее и разбудить. - Что же, по-твоему, и во мне есть магия? - недоверчиво усмехнулся Урфин. - Конечно! - просияла она. - Еще какая! - А в тебе? Девушка загадочно пожала плечами, с неопределенной улыбкой глядя куда-то вдаль, на блистающие вершины гор. Лишь одно существо в отряде двигалось вперед без всякой охоты. Это был Топотун. Оживленный волшебным порошком, медведь не был живым в полном смысле слова. Таким созданиям в Волшебной стране уготована странная участь: многие виды волшебства на них не действуют — но, с другой стороны, силы и возможности их очень ограничены. И сейчас простодушный медведь ясно чувствовал опасность — но не понимал ее природы и не знал, что с этим делать. Он знал одно: что-то очень неправильно. С самого утра. Может быть, даже раньше. Хозяин уступил этой девчонке свое место, а сам идет пешком. Она разговаривает с ним, как с равным, и ни разу не сказала «ваше величество» - обычно король такой бесцеремонности не спускает. А сейчас ему как будто все равно. Говорят они о каких-то странных вещах, которых Топотун не понимает: она больше говорит, он больше слушает — тоже совсем на него не похоже. И вид у него при этом какой-то... непривычно расслабленный, умиротворенный... Ну и что такого? Радоваться надо, что хозяину хорошо! Топотун и радуется. Вот только... не выходит радости. Что-то не так! Неужели хозяин — такой мудрый, такой проницательный — сам не замечает?! Чего? Ну... хотя бы того, какая она тяжелая — эта хрупкая, совсем невесомая на вид человеческая девушка. Как ему это заметить, дурень? Ведь не он везет ее на спине! Топотун покосился на филина. Гуамоко дремал, как и положено его народу при свете дня; время от времени он приоткрывал сонные глаза — но, по-видимому, тоже ничего необычного не видел и не замечал. Будь у Топотуна мозги, хотя бы из иголок и булавок — он мог бы сопоставить факты и сделать выводы. Будь сердце, хотя бы из красного бархата — быть может, он бы сердцем почуял, что происходит, и принял правильное решение. Но у него — ни сердца, ни мозгов: только шкура, опилки и беззаветная преданность. Медведь не понимал, что происходит, и не знал, как поступить. Лишь всем своим существом ощущал, что каждый шаг приближает его обожаемого повелителя к гибели.

