Форум » Фанфики » Мэр Изумрудного города. » Ответить
Мэр Изумрудного города.
Agni: Родилось в разгар праздника. Изобилует цитатами из советских фильмов, мультиков и прочих нетленок. Все персонажи и события являются вымышленными, любые совпадения случайны. Минздравсоцразвития предупреждает: читать без валерьянки опасно для здоровья.
Ответов - 12
Agni: Глава первая. Разлучная… В одной Силиконовой местности жил да был орёл – мужчина, профессор Джон Клюефф, с женой своей, Кэтрин Матвевной. Что характерно – любили друг друга. Да только Green Cards получили они совсем недавно, вот и жили в съёмной квартирке на самом краю Силиконовой трясины, днём работали лаборантами в местном университете, а ночами профессор Джон ставил дома свои антиобщественные опыты. Бывало, вернётся Кэтрин Матвевна домой с работы и скажет: -Ах, Ваня, Ваня, твой аппарат тебя погубит! А он ей: -Мой аппарат, Катенька, меня прославит! Да и тебя тоже! И была у них единственная дочка, девка на выданье. Имя было у неё удивительное. А главное – редкое. Хоуп её звали. По-нашему - Надька Клюева, значит. Надька, листая журналы, узнала, что у неё есть соперница за океаном, на далёкой и полузабытой Родине – Гламурная Царевна Лошадь. И ведь писали про неё не от случая к случаю, а в каждом номере! Уж и сама Пэрис Хилтон была той Лошади не ровня, а она всё хорошела и хорошела... Вот как тут жить, а? Надька совсем приуныла, решила, что жениха ей не дождаться при такой конкуренции, и сказала как-то матери, жуя сэндвич: -И что у нас всё одних и тех же печатают? Дай-ка я её зелёным обведу! И вообще, я решила замуж не выходить. Одной лучше, правда, мам Кать? Хочу – чизбургер ем, хочу – гамбургер… Мать была строга: -Надежда, не тяни! Говори, почему тянешь с замужеством? -Хм… Можно подумать, ко мне сватаются, а я отказываю! В самом центре Силиконовой трясины был островок, там Надька держала свою собаку – Шарика. В квартире его не разрешал держать домовладелец. У Шарика были огромные лапы и здоровенная морда. По вечерам они гуляли вдвоём, потому что Надька слишком хорошо знала: Прогулка в парке без дога Может стать ей слишком дорого. Так они и жили, пока однажды… Однажды Кэтрин Матвевна, вернувшись домой, вовсе не обнаружила съёмной квартиры. Ни пола, ни потолка, ни стен. Профессор Клюефф точно в воздухе висел, крутя рычаги своего аппарата. Кэтрин Матвевна сначала даже обрадовалась: нет квартиры – нет и квартплаты! Выскочил перепуганный сосед, мистер Бенджамин Бирман: -Ваня! Куда стенка девалась? Таки здесь сейчас стенка была! Вышла соседка, миссис Шклодовски: -Скажите, а шо, и в магазине можно так же стенку приподнять? -Хаха! Стенку! Минуя все эти стенки, мы сможем увидеть древнюю Москву! – заорал профессор Джон. -А может, лучше Одессу, город каштанов и куплетистов? – поинтересовалась миссис Шклодовски. -Ой, мама… - испугалась Кэтрин Матвевна. – Какую ещё Москву? Ты что, забыл, как мы оттуда улепётывали? И кстати, где наша дочь? -Дочь наша! Буудуур! – позвал профессор Джон. -Какая ещё Будур? Совсем ополоумел, старый? У других старух старики - тоже дураки, а всё ж не такие! Хоуп её зовут, по-нашему – Надька! Где она, Ирод окаянный? -Я её видела, - заявила миссис Шклодовски, - видела полчаса назад, домой она шла, причём с собакой! Ещё сказала мне, что Розалия Франковна говорила, что Анне Иванне Капитолина Никифоровна полкило настоящей докторской колбасы предлагает… -Так она что, в квартире была? -Похоже на то… - пробормотал профессор Джон. -Так ты что же, в Россию её и Шарика отправил? – Кэтрин Матвевна рассвирепела. -Прости, дорогая, не подумал. Только без рук, я всё исправлю! Ох… - профессор Клюефф схватился за сердце. -Что? – хором спросили все. -Перегорели транзисторы! И пока я не куплю новые… -Так покупай! – завопила Кэтрин Матвевна. -Так магазины закрыты, обеденный перерыв! -Не будет тебе обеда, пока дочь не вернёшь! На том и порешили. Жена послала его в магазин и сказала, чтоб без транзисторов не возвращался. -Зато с транзисторами, - говорит, - возвращайся!