Kelemrinda Le Fay: Три или четыре мили спустя дубовые и кленовые леса сменились сумрачным еловым бором. Здесь стоял вечный полумрак и тишь: ни пения птиц, ни шороха мелких зверьков — лишь откуда-то издалека доносилось мелодичное журчание ручья. Подлеска почти не было, и ноги путников утопали в мягком ковре бурой опавшей хвои. Словно в покинутом храме или на кладбище, здесь хотелось идти бесшумно и говорить вполголоса. Мрачноватая атмосфера горного леса подействовала даже на марранов: солдаты уже не держали строй, не топали во всю мощь своих ножищ, не пытались горланить песни — они шли, сбившись в кучку и о чем-то тревожно перешептываясь между собой. «Ведьма»-проводница тоже призадумалась и погрустнела. - Может быть, она была не такой уж плохой, - сказала она вдруг — и, встретив вопросительный взгляд Урфина, пояснила: - Фея Келемринда. Что мы вообще о ней знаем? Нам известно — и то по слухам — что она делала, но ведь неизвестно, почему и зачем. - А ты знаешь хоть одну уважительную причину закусывать детьми и воровать лица у девушек? - Конечно. - Девушка блеснула вызывающим взглядом из-под ресниц. - Допустим, твоя могучая армия стоит у стен Изумрудного города. Но, чтобы взять город, придется съесть младенца. Если этого не сделать, тебя разобьют. Как ты поступишь? Если она рассчитывала этим вопросом поставить его в тупик, то просчиталась: - Мой младенец, - усмехнулся Урфин, - будет очень похож на настоящего, но изготовлен из нежнейшей ветчины. Филин у него на плече разразился скрипучим хохотом, как видно, вспомнив колбасных мышей и шоколадных пиявок на пирах в Изумрудном дворце. Девушка поджала губы. - Что ж, тоже выход, - протянула она, - для того, кто согласен довольствоваться подделкой... - И вдруг воскликнула совершенно иным тоном: - Вот мы и пришли! Пещера там, на другой стороне! Лес обрывался на краю глубокого ущелья; по дну его, далеко внизу, серебристой лентой вился ручей. На другой стороне склон уходил круто вверх — и там, в окружении колючих зарослей, темнела дыра в земле, фута в четыре высотой. Пара острых камней у входа придавала ей сходство с раззявленной беззубой пастью. - Я перебиралась туда по стволу упавшего дерева, шагах в пятистах отсюда, - объяснила проводница. ...Гуамоко, отправленный на разведку, не возвращался так долго, что искатели сокровищ забеспокоились. Когда же наконец появился — пребывал в таком волнении, что эту важную и гордую птицу трудно было узнать. Летел он каким-то сумасшедшим зигзагом, а, приземлившись, еще некоторое время не мог отдышаться и изъяснялся нечленораздельными возгласами на смеси человеческого и птичьего языков. Вход в пещеру и сама пещера, сообщил он, вполне безопасны. Судя по общей сохранности обстановки, прежде там стояли охранные заклятия, но срок их действия истек не меньше полусотни лет назад. Внутри обитают только летучие мыши и разные мелкие лесные твари. Единственное — запах... дышать там, конечно, лучше через листья дерева рафалоо — и очень, очень жаль, что в здешних местах это дерево не растет. Что же касается сокровищ, то... о! О-о-о! Все не так, как они ожидали — намного лучше! На себе все это не унесешь, нет-нет, исключено. Надо послать за подводой. А лучше за двумя. И непременно захватить дерюгу и солому для упаковки — там много хрупких предметов. Например, зеркало для предсказаний, и набор ритуальных кубков из горного хрусталя, и еще этот странный прибор, похожий на астролябию. Если Гуамоко верно понимает, что это такое, то... О сундуках, набитых золотом и драгоценными камнями, и говорить не стоит — только столь грубые и материалистичные существа, как люди, могут высоко ценить этот мусор — но да, есть и они. А книги, книги! Пусть саблезубый тигр проглотит его на этом самом месте, если он не видел там, на второй полке сверху, утерянный оригинал «Некро...» Филин еще говорил — а двое марранов, повинуясь приказу короля, уже отправились в деревню за подводами, а остальные сменили мечи на топоры и принялись валить деревья. Через пару часов через ущелье протянулся мост, собранный из четырех поваленных стволов, неказистый, но прочный и устойчивый: подвода не проедет, но человек с тяжелым мешком вполне пройдет. Едва мост был готов, «ведьма» ступила на него первой и легко перебежала на ту сторону. Новая непочтительность — и снова король, привыкший везде быть первым, этого словно не заметил. Урфин уже шагнул на мост, когда Топотун, наконец решившись, схватил его зубами за плащ и потянул назад. Король раздраженно обернулся — но лицо его смягчилось, когда он увидел своего верного слугу в неподдельном ужасе. Огромный медведь дрожал как лист, шерсть его стояла дыбом. - Повелитель, - пробормотал он, запинаясь, - не ходил бы ты туда!... Мне страшно! Эта злая колдунья... она какая-то уж слишком злая! - Ты тоже поверил в эти деревенские байки? Келемринда умерла семьсот лет назад, глупый ты зверь. Да и я — не младенец, и кто попробует меня сожрать, рискует обломать себе зубы! - Урфин потрепал медведя по холке. - Все нормально, Топотун. Я скоро вернусь. И уверенным пружинистым шагом двинулся через пропасть к пещере, так похожей на разверстую пасть чудовища. - «Изменение Пути: теория и практика»... - бормотал Гуамоко себе под нос. - «Предсказания горя»... нет, скорее, «зла». Или «Злые пророчества»? «Подробная карта страны..» Нет, кажется, это переводится как «мир»... значит, «Подробная карта Мира Вверху и Мира Внизу, с описаниями и гравюрами, составленная...» Хм! Смотри-ка, повелитель, оказывается, в свободное от пожирания детишек время наша любезная хозяйка занималась научной работой! - И что это за миры? - поинтересовался Урфин, без особого энтузиазма отрываясь от причудливой шкатулки резного черного дерева. Он хорошо понимал, к чему клонятся все эти восторги: сейчас хитрая птица докажет как дважды два, что библиотека колдуньи имеет непреходящую ценность для потомков, а следующим шагом потребует основать какой-нибудь «Королевский Фонд изучения наследия Келемринды», себя назначит директором и примется выбивать из казны ставки — не только для самого себя, это бы еще ладно, но и для всех своих двоюродных дядюшек и троюродных племянников. - Вот это нам и предстоит выяснить! - отвечал Гуамоко, полный исследовательского рвения. - Перехожу к полке номер три... Факел, закрепленный в ржавом настенном канделябре, неимоверно трещал и чадил, но света давал достаточно. Впрочем, Гуамоко и не нуждался в освещении. Не желая сидеть сложа крылья в ожидании подводы, филин принялся составлять опись найденных в пещере интеллектуальных богатств. Он сидел, вывернув голову под каким-то невозможным углом, на покосившейся книжной полке, долго и мучительно разбирал заглавия на корешках, выведенные затейливой древнеарахнидской вязью, а потом, сжав в лапе грифель, заносил их в список — такими каракулями, которых никто, кроме него, разобрать не мог. И, похоже, был совершенно счастлив. Девушка почти сразу скрылась в боковом помещении, где у Келемринды, по всей видимости, располагалась гардеробная. Одному Гуррикапу известно, что она надеялась там найти, среди истлевших тряпок и в почти полной темноте. Только сам Урфин не находил себе места. Бродил по пещере, брался то за одно, то за другое, разыскивая что-нибудь вроде той подвески с пламенем внутри — но ничего похожего не находил. Странных предметов вокруг было множество; и многие из них, несомненно, представляли не только материальную, но и магическую ценность — но в его руках оставались пусты и немы. Пещера Келемринды дразнила его горячечными мечтами. Что, если бы, в дополнение к мощной армии, в руках у него оказалась магическая сила и власть? Тогда он подчинил бы себе не только Волшебную страну — что Волшебная страна! Урфину уже мерещилась экспедиция в Мир-За-Горами. Словно наяву, видел он самого себя восседающим на спине смертоносного железного дракона... и тут же услужливое воображение показывало, как Великан-из-за-Гор — тот самый, что когда-то так жестоко его унизил — с перекошенным от страха лицом бежит, ковыляя и спотыкаясь на своей деревянной ноге, но его нагоняет огромная тень драконьих крыльев... Не только он — и девчонка Элли, и гордячки Виллина и Стелла, и все, все узнают Урфина Джюса! Непобедимое оружие, несокрушимая власть, такая мощь, какую обычный человек и вообразить себе не может — все это здесь, у ног столяра из Когиды! Совсем рядом — только руку протяни... И все же — недостижимо. Мечта о волшебной силе дразнит его и ускользает. Есть вещи, которых не изменить. Он — не бог и не волшебник. Жевуном родился, жевуном помрет. В самом лучшем случае, разберется в том, как работают две-три магические штучки, научится ими пользоваться — так же, как обезьяна у балаганщика на ярмарке «умеет» спички зажигать. Будет и дальше дурачить простодушных марранов — ведь даже жевуны с мигунами уже не ведутся на его фокусы... Но все же... что, если... Что, если она права? - Смотрите, что я нашла! - послышался звонкий девичий голос, и в сокровищнице, легка на помине, появилась «ведьма». В руках она держала диадему удивительно тонкой работы: вокруг серебряного обруча сплетались малахитовые побеги плюща и остролиста. - Наверное, это ее корона! - и, недолго думая, девушка принялась пристраивать диадему себе на голову. - Гуамоко, - сказал Урфин, - будь другом, слетай посмотри, что творится в лагере. Что-то солдаты там расшумелись. В самом деле, в последние несколько минут со стороны входного проема доносился шум и отдаленные голоса. Филин, против обыкновения, не стал ворчать и препираться — он послушно исчез, оставив повелителя и девушку вдвоем. - Мне идет? - поинтересовалась девушка. Она уже водрузила диадему поверх косы и теперь стояла под факелом, кокетливо поворачивая голову так и этак. Тень на стене повторяла все ее движения — только с легкой, едва заметной глазу задержкой. - Красиво, - одобрил Урфин. А потом, почти без паузы, спросил: - Кто ты? Девушка ответила ему долгим вопросительным взглядом, впрочем, не слишком удивленным. Стало вдруг очень тихо — только где-то в глубине пещеры капала вода. - Ты очень постаралась меня обольстить и заморочить мне голову. - «И тебе это почти удалось», - мысленно добавил он. - Все это хлопанье ресницами, улыбочки, прозрачная тряпка вместо платья, туманные обещания сделать меня волшебником... Хорошая попытка. Но, извини, я все-таки не слепой и не тупой. Я вижу, что ты не обычный человек. Может быть, и не человек вовсе. Кто ты такая?.. «...и что тебе от меня нужно?» Нет. Первое правило переговоров — не показывать заинтересованности. Что ей нужно — пусть сама скажет. А потом поговорим о том, что нужно мне. В хорошеньком личике девушки что-то неуловимо изменилось. Тень за спиной, больше ей не нужная, начала бледнеть, выцветать — и через пару секунд исчезла. А сама она, склонив голову, смотрела на Урфина так, словно видела его впервые. Точнее, быть может, словно впервые как следует разглядела этого широкоплечего, жилистого человека с сильными руками рабочего, с взлохмаченной черной шевелюрой, густыми бровями, сросшимися на переносице, с резкими, неправильными, но выразительными чертами лица, с тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. Человека, который сейчас старается казаться спокойным, однако напряжен, как струна. Раздув ноздри, она вдыхала аромат его эмоций: сложный узор из волнения, надежды, любопытства и страха, и жгучую жажду силы и власти, и кое-что еще... О-о, что за наслаждение! А ведь она еще даже не начала!.. - Какой же ты сильный! - вырвалось у нее. - Впервые встречаю человека, на которого мои... - Но, заметив его нетерпеливое движение, она оборвала себя: - Хорошо, хорошо. На прямой вопрос — честный ответ. Однако еще медлила, явно наслаждаясь моментом откровения и желая его растянуть. - Крестьяне Фиолетовой страны, - начала она негромко и вкрадчиво, - разумеется, как и любые крестьяне, грубы, косны, невежественны и склонны к предрассудкам. Однако интуиция у них работает хорошо — и довольно часто они бывают правы. А вот тот, кто не верит «бабьим сказкам» и всему ищет разумные объяснения, частенько ошибается. Видишь ли, он слишком много думает. Думает, что ведьм не существует. Что мертвые не возвращаются. Что злая фея — всегда старуха. Что хрупкая девушка не может представлять опасность для взрослого сильного мужчины... - Она раскинула руки, и диадема на ее голове засветилась тусклым сероватым свечением. - Приветствую тебя, повелитель людей, в моих древних владениях! Урфин ожидал чего угодно, только не этого! - Как?! Тебя же сожгли семьсот лет назад! Как ты выжила? - А я не выжила, - спокойно ответила колдунья. Говорила она тихо, почти шепотом — но голос ее гулко разносился по пещере, отражаясь от стен странным двойным и тройным эхом. - Просто вернулась. Я всегда возвращаюсь. Лицо ее в призрачном сером свете расплывалось и преображалось: от прекрасной девы — к ребенку, от ребенка — к старухе, от старухи — к глумливому оскалу черепа. Лишь глаза оставались неизменными: огромные, бездонные, широко распахнутые. Глаза, от которых невозможно отвести взгляд. И — странное ощущение, что говорит она на чужом языке, торжественном и древнем, но он почему-то прекрасно ее понимает. Даже лучше, чем хотелось бы. - Я — Келемринда Пожирательница Душ, королева Сумеречной страны, владычица Того, что Вверху, и Того, что Внизу... и сейчас мне нужна твоя душа, Урфин Джюс!


Donald: Удивительно, мне, человеку перечитавшему в фандоме почти всё, этот фанфик показался непривычным. Уж очень нова идея существования в Волшебной стране древних настоящих колдуний или волшебников, более сильных, чем нынешние. Точнее, идея-то не нова, она проистекает из канона (Арахна, сторожевая башня, построенная королём или волшебником), но раньше на эту тему не писали. Оттого рад увидеть фанфик, который написан именно на эту тему. В фанфике есть детективная составляющая, интрига, динамика. Интересно читать, проглатываешь за минуту и хочется ещё. Урфину сопереживаешь, ещё больше сопереживаешь чуткому Топотуну. Джюс в фанфике попал в ловушку своей самоуверенность. Думал, что всё знает о ведьмах, что девчонка его не проведёт... Ошибся. Не везёт Урфину по жизни, и особенно на волшебниц и псевдоволшебниц. Kelemrinda Le Fay С нетерпением жду продолжения. Рад что с Фикбука к нам пришёл ещё один хороший автор.

Kelemrinda Le Fay: Donald, большое спасибо за отзыв! Сестра уверяет, что фидбэк - страшный наркотик, и я уже вижу, как она права. Donald пишет: Уж очень нова идея существования в Волшебной стране древних настоящих колдуний или волшебников, более сильных, чем нынешние. Точнее, идея-то не нова, она проистекает из канона (Арахна, сторожевая башня, построенная королём или волшебником), но раньше на эту тему не писали. Действительно, странно, почему. Ведь канон застает ВС в очень специфический момент. Магия постепенно уходит. На наших глазах "мифическое время" сменяется историческим, матриархат - патриархатом, настоящие волшебники - поддельными, "традиционные" волшебные существа - оживленными существами, созданными человеком... Именно в этот переходный период должна бы обостриться тема "Древних" - хтонических сил, которые могут вернуться и потребовать себе прежнюю власть. Отчасти это я и хотела бы показать: столкновение "героя нового времени", рационального и прагматичного - с нечеловеческим существом, которое живет, мыслит, воспринимает окружающее в совершенно иных категориях. Человек, притворявшийся колдуном и богом, встречает чудовище, которое притворяется человеком... Donald пишет: Урфину сопереживаешь, ещё больше сопереживаешь чуткому Топотуну. Джюс в фанфике попал в ловушку своей самоуверенность. Думал, что всё знает о ведьмах, что девчонка его не проведёт... Ошибся. Не везёт Урфину по жизни, и особенно на волшебниц и псевдоволшебниц. Ну, с Топотуном вроде ничего плохого не должно случиться. Души у него нет, и он Келемринду точно не интересует. Скорее всего, она на него и внимания не обратила. А за Урфина мне тоже страшновато, да... Очень, ОЧЕНЬ надеюсь, что безумие не покинет меня слишком быстро, что я смогу дописать это до конца - и именно так, как хочу. Пока, тьфу-тьфу, вроде полет нормальный... (удаляюсь в глубины своей мрачной пещеры, бормоча про себя: "Дописать! Не запороть! Дописать! Не запороть!")

totoshka: Kelemrinda Le Fay пишет: Очень, ОЧЕНЬ надеюсь, что безумие не покинет меня слишком быстро, что я смогу дописать это до конца - и именно так, как хочу. Пока, тьфу-тьфу, вроде полет нормальный... (удаляюсь в глубины своей мрачной пещеры, бормоча про себя: "Дописать! Не запороть! Дописать! Не запороть!") думаю многие на это надеяться )))) очень интересно дальнейшее развитие... а то ж как всегда "на самом интересном месте"))) *ну зато теперь следить за продой проще, не надо на фикбук лазить))) спасибо, что пришли*