Agni: Глава вторая. Чудливая и странноватая… Надька сидела на полу в своей квартире. Входная дверь была открыта настежь, оттуда почему-то доносились птичьи трели и звуки песни «Голубая луна». Отца с его аппаратом на привычном месте не было. Не было и Шарика. -Что это так громко бумкнуло? И где, интересно знать, мой Шарик? В дверном проёме показались люди – один чуднее другого. Надьке стало не по себе. -Чё это вы все… Такие… Голубые? - спросила она. -Мы живём здесь с тех пор, как мэр Изумрудного города изгнал нас и запретил наши парады. Мы все объявили голодовку, и теперь никто, кроме прокурора, сюда не войдёт! – заявил один из непрошеных гостей. Бубенчики на его кожаном белье задорно звякнули. -Куда это – сюда? – поинтересовалась Надька. -Сюда – это в наш город, Голубоград, столицу Голубой самоутверждённой автономии. -Здрасьте пожалуйста! А я тут как очутилась? -Мы не знаем, о могущественная фея! -Кто фея? Я фея? -Ты фея! Ты явилась в нашу страну и своей Убивающей квартирой раздавила злую волшебницу Александру, которая мешала нам голодать! Она кормила нас пиявками и пауками! – голубоградцы заплакали и зазвенели бубенчиками. -Ну и дела… Это что же – мама с папой там, в Силиконовой трясине, а я – на полу, в Голубограде? – теперь расплакалась и Надька. Тот голубой, который казался голубее всех, вынул из кармана рыбку: -Гражданочка, вы её зубками, зубками! Ну что встали, расступитесь! Чего не видели? Обыкновенный человек, только с косой! Первый я человек на предмет успокоения! Зовут меня, кстати, Коля Кокус. Голубоградцы оказались добрыми ребятами, в самом деле. -Спасибо… Вы бы ещё Шарика рыбкой угостили… Где мой Шарик? -Я таперича благородна мадама! – раздался голос из угла. -Шарик? Ты заговорил? -О, сколько лет я нёс бремя чужой жизни! Я не Шарик! -А кто ж ты есть? -Марфа Васильевна я! – ответил пёс с достоинством, и голубоградцы зааплодировали под звон своих бубенчиков.. -Ну и как хочешь… А мне-то что делать? – Надька поднялась с пола. -Оставайся с нами, добрая фея! Одному сестрою будь, прочим – тоже ласковой сестрою… «Сестрою, ага… А замуж?» - подумала Надька. -Нет уж, спасибо. Меня дома мама ждёт. И Андрейка, - соврала она. -Андрейка? А кто такой Андрейка? – спросили голубые хором. -Это жених мой! Марфа Васильевна в углу насмешливо крякнула, однако промолчала. -А он симпатичный? – заинтересовались голубоградцы. -Очень. -Ну тогда иди домой, это дело святое… - хором вздохнули они. -А куда идти-то? -Как – куда? В столицу, за визой. Тут тебе не Париж, не Вена, на Лондон. Это Россия! -А далеко ль до столицы? -До Изумрудного-то города? Нет, рядом. Только путь туда непростой. То дорога мешает, то дураки препятствуют. -А как я этот самый Изумрудный город узнаю? -Узнать-то его, надёжа-фея, немудрено… Стены там красные, кирпичные, и красные звёзды на башнях. -Почему же он Изумрудным называется? Коля Кокус подмигнул: -Чтоб никто не догадался! -Ясно. А не пойдёт ли кто-нибудь из вас со мной? -Мы бы с радостью, ты помогла нам – раздавила злую волшебницу Александру… Но у нас тут… Голодовка, видишь ли, - Коля Кокус