Donald: Kelemrinda Le Fay пишет: Сестра уверяет, что фидбэк - страшный наркотик Да, отзывы заставляют писать ещё. Сам в этом убеждался. Kelemrinda Le Fay пишет: странно, почему. Вероятно, потому что на первый взгляд кажется, что никаких интересных исторических событий в Волшебной стране до прилёта четырёх волшебниц не было. В такое заблуждение легко впасть, если слишком внимательно читать Волкова - у него там Арахна отбрасывала один за другим свитки летописи гномов, не находя в них ничего важного. Потом всю летопись прочёл Страшила и тоже на первый взгляд ничем не заинтересовался. Вот и приходят фикрайтеры к выводу, что в следах прошлого сюжета не найдёшь, искать его надо в альтернативе либо в биографиях второстепенных персонажей, либо вообще на Рамерии. А на самом деле в каноне полно вопросов, оставшихся без ответа - кто построил Жёлтую Дорогу, откуда в Голубой стране Людоед, кто построил сторожевую башню рядом с будущим Изумрудным городом и т.д. И вокруг ответа на каждый вопрос можно выстроить сюжет. Тот же Сухинов признавался в предисловии к своим книгам, что его побудили писать вопросы, возникшие после прочтения книг Волкова. Но он на них отвечал, придумав альтернативное прошлое и альтернативное настоящее Волшебной страны. А ведь на все эти вопросы можно было бы попытать ответить не противореча книгам Волкова. Тайн автор оставил много. Касательно же волшебников эпохи между Гуррикапом и 4 феями, то поиск наследия этих волшебников - тема, дающая большой простор для фантазии. И к счастью, это пока что не освоенная фикрайтерами область. Kelemrinda Le Fay пишет: На наших глазах "мифическое время" сменяется историческим, матриархат - патриархатом, настоящие волшебники - поддельными, "традиционные" волшебные существа - оживленными существами, созданными человеком... Именно в этот переходный период должна бы обостриться тема "Древних" - хтонических сил, которые могут вернуться и потребовать себе прежнюю власть. Да, в книгах Волкова, особенно в 4-6-ой видна борьба между техническим и магическим началом. И дальнейшее развитие этой борьбы может привести к самым разным последствиям - как к полному вытеснению магии техникой, так и к возникновению в ВС неповторимой технико-магической цивилизации. Учитывая, что в последних книгах Волкова техники стало ощутимо много, древним силам действительно пора пробудиться. Kelemrinda Le Fay пишет: с Топотуном вроде ничего плохого не должно случиться. Души у него нет По идее, должна быть, раз он одушевлённый. Хотя вопрос это очень сложный. Кстати, что мне ещё очень понравилось в вашем фанфике - намёк на некую теорию магии, положенную в основу фанфика. У меня самого такая есть. totoshka пишет: Очень, ОЧЕНЬ надеюсь, что безумие не покинет меня слишком быстро, что я смогу дописать это до конца - и именно так, как хочу. Очень надеюсь, что вы не только закончите этот фанфик, как хотите, но и ещё много других напишите. У вас хорошо получается, есть новаторские идеи - такие авторы, как вы, нужны фандому. Рад, что вы пришли на форум, на Фикбуке я лично бываю редко, и оттого там ваш фанфик проглядел. Многие же участники форума так вообще на Фикбуке не регистрированы. Надеюсь также, что вы и в дискуссиях будете активны.

Рамина: Трудно понять всё сразу, но одно я знаю страна мигунов на востоке

Безымянная: Kelemrinda Le Fay, начало фанфика очень заинтриговало интересным сюжетом и новизной идеи. С нетерпением жду продолжения.

саль: Сладкий Урфин в горьком веке. Прячьте душу, человеки

Kelemrinda Le Fay: Рамина пишет: Трудно понять всё сразу, но одно я знаю страна мигунов на востоке Да, вот здесь я что-то напутала, не посмотрела на карту. Мне казалось, что на западе. Ладно, если приведет Гуррикап дописать до конца - исправим.

Kelemrinda Le Fay: Дональд, Тотошка, Безымянная, еще раз спасибо за теплые слова, буду стараться. Donald пишет: Кстати, что мне ещё очень понравилось в вашем фанфике - намёк на некую теорию магии, положенную в основу фанфика. У меня самого такая есть. А у вас какая? Как вам сказать... Келемринда ведь не "классическая" колдунья типа Гингемы. Т.е., видимо, она умеет пользоваться и "классической" магией, но суть ее совсем иная. Она - ментальный паразит, энергетический вампир. И магия у нее другая. С удовольствием могу об этом поговорить, но лучше, наверное, в личке, чтобы не спойлерить.

Donald: Kelemrinda Le Fay пишет: у вас какая? Фрагмент этой теории - о том, почему Волшебная страна Волшебная - здесь. А всю теорию с длинной классификацией волшебников, я всё никак не соберусь допечатать и выложить в тему "о волшебстве". Пожалуй, потороплюсь. Kelemrinda Le Fay пишет: суть ее совсем иная. Она - ментальный паразит, энергетический вампир. Про энергетический вампиризм у меня в теории тоже было. Kelemrinda Le Fay пишет: лучше, наверное, в личке, чтобы не спойлерить. Можно в личке, можно в теме "о волшебстве".

GreenBlush: Ух, на самом интересном месте! Ждем продолжения!

Kelemrinda Le Fay: Начало четвертой главы. Кстати, заметила у себя еще одну ошибку - но, если никто больше не заметит, исправлять не буду. :-) - Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, - послышался от входа в пещеру скрипучий голос филина, - но, повелитель, тебе лучше вернуться в лагерь, и поскорее. У нас... э-э... некоторые проблемы. «Проблемы? Вот это верно подмечено! И ты бы только знал, какие!» - Ничего особенного, - светским тоном проговорила колдунья, мгновенно возвращаясь к облику и манерам благовоспитанной девицы. - Твои марраны взбунтовались. Разберись с ними, я подожду. Рядовые Харт и Клем, двоюродные братья из клана Перепелки, отправленные в долину за подводами, вернулись в лагерь без подвод и в весьма расстроенных чувствах. Причиной тому стал прием, оказанный им в деревне мигунов. Услышав, что из деревни Урфин Джюс со своим отрядом направился прямиком в пещеру Келемринды, крестьяне сбежались на площадь у колодца. Лица их были суровы, и многие сжимали в руках топоры или вилы. Харт и Клем были ребята бравые, воинскую науку знали назубок — однако тут им стало не по себе: слишком уж велико было численное превосходство противника. - Мы вам, ребятки, зла не желаем, - дипломатично начал староста. - Всё понимаем: вы люди служивые, выполняете, что прикажут. Да и нам попусту с властями ссориться не с руки. Однако тут не пустяки — тут дело сурьезнее некуда. Так что слушайте наш мирской приговор: никаких подвод не дадим, а идите-ка вы подобру-поздорову, откуда пришли — и этому... королю вашему скажите, чтобы ничего в этой проклятой пещере не трогал, ни единого камушка не брал и сам убирался оттуда, пока цел! - Поздно, - проговорил стоящий рядом с ним коренастый мужик с осунувшимся, словно землей присыпанным лицом. - Глянь-ка на солнце — уж за полдень перевалило, а ушли они на рассвете. Марраны растерянно оглядывались вокруг — и повсюду встречались с хмурыми, тревожными, испуганными или откровенно враждебными взглядами. - Вам нечего бояться, - попытался успокоить «мирное население» Харт. - Ведь наш повелитель — Огненный Бог! Он победит любое зло, какое встанет на нашем пути. Люди начали переглядываться; на нескольких лицах появились кривые ухмылки. - Слыхал я, что прыгуны — простаки, но чтобы настолько... - проронил кто-то. - Эй, ты что это хочешь сказать? - вскинулся Харт. Клем, более осторожный, дернул его за рукав, но молодой марран только отмахнулся. - Вы что же, не верите в Огненного Бога? - проговорил он, кладя руку на рукоять меча и оглядываясь по сторонам. Люди потупляли взгляд и молчали. И вдруг одного парня с острым, ехидным лицом словно прорвало: - Да какого еще «бога»? Урфин Джюс вас дурит, а вы все и уши развесили! У нас его все знают — он из жевунов, в Когиде столяром был! И самый был никчемный, пропащий человек — даже в собственной деревне никто не хотел с ним знаться! Не сиделось ему там, полез в короли. Один раз полез — скинули его, прогнали пинками. Да, видно, мало наваляли — вдругорядь решил попробовать! Только теперь он своей дурью может не только себя, а и всех нас, и всю Волшебную страну сгубить — понимаете вы это?! На несколько мгновений Харт потерял дар речи. - Брат, не надо! - тихо сказал ему Клем — но солдат уже выхватил меч из ножен. - Я тебе покажу, как хулить нашего Бога!.. - А ну, спокойнее, парень! - Здоровяк с землистым лицом шагнул ему наперерез, выставив перед собой вилы. - Стойте! - послышался вдруг женский крик. Сквозь толпу продиралась женщина с исплаканным лицом, в черном платке, небрежно наброшенном на плечи. - Что тебе здесь, Энья, - пробормотал староста, - шла бы к дочери... - Стойте! Не проливайте крови! И без того у нас довольно смертей! - Она остановилась перед молодыми солдатами. - Прошу вас, не принимайте слова Керли за обиду — не злость, страх в нем говорит. Идемте со мной. Словам не верите — может, поверите собственным глазам. Клем положил руку Харту на плечо, призывая успокоиться. Тот неохотно вложил меч в ножны. Смущенные и недоумевающие, солдаты двинулись вслед за крестьянкой; несколько человек из толпы шли вместе с ними. Женщина ввела марранов во двор за высоким тыном. Взошла на крыльцо, жестом пригласила их подняться следом. «А вдруг это ловушка?» - на миг подумалось Клему. Брат его сохранил природное марранское простодушие; но Клем, исходив походами едва ли не всю Волшебную страну, давно уже понял, что не все на свете так ясно и просто, как представлялось ему и его соплеменникам в отрезанной от мира родной долине. Однако никакой ловушки не оказалось. Вместе с хозяйкой марраны вошли в небольшую чистую горенку, жарко натопленную и пахнущую какими-то лечебными травами. Но ближе к деревянной кровати травяной запах сменился другим — тяжелой, прогорклой вонью, с которой солдаты были знакомы по походным лазаретам. На кровати лежала... старуха — так показалось им сперва. Маленькая, словно высохшая старушонка. Грязно-седые космы разметаны по подушке, из уголка ввалившегося рта по морщинистой щеке стекает струйка слюны. Невидящие глаза уставились в потолок, иссохшие руки судорожно комкают край одеяла. При приближении женщины старуха на кровати застонала, замычала что-то неразборчивое, неуклюже потянулась к ней... - Все хорошо, золотко мое, - прошептала женщина, гладя ее по голове. - Все хорошо, это я. Я с тобой. - Кто... она? - робко спросил Клем. В бою он не испугался бы целого полчища врагов — но сейчас ему стало страшно. - Дочка моя. Моя маленькая Эни. В прошлом месяце тринадцать годков ей сравнялось. Женщина сжала губы, отчаянно замотала головой, пытаясь сдержать слезы — но они снова потекли по щекам. - Ведьма подстерегла ее в сумерках, - проговорил один из крестьян у них за спиной. - Украла у нее лицо и выпила душу. - Недели с две назад это началось, - продолжил здоровяк с землистым лицом. - Сперва она только по ночам приходила, во сне. Мы стали орехи нух-нух есть, чтобы не спать. Но дети малые — им ведь не спать нельзя... вот она и начала с младенцев. Трое за неделю. Один из них был мой сын. - Он тяжело сглотнул. - А потом... сами видите. - Почему же вы Повелителю ничего не рассказали? - тихо, растерянно спросил Харт. - Ха, «почему не рассказали»! Пытались рассказать — да он разве стал нас слушать? - И здоровяк, скрипнув зубами, пробормотал себе под нос какое-то крепкое ругательство. На этот раз Харт его не остановил.

Жук-Кувыркун: Пожирание душ - незаезженная тема. Лично я ни за что не догадался бы написать фанфик про то, как ведьма хочет пожрать душу Урфина. Оригинально!