стыдливо опустил голову. -Ладно, без вас доберусь. Шарик! То есть, Марфа Васильевна! За мной! – и Надька решительно вышла из квартиры на зелёную лужайку, пёс потрусил за ней. На лужайке стояла толстая бабуся и удивлённо рассматривала бетонную коробку, возвышающуюся среди разнотравья. Она бормотала: -То ли кажется мне, то ли чудится, То ли злой колдун балуется… -Бабусь, вы чего? – осведомилась Надька. -Да вот не припомню, что на этом месте раньше стояло. -Говорят, девица Александра здесь жила, как некая российская Розина… -Ах, Шурочка? Она была моя кузина. Преставилась, значит, старушка? Старушки – они всегда преставляются. Или богу душу отдают. Это смотря какая старушка. А жилплощадь нынче чья? -Хотите – забирайте. Не потащу же я её с собой! -Вот спасибо, уважила бабушку! Звать меня Пелагея Дмитриевна, ежели чего – обращайся, девонька. Надо теперь хоть табуреточку туда поставить… -Ага. И стол. Посредине. А то как-то пусто будет… У моего папы на том месте раньше аппарат стоял. -Самогонный? – оживилась бабуся. -Не. Машина времени. -Чур меня, чур меня, грех-то какой! – закрестилась Пелагея Дмитриевна. – Ну да ладно, помолюсь за папашу твоего героического. А сама куда путь держишь, красавица? -Пойду в Изумрудный город, визу получать, к папе-маме в Америку поеду. -А тебе ведь не дадут, - прищурилась бабуся. -Почему? – удивилась Надька. -А ты незамужняя. Небось, и профессии нет. -Профессия у меня есть, - обиделась гордая дочь профессора Клюева. – Я кулинарный колледж закончила. -Специалистка, значит, молодая… Ну-ну. Но всё равно без мужа. А таких не очень-то пускают. -Так что же мне делать? -Мужа искать. -Где? Здесь? -Здесь, конечно, не найдёшь, - бабка оглядела толпу голубоградцев, внимательно прислушивающихся к их разговору, – но вот дальше, по дороге – очень даже можно. Главное, кандидата подбери достойного, чтоб с ним точно выпустили. Можно даже не одного найти, а двух или трёх. А на месте выберешь, какой больше подходит. -Трёх? Я одного-то не знаю, где сыскать, а вы говорите – трёх! – Надька была в отчаянии. -А ты, главное, девонька, скажи, что тебя папа с мамой в Америке ждут. Мигом сыщутся. Ещё и отбоя не будет. А ещё я тебя научу одному упражнению, которое должна знать каждая девушка. Оно называется «стрельба глазами». Полное лукошко женихов наберёшь. -Ну спасибо вам, бабуся, за доброту, за ласку… Делать-то мне нечего, всё равно надо идти. -Иди, милая, иди! Вот тебе как раз лукошко. Эй, а зачем ты в квартиру-то побежала? Ты ж мне её подарила! Надька через три секунды вышла с куском докторской колбасы в руках. -Это нам с Марфой Васильевной на дорогу. Про жилплощадь уговор был, а про харчи – нет! Я эту колбасу с собой забираю. Бабке возразить было нечем. Она помахала Надьке рукой, её примеру последовали голубоградцы. Надежда и Марфа Васильевна зашагали по дороге, ничем не вымощенной, а только местами покрытой асфальтовыми заплатками и люками.
Кастальо: Отлично! Кстати с праздником Вас! И ждем вашего хода в "Загадочные сны". Если что - задавайте вопросы!
MAX: а куда башмачки делись.
арна: Эй-гей-гей-го! Класс!