Kelemrinda Le Fay: А вот и продолжение. Ахтунг: эпичность, героизм, религиозное/оккультное мракобесие и зашкаливающий пафос! :-) Из пещеры Урфин Джюс вылетел на такой скорости, словно за ним гналась стая разъяренных саблезубов. Зацепившись плащом за один из камней у входа, не удержался на ногах, кубарем скатился по склону до самого моста. Сейчас им владела одна мысль, одно желание: бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. На другой стороне ущелья возле моста столпились марраны, все с оружием в руках. Между ними бестолково метался Топотун. Вид у марранов был хмурый и решительный; черт знает, что они там затеяли — но очевидно было, что мчаться к ним с криком: «Караул, спасите!» (или как-нибудь в этом роде) — очень плохая идея. Урфин глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Поправил плащ на плечах, решительно сжал челюсти и зашагал через мост, подавляя желание перейти на бег. Он не понимал, почему ведьма его отпустила. Решила поиграть, как кошка с мышью? Или не готова сожрать его прямо сейчас? Похоже, что так — иначе давно бы это сделала. Быть может, ей нужны какие-то особые условия, какая-то подготовка... так или иначе, облегчать ей задачу он не собирался. Чем ближе к той стороне — тем очевиднее становилось, что марраны ему вовсе не рады. И ладно бы они орали и потрясали оружием! С шумным недовольством своих подчиненных король уже сталкивался — и знал, как легко отвлечь простодушных прыгунов, переключив их гнев на что-нибудь другое. Но солдаты мрачно молчали, не сводя с него хмурых взглядов, в которых читалось... недоумение? Презрение? Проклятье, что еще взбрело в их дубовые головы — и почему именно сейчас? - Тебе помочь? - послышался вдруг медовый голосок Келемринды. - В обмен на душу, что ли? Сам справлюсь! - рявкнул Урфин... и лишь секундой позже сообразил, что слышит ее вовсе не ушами, да и отвечает без помощи языка и губ. Что за чертовщина! Эта... эта тварь из пещеры забралась к нему в голову?! И, может быть, уже сейчас... Нет. Не может быть. Если бы она уже аппетитно хрустела его душой — он бы наверняка это заметил. Или... Что такое вообще «душа»? До сих пор ему как-то не случалось задаваться этим вопросом - поводов не было. Сердце, мозги — это все понятно; а душа? Где она у человека располагается, за что отвечает — и что чувствуешь, когда ее едят? Ответная реплика Келемринды уже совсем не походила на человеческую речь, но звучала однозначно и ядовито: - Что ж, посмотрим, как ты выкрутишься, фальшивый бог! Едва Урфин ступил на твердую землю, Топотун бросился к нему и встал рядом, оскалив клыки и всем своим видом показывая, что любому, у кого есть претензии к его хозяину, сперва придется иметь дело с ним. С верным телохранителем рядом король почувствовал себя немного увереннее. - Марраны! Слушайте меня! - начал он зычным командирским голосом. - Мы сворачиваем лагерь и уходим отсюда. Бегом. Взвод Бойса идет со мной. Взвод Венка рубит мост, затем догоняет нас. Все вопросы и обсуждения — потом. Солдаты как-то непонятно переглядывались, мрачно молчали — и не трогались с места. Наконец слово взял десятник Венк: - В этой пещере, - проговорил он, указывая копьем на ту сторону ущелья, - обитает чудовище. Урфин посмотрел на него, как на сумасшедшего. - Вот именно! - ответил он, едва удержавшись, чтобы не добавить к этому крепкое словцо. - Повелитель, и ты не собираешься вызвать его на бой и сразиться с ним? Великий Гуррикап, что за болваны! - Сейчас у нас недостаточно сил для сражения, - торопливо начал объяснять Урфин. - Поэтому мы временно отступаем. Вернемся сюда с несколькими сотнями воинов, с пушками, огнеметными машинами — и расправимся с чудовищем. Обязательно. Очень скоро. Обещаю. А теперь пошли. Так, Топотун здесь... Гуам! Где эта треклятая птица? Десятник Венк покрутил головой, скорчив такую гримасу, как будто откусил от незрелого плода траа. Примерно такие же лица были и у остальных. «Я же говорил!» - проворчал кто-то в заднем ряду. - Разве богам нужны войска, чтобы побеждать чудовищ? - шагнув вперед, заговорил Лакс из клана Бурундука. - Когда отец наш Солнце, странствуя между небом и землей, встретил семиглавого змея Ашшура, он не стал возвращаться на небо за воинами и пушками. Просто вызвал его на поединок на Радужном мосту — и срубил ему все семь голов! - Точно! - наперебой поддержали его другие. - От начала времен так повелось: боги защищают людей, а не люди богов! - Да провалитесь вы вместе с вашей мифологией! - потеряв самообладание, заорал Урфин. - Вы не в сказку попали, бестолочи! В этой пещере живет чудовище, и оно сожрет сначала меня, а потом вас, если мы не уберемся отсюда БЫСТРО! Все религиозные дискуссии — потом, когда выберемся из этого проклятого леса!.. И осекся, вдруг сообразив, какую совершил ошибку. Эта пламенная речь, несомненно, произвела на солдат сильное впечатление — вот только совсем не то, какого хотел их предводитель. Беззаветная отвага сочеталась в марранах с непосредственностью; увидеть своими глазами для этих простодушных людей было куда важнее, чем услышать. О страшной ведьме, таящейся в пещере и пожирающей людей, они покамест только слышали — и не слишком ее боялись. А видели они сейчас своего прославленного Огненного Бога — всклокоченного, в порванном и перепачканном грязью алом плаще, с посеревшим лицом и блуждающими глазами. Снедаемого страхом, которого он не в силах скрыть. Разве Бог может быть таким? До сих пор кланы Бурундука и Перепелки были одними из самых твердых в вере. С самыми странными, даже недостойными на вид поступками Огненного Бога они готовы были мириться и находить им объяснения. Все слухи о том, что их обожаемое божество родилось, как все люди, от отца и матери, имеет вполне человеческую биографию, что у него есть родная деревня и даже дальние родственники (которые, впрочем, давно от него отреклись и даже сменили фамилию) — решительно отметали как вражескую пропаганду. Дворец, чудесно возведенный Богом в их родной долине, выглядит точь-в-точь как обычные деревенские дома в покоренных странах? Совпадение. Все народы за пределами Страны Марранов с незапамятных времен пользуются огнем, готовят на огне пищу и ничего удивительного в этом не видят? Значит, к ним их огненные боги явились раньше, только и всего. После реформ, проведенных Джюсом, богатые марраны стали еще богаче, а бедные — еще беднее? Ну, не все же сразу — когда-нибудь и у бедняков настанет праздник, сам Бог не раз повторял, что этого не долго ждать... Но всему есть предел! Даже маленькому ребенку известно, как поступают боги, столкнувшись где-нибудь на узкой тропинке с чудовищем. Бог не знает страха: он узнает чудовище сразу, как только его видит, грозит ему копьем и вызывает на бой. А еще любому — и ребенку, и взрослому — известно, что вождь (или, как здесь говорят, «король» - это ведь почти одно и то же) должен защищать свой народ. Например, от ведьм, которые едят детей. Если вождь не защищает своих — его прогоняют из племени, швыряя ему вслед палки и камни. А если он к тому же обманщик... Марраны были в ярости. Они вопили и потрясали мечами, осознав, как жестоко их обманули. От кровавой расправы их сейчас удерживало только присутствие Топотуна — никому не хотелось первым столкнуться с его убийственными клыками и когтями. Урфин уже не пытался с ними спорить — только затравленно озирался, ища выход. Отступать некуда. Прорываться? Топотун сможет расшвырять пять-семь человек — но не двадцать. У самого Урфина из оружия только нож на поясе, и владеет он им... ну, на уровне среднего солдата. Откровенно говоря, очень среднего. Гораздо хуже, чем рубанком. И даже если они прорвутся, что дальше? Если верно то, что кричат марраны, то в деревню возвращаться нельзя — там его сразу поднимут на вилы. Он не знает здешней местности — а вот Келемринда ее прекрасно знает... - Точно помощь не нужна? - ехидно поинтересовался голос у него в голове. - Может, покажем им какое-нибудь чудо? Колдунья сидела в глубине пещеры, полуприкрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то далекому, и на бескровных губах ее играла легкая улыбка. Гуамоко откашлялся, чтобы привлечь ее внимание. - Прошу прощения, госпожа, я еще не имел чести вам представиться. Гуамоколатокинт, филин. Служил у покойной госпожи Гингемы, имею отличные рекомендации. Общий стаж работы — восемьдесят три года. Имею квалификацию фамильяра, консультанта, секретаря и библиотекаря, читаю по-древнеарахнидски со словарем. - И, поколебавшись, добавил: - Кажется, уже имел честь способствовать вам в осуществлении ваших планов... надеюсь, моим скромным вкладом вы остались довольны. Келемринда медленно повернула голову в его сторону — и филин невольно поежился под ее взглядом. - Чем же тебе не угодил твой прежний повелитель? Гуамоко ответил не сразу. Здесь следовало выражаться осторожно: хоть его новая повелительница и охотится на бывшего повелителя, словно сова на мышь, но при этом, странным образом, ему симпатизирует. - Ничего дурного сказать о нем не могу, - ответил он наконец. - Урфин Джюс — человек незаурядный, несомненно, с задатками великого злодея. Мне было приятно с ним работать. Но... поймите правильно, госпожа, я ведь много лет служил Гингеме. Я сразу узнаю магию, когда ее вижу. И не в моих силах служить поддельному волшебнику, когда рядом настоящий. Келемринда вдруг поднялась с места. Обернулась к филину, одарила его сияющей улыбкой. Взгляд желтых птичьих глаз встретился с глазами бездонными и черными. - Что ж, Гуамоколатокинт, - этим обращением она покорила его сердце сразу и навеки, - кажется, ты интересовался тем, что значит «пожрать душу»? Лети за мной, увидишь. - Стойте, братья! Остановитесь! - раздался вдруг крик из гущи бунтующего войска. Вперед пробился коренастый рыжеволосый парень в меховой безрукавке, с грубой татуировкой в виде птицы на плече. Повернулся к товарищам, обвел их диким взглядом, держа наготове меч. - Все назад! Кто поднимет руку на Бога — будет иметь дело со мной! Воины недовольно зашумели. - Харт, зачем ты... - Отойди, не мешай! - Нет, давайте его послушаем! - Выслушайте меня! - умолял рыжий Харт. - Пожалуйста... поступайте, как знаете, только сначала послушайте меня! В своем клане Харт был самым младшим и особым авторитетом не пользовался — но сейчас голос его звучал так, что разгоряченные марраны, пусть и неохотно, опустили оружие и обратились в слух. Харт заговорил не сразу, собираясь с мыслями. Он тяжело дышал, кадык его ходил вверх-вниз; видно было, что ему трудно начать. Наконец, решившись, он повернулся к Урфину: - Повелитель, - начал он внезапно охрипшим голосом, - я не знаю, Бог ты или человек. Знаю одно: когда ты спустился в нашу долину на гигантской птице, с живым огнем в руке — это было... прекраснее этого я ничего никогда не видел — и, наверное, не увижу! А потом... ты показал мне, показал нам всем, что есть другая жизнь. Что можно не бояться огня, а повелевать им, не ютиться в жалких шалашах, а возводить себе дома, защищающие от непогоды. Показал, как можно строить свою жизнь собственными руками. Мой клан — клан воинов, а не жрецов, я мало понимаю в небесных делах; но нет у меня иного Бога, кроме тебя! Даже если все отрекутся от тебя и предадут — я пойду против своих братьев, но тебя не предам! - И продолжал, торопливо, захлебываясь словами: - Знаешь, я был сейчас в той деревне, внизу — там умирают дети, а у одной девочки ведьма украла лицо и высосала душу — я видел ее, и это... это... - Он сморщился, затряс головой, но, справившись с собой, продолжал: - Я ничего не требую, нет, я знаю, грешно требовать у богов — но прошу тебя, Повелитель: защити их и всех нас! Пусть никто больше не верит в тебя — я верю! Сотвори чудо! Вызови ведьму на бой и убей, как отец Солнце убил семиглавого змея! И умолк, впившись в своего развенчанного кумира взглядом, полным отчаянной надежды. Повисло тяжелое молчание. Под взглядом маррана Урфин медленно опустил голову. «Что тебе сказать, парень? Твои братья правы: я не бог, не герой, не истребитель чудовищ. Просто самонадеянный идиот, который завел вас в ловушку. Я и себя-то не могу защитить — не то что вас. Прости. И беги отсюда, вместе со своими братьями — это лучшее, что вы можете сделать... если еще не слишком поздно». И в этот миг... Словно огромная тень пала на лесную поляну, на ущелье и мост. Почти ничего не изменилось — лишь сочная лесная зелень как-то разом посерела, поблекла, и воздух стал густым и вязким, как вода. И в то же время — изменилось все. Один за другим воины поднимали глаза — и бледнели, и отшатывались, и бессильно опускали мечи. Кто-то упал на колени, кто-то закрыл лицо руками и раскачивался взад-вперед. Странно, но никто не пытался бежать, как будто какая-то невидимая сила удерживала их на месте. И все они, вмиг забыв о своем падшем боге, не сводили глаз с чего-то у него за спиной. Поздно. Даже ради спасения своей жизни Урфин Джюс не смог бы сейчас обернуться. Но это было и не нужно — он и так знал, что увидит. Явление Пожирательницы Душ не сопровождалось спецэффектами. Чудесные вестники не возвещали загодя ее пришествие. Она не спускалась с небес безлунной ночью на спине гигантского орла, и алый плащ не бился у нее за плечами. Она не извлекала огонь из камня, не произносила зажигательных речей. Просто тихо шла к мосту: хрупкая девушка в белом платье до земли, в венке из мертвых листьев, с легкой улыбкой на устах и глазами — двумя провалами во тьму. Но ни один, даже самый скептически настроенный марран не усомнился: перед ними Богиня. Только Богиня совсем не из их пантеона — и такая, с которой они предпочли бы никогда не встречаться. Вот она всходит на мост, человеческими руками перекинутый через пропасть, что отделяла ее смрадное логово от мира живых. Вот идет по мосту — и вековые стволы прогибаются и стонут под ее легкими шагами, и волосы ее развеваются на ветру, хотя вокруг царит полное безветрие; и безмятежное лицо ее с каждым шагом становится все прекраснее и страшнее. «Не смотрите ей в глаза!» - хотел крикнуть Урфин, но из горла его вырвался только какой-то хрип. Он словно оцепенел: не мог ни шевельнуться, ни вздохнуть. И не от страха, нет — а потому, что, чем ближе она подходила, тем яснее он видел ее глазами. И это тошнотворное, ни с чем не схожее ощущение требовало хотя бы нескольких минут, чтобы его переварить, с ним свыкнуться и при этом не сойти с ума. Она входила в его сознание мягко и неотвратимо, как нож в масло. Не строила планов, не просчитывала варианты — просто шла к своей цели, влекомая голодом и инстинктом выживания. Теперь он видел, что ей много тысяч лет. Что неощутимый ветер, треплющий ее волосы и платье, доносится сюда из Мира Вверху — что бы и где бы это ни было. Еще немного — и завеса прорвется, и он увидит То, что Вверху, и То, что Внизу... И забудет собственное имя. Так вот что это значит — потерять душу! И еще — с холодным ужасом он понимал, что эта запредельная древняя тварь одержима им, что жаждет заполучить его так же страстно и неотступно, как он сам когда-то, вечность назад, мечтал захватить Изумрудный город — нет, намного сильнее. Келемринда остановилась у него за спиной. - Прости, но я решила, что пора вмешаться. Еще немного — и Огненный Бог пал бы от рук собственной паствы; а у меня на тебя другие планы. Рыжий Харт, невероятным усилием воли овладев собой, начал раскручивать над головой пращу — но тут же охнул и, рухнув на колени, схватился за голову. Из носа его текла струйка крови. - Не советую, - сказала Келемринда. Говорила она очень тихо — но голос ее, кажется, разносился по горному лесу до самых дальних его уголков. - Человеческим оружием меня не убьешь. «Я знаю, чем тебя убить», - подумал Урфин. Шоковое оцепенение прошло; тело снова ему повиновалось. Медленно, осторожно он опустил правую руку в карман, где лежал его талисман — зажигалка из Мира-за-Горами. - Послушай, - заговорил он вполголоса, по-прежнему не поворачиваясь к ней лицом, - может быть, мы сумеем договориться? Зачем тебе я? Хочешь — возьми их всех. - «Эта кисейная тряпка, что на ней, вспыхнет сразу... только не смотреть ей в глаза...» - Или давай так: ты меня отпускаешь, а я плачу тебе дань — например, десять юношей и десять девушек каждый год... что скажешь? - Слышу голос короля, истинного защитника своего народа, - насмешливо протянула Келемринда. - Спасибо за предложение. Разумеется, я возьму их всех — после тебя. Он сжал в руке зажигалку — но в тот же миг тонкие прозрачные пальчики феи стиснули его запястье, словно клещами. Урфин содрогнулся: руку его, до самого плеча, как будто пронзило ледяной иглой. - Поразительно! - проговорила фея. В голосе ее звучало непритворное восхищение. - На этой стадии и самые крепкие люди теряют рассудок. А ты не только все еще в своем уме — ты все еще пытаешься бороться! Как же мне повезло, что мы встретились! - На кой черт я тебе сдался? Почему я?! - в отчаянии простонал он. - Впервые за много веков встречаю человека, способного мне сопротивляться — и он спрашивает, зачем он мне! Право, люди иногда поражают своей тупостью, - усмехнулась колдунья. - Самого крепкого из твоих воинов мне хватит... пожалуй, на месяц. Крестьянских детей хватает на день-другой. А ты насытишь меня на столетие. И не просто насытишь — я обрету такую силу, что смогу подчинить себе всю эту страну! Мелодичный голос ее плыл в воздухе языками тумана — и сквозь этот туман просвечивали мысли-образы, смутные, едва различимые: [огонь, огонь... сколько огня... опасно... он опасен... нет, не отступлюсь...] И чувства — голод, пьянящее возбуждение, азарт охоты. Выходит, по этой дороге можно идти в обе стороны? Она вторглась в его сознание — но и он слышит ее мысли, в том числе и те, что явно для него не предназначены... Это была даже не надежда — лишь тень надежды. И все же он попытался зацепиться за ее мысль об опасности, сосредоточиться на ней, проникнуть глубже — снять слой эмоций, как снимают стружку с дерева, и увидеть суть... И на какую-то долю секунды — провалился во тьму. [Темно. Холодно и темно. И — шепот. Еле слышный зов повторяется снова и снова. Слов не разобрать — может быть, там и нет слов. Но есть призыв и мольба...] В эту долю секунды он принял решение. Развернувшись, он оттолкнул ее от себя. Толчок был так силен, что ведьма не удержалась на ногах и с грохотом рухнула спиной на мост, но тут же взлетела на ноги — одним движением, неестественно и жутко переломившись назад в пояснице. Он боялся, что голос снова ему изменит; но с первыми словами родилась и сила: - Фея Келемринда! Я, Урфин Джюс, король этой страны и защитник ее народа, вызываю тебя на бой! Сзади кто-то сдавленно ахнул. Несколько мгновений марраны потрясенно молчали, затем разразились приветственными воплями. Келемринда замерла, подавшись вперед и впившись в него глазами. На миг его захлестнуло волной ее эмоций: изумление — что-то вроде: «Откуда он знает?!», легкая тревога, восторг от того, что ставки повышаются, и игра становится еще увлекательнее... Но в следующий миг лицо ее посерьезнело, и строгим, официальным тоном, словно соблюдая свою часть ритуала, она произнесла: - Я, Келемринда Пожирательница Душ, принимаю твой вызов, король людей. Обернувшись, поманила кого-то рукой — и из-за спины ее, словно чертик из табакерки, появился... Гуамоко, гребаный предатель! Колдунья что-то тихо ему сказала, и филин взлетел на высокую ветку ели на этой стороне ущелья. Короля он обогнул по широкой дуге, справедливо полагая, что бывший хозяин не слишком рад его видеть. - Согласно древнему закону, - провозгласил он скрипуче и торжественно, - объявлен поединок. Двое взойдут на мост — и лишь один сойдет с моста! Пусть никто из вас, - повернулся он к сбившимся в кучку марранам, - не пытается вмешаться в ход поединка; за ослушание одного — смерть всем! Марраны, превыше всего на свете ценящие всевозможные состязания, воспряли духом и восторженно загалдели. Не каждый день им случалось оказываться зрителями на поединке богов! Некоторые, кажется, уже начали биться об заклад. Рыжий Харт, с перемазанным кровью лицом, сидел на траве поодаль и смотрел на Урфина, как... ну да, наверное, именно так смотрят на живого Бога, явившегося на землю защитить людей от чудовища. Взгляды их встретились, и Огненный Бог кивнул своему почитателю, усмехнувшись краем губ. ...Всего несколько месяцев назад в Стране Марранов он стоял лицом к лицу с разъяренным исполинским орлом. Благородный Карфакс понял, что стал орудием честолюбивых замыслов Урфина Джюса, и это привело его в ярость. Огромная птица грозно надвигалась на человека, разинув крепкий клюв. Но Урфин не двинулся с места. - Что ж, рази! - сказал он. - Бей, только сразу насмерть! Тогда он блефовал — но не был вполне уверен в успехе. Он спас Карфаксу жизнь — а потом обманул его доверие, сделал пешкой в своей игре; кто знал, что для этой птицы, с ее странными понятиями о чести, окажется важнее? Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Но он не дрогнул. А сейчас? Сколько у него шансов — один из ста? Или из тысячи? Подманить Келемринду поближе и все-таки попытаться поджечь — раз. Перехватить ее мысли, понять, почему она считает его опасным, и соответственно действовать — два. Ну и, для ровного счета - «разбудить свою внутреннюю магию», которой, скорее всего, нет. Три. Негусто. Что ж. По крайней мере, он не станет корчиться раздавленным червяком в ее руках, шаг за шагом теряя рассудок, под презрительными взглядами собственной армии. Пока Гуамоко громогласно излагал условия поединка, Урфин подозвал Топотуна. Опустился рядом с ним на одно колено, прошептал что-то прямо в мохнатое ухо. Медведь отшатнулся, глядя на него с ужасом. - Ч-что? - Что слышал. Это приказ. - Нет, повелитель... пожалуйста... я не смогу... - Сможешь, - жестко ответил Урфин. Топотун молча попятился, отчаянно мотая огромной мохнатой головой. - Хочешь, чтобы я превратился в растение? Чтобы разучился говорить, пускал слюни и мочился под себя? А она — стала бы в пять или десять раз сильнее, чем сейчас? - Нет!! - Значит, сможешь. Ты — единственный здесь, на кого ее чары не действуют. У тебя получится. Только не слишком торопись, ладно? - попытался улыбнуться он. Стеклянные глаза чучела плакать не могут — и все же в глазах медведя стояли слезы. И, словно угадав его невысказанное желание, суровый хозяин Топотуна сделал то, чего не делал никогда прежде: крепко обнял медведя, на мгновение зарывшись лицом в теплый пушистый мех. А потом — встал и взошел на мост: легким шагом, с хищной кривой усмешкой, так хорошо знакомой его противникам — и обычно не предвещавшей им ничего хорошего. - Я готов. Начнем? - Мы уже начали, - с ясной улыбкой ответила Келемринда. Взгляды их скрестились — и в следующий миг мост под его ногами разверзся, и король людей, бросивший вызов чудовищу, полетел вниз, в непроглядную и бездонную тьму. Конец первой части.

Donald: Жуть. Гуамоко предал Урфина. Неожиданно мрачный поворот сюжета. Надеюсь, Топотун Урфина спасёт.

Kelemrinda Le Fay: По ходу, Топотуну он приказал себя убить, если станет ясно, что Келемринда побеждает. :( Я очень надеюсь, что Урфин спасется своими силами. Но, честно сказать, не уверена, что допишу. По крайней мере, сейчас надо взять паузу и подумать. Там дальше должны пойти очень сложные вещи. Финал я знаю - но вот как до него добраться и как сделать достаточно убедительным...

Virgo: Мои аплодисменты. Оригинально и захватывающе, думаю, я далеко не одна жду продолжения.



полная версия страницы