Agni: Глава третья. В начале славных дел. Проходя мимо последнего аккуратного голубоградского домика, Надька попросила у хозяина лист бумаги и карандаш. Тот вынес ей целую тетрадочку и новую авторучку. Надька тут же уселась и принялась строчить матери письмо. Начиналось оно следующим образом: «Любезная моя Кэтрин Матвевна! Во первых строках письма спешу вам сообщить, что папаша мой – дурак набитый, хоть и профессор, и что лучше бы моя бабка согрешила с водолазом, а не с лётчиком.» Почтовых ящиков поблизости не было видно, поэтому Надежда сунула письмо, тетрадь и ручку в лукошко. Авось по дороге попадётся почта… Они бодро зашагали дальше по ДННВ (здесь и далее: ДННВ - дорога, ничем не вымощенная). Надька несла своё лукошко, Марфа Васильевна тащила в зубах какой-то свёрток. Местами попадались ямы, кое-где - лужи. Пушистые домашние тапочки Надежды вскоре намокли. -Это что же, вся твоя обувка? - спросил пёс. -А я не мерзлявая... -Да ты что! Ты знаешь, какая здесь конкуренция? Тут без гламурного прикида мужа не найдёшь! -Правда? А что же делать? -Да я вот в Голубограде какие-то шмотки нарыл... То есть, нарыла. Посмотри. Может, подберёшь чего... - Марфа Васильевна высыпала на дорогу содержимое своего свёртка. Там был кожаный ошейник с шипами, розовая мини-юбка с помпончиками и серебристые босоножки на очень высоком каблуке размера приблизительно сорок второго. -Это же Маноло Бланик! - завизжала Надька. - Я такие в журнале видела! Марфа, ты гений! -А размер твой? -Ничего, я помпончики с юбки оторву и подложу, будут как раз! -Ну смотри... В розовой юбке, в своей майке с Микки Маусом и в босоножках от Маноло Бланика Надька была неотразима. -Феерично! - выдохнула Марфа Васильевна. -Теперь я точно отыщу жениха! -Чтоб такая красавица - да не отыскала! Может, и я найду здесь кого-нибудь... Для богословской беседы. Наденька, надень-ка на меня этот ошейник. Блеск! Наступал вечер. Они продолжали свой путь. Голубая автономия здесь, видимо, заканчивалась. Вдоль дороги потянулись деревеньки, кривые столбы возле кривых домиков подпирали джентльмены в ватниках и лениво пели вслед Надежде: -Девчонка, где взяла такие ножки? Ободрённая вниманием к своей персоне, Надька плыла вперёд, словно королева. Наконец и деревеньки кончились. За околицей последней из них наши путешественницы решили присесть и отдохнуть. Колбаса из лукошка пахла соблазнительно, к тому же, грациозно топать в босоножках сорок второго размера было нелегко. Вдруг Марфа поджала хвост и испуганно заскулила: -Этто что ещё за статуй? Неподалёку от последнего забора, на самой верхушке покосившейся мачты освещения, сидел толстый человек в оранжевой спецовке и болтал ногами. Он, видимо, не замечал ни красавицу Надьку, ни красавицу Марфу, и, оглядывая окрестности, напевал себе под нос: -Красота-то какая! Лепота! Эй-гей-гей-го! -Чего это он, а? - испугалась Надька. -Вроде геев зовёт... -А... Эй, молодой человек! Это вам надо строго на запад, порядка пяти километров! - крикнула Надежда. Человек посмотрел вниз и спросил: -А вы, извиняюсь, кем изволите быть? Вы рыбки, птички или камешки? -Я - Надежда Клюева из Силиконовой трясины, а это моя собака - Шарик. То есть, Марфа Васильевна. -А я - наоборот, Жорж, - представился человек на столбе. -А зачем вы туда залезли? -Да вот, понимаешь, устроился в местное монтажное управление, верхолазом... Залез на мачту - болтик ввинтить. А напарник сказал, что рабочий день кончился. И ушёл. С лестницей. Её ж надо успеть сдать на базу, пока сторож трезвый... Пятница, как-никак! -А по столбу вниз съехать не можете? -Я не трус, но я боюсь! -И долго сидеть собираетесь? -До завтрашнего дня. Он сказал, что вернётся с лестницей. -Так завтра - суббота! Жорж качнулся и чуть не слетел со своего насеста. -Это мне до понедельника сидеть, что ли? -Хотите, я лестницу где-нибудь найду? -Да где ж её найдёшь, в пятницу-то вечером... Попробуйте лучше кран угнать! Вон в овраге один стоит, бесхозный! Надька, как всякая уважающая себя жительница Силиконовой трясины, умела управлять транспортом, а от папы научилась управляться и с кое-какими сложными аппаратами. Правда, в босоножках от Маноло Бланика было нелегко давить на педали в кабине, но всё же операция по спасению нового знакомого прошла успешно, уже через несколько минут он, довольный, стоял на земле и раскланивался перед своей спасительницей. -Однако! Как вы смелы! Не знаю, как вас и благодарить! Зовите меня просто Георгий Иванович! -Как? -Можно Гога. -Договорились. Ну ладно, нам пора. Хотя, - Надька оглядела монтажника-неудачника, - скажите, Гога, вы женаты? -Я всю жизнь искал... Никогда не был женат. А вы почему интересуетеся? Вы, часом, не из милиции? -Нет, не из милиции. Я из Америки. -Откуда??? -Оттуда! -Что же вы сразу не сказали? Я же сам к вам... шёл... к вам... - Жорж даже прослезился. - Понимаете, я изобрёл вечный двигатель! -Вечный? -Вечный! Работает бесперебойно! Только дрова подкидывай, да и всё... Но здесь прогресс никому не нужен! Я уверен, что меня поймут в Америке! "Совсем без мозгов", - подумала Надежда. Она всё-таки была дочерью профессора Клюева и знала, что вечный двигатель работает исключительно на керосине. Но раз Жорж оказался не женат, не стоило упускать такой случай. -Знаете, Жорж... Мы идём в Изумрудный город за визой. Пойдёмте с нами. Наверняка там сможем что-нибудь придумать. И вот путники перекусили колбасой и зашагали дальше по ДННВ. На ночёвку остановились в стоге сена, внутри него почему-то были спрятаны вилы, грабли и лопаты. Но выбирать не приходилось. Марфа Васильевна удобно устроилась между Надькой и Жоржем-Гогой, который, оказывается, кричал во сне, причём непечатно.
Agni: Глава четвёртая. Пришёл майор и всё опошлил... Долго ли, коротко ли шли путники по ДННВ, но только через некоторое время по обеим сторонам её стали появляться высокие деревья, а потом путешественники и вовсе оказались в густом лесу. Лес, на удивление Надежды, был усыпан пустыми консервными банками, бутылками и полиэтиленовыми пакетами. "Надо же, как удобно", - думала она, - "жестяная, стеклянная и пластиковая тара растёт прямо в лесу! Странно, что даже в Силиконовой трясине до сих пор до такого не додумались!" Одно плохо - ни ягод, ни грибов в лесу не было, а докторская колбаса уже успела надоесть, да и попахивала неважно... Дорогой беседовали о том - о сём. Надька рассказала Гоге о папе-маме, он ей зачитал избранное из своей трудовой книжки и приложения к ней. Выходило, что монтажник - интеллигент успел в своей жизни побывать и философом, и сантехником. "А всё равно без мозгов", - вздыхала Надежда. Населения в лесу не было, если не считать птиц, поэтому день прошёл без особых приключений. Возможность найти Гоге замену так и не подвернулась, и Надька радовалась, что хоть этого с собой прихватила. Переночевали в хижине. Она стояла прямо в лесу, была сколочена из оргалитовых щитов, а из надписей на них следовало, что пионерлагерь "Ваша кошерная собака" предлагает всем желающим модные дамские окорочка в рассрочку. Дверь была тяжёлая, защитного цвета, с нацарапанной надписью "За ВДВ!" В хижине нашли полбуханки чёрного хлеба и пузырь с бесцветной жидкостью. Понюхав её, монтажник - интеллигент сунул пузырь запазуху и заговорщицки подмигнул попутчице. Надька ничего не поняла, но подмигнула в ответ. Может, у них так принято... С хлеба она счистила плесень и сунула его в своё лукошко. Бутерброд с колбасой всё-же лучше, чем просто колбаса... Рано утром поднялись и продолжили путь. День наступал чудесный, солнечный. Лучи света прорезались сквозь листву и наполняли воздух золотом и жужжанием. Нет... Каким ещё жужжанием? Жужжание доносилось не от солнечных лучей, от одного из деревьев. -Само же дерево жужжать не может! - резонно заявил Гога. -Это не дерево жужжит, это голова моя жужжит! - донеслось из-под дерева. У подножия сосны сидел небритый человек в тельняшке, трениках и кирзовых сапогах. Он пытался подняться на ноги, но каждый раз валился и вновь прислонялся головой к дереву. -Вам плохо? Я позвоню в 911! - испугалась Надька. -Ой, девушка, не надо звонить, не шумите! - прогудел человек в тельняшке. -Но вам же плохо! -Я самый больной в мире человек! -Так чем же вам помочь? -Только сто грамм могут спасти отца русской анархии! -А пятьдесят грамм не могут спасти отца русской анархии? - осторожно поинтересовался Гога. -Торг здесь неуместен! - рявкнул анархист и даже почти поднялся на ноги, но снова свалился, отчего дерево зажужжало ещё громче, потом простонал: -Там... В хижине... На полочке... -Ну на, что ж с тобой делать... - вздохнул монтажник и отдал анархисту свой пузырь. Тот отпил ровно сто грамм, как будто отмерил мензуркой, крякнул, понюхал своё дерево, нахлобучил на голову голубой берет, который всё это время торчал у него из кармана, и встал по стойке "смирно". Надежда наблюдала это чудо с благоговением. Выходит, в хижине они нашли эффективное лекарство! -Дайте-ка сюда этот пузырёк, я его в лукошко положу! - скомандовала она. -Правильно, отдай женщине, у неё целее будет, - согласился анархист. Он поправил на себе тельняшку, так, что стала видна татуировка "За ВДВ!", и представился: -Майор Оборжевский!! -Очень приятно, Надежда. А это - Георгий Иванович. А это - Марфа Васильевна. -Собаки ходят... Дай, Джим, на счастье лапу мне... Не даёт? - удивился майор. -Лапой - могу, а лапу - только по блату, - Марфа рассердилась, что её назвали Джимом. -Анархиста всякий может обидеть, - вздохнул свежеспасённый. -А не хлопнуть ли нам , так сказать, по рюмашке? За знакомство? - поинтересовался Гога. -Заметьте, не я это предложил! - отозвался майор и протянул руку к лукошку. Марфа Васильевна зарычала, испугавшись за остатки колбасы. -Хорошо - хорошо, до вечера подождём! Вы ведь, ребята, останетесь, погостите? Меня так редко навещают армейские друзья! -Нет, спасибо, нам нельзя задерживаться. Мы идём в Изумрудный город. Дела у нас там, - отозвалась Надька. Потом присмотрелась к майору. Если его побрить, то, пожалуй... Правда, он какой-то больной, но в Америке наверняка можно найти такое же хорошее лекарство. -Скажите, дорогой майор, а вы женаты? -Я старый солдат и не знаю слов любви... - начал он. -Да и жилплощадь незавидная, - закончил за него Гога. -Встать! В каком полку служили? – рявкнул Оборжевский. -Я на колчаковских фронтах раненый… - залепетал монтажник – интеллигент. -Россия вас не забудет, - смягчился майор, - хотя мне-то теперь всё это безразлично. Я анархист, мечтаю устроить анархию во всём мире… «Какая утончённая жестокость», - подумала Надька, вспомнив жилище майора – анархиста, - «у него сердца нет, раз он собирается устроить такое во всём мире!» Но вслух сказала: -Дорогой майор, может быть, вы пойдёте с нами и изложите ваши политические взгляды в столице? К вам наверняка прислушаются! Вы такой интересный мужчина! А головной убор, между прочим, так не носят! – она надвинула берет ему на лоб, чтобы смотрелось гламурнее. Майор подтянул треники, и вот уже они шагают по ДННВ вчетвером: Надька в серебристых манолобланиках, Георгий Иванович в оранжевой спецовке, майор Оборжевский в тельняшке и Марфа Васильевна в шипованном ошейнике. То ли ещё будет!
MAX: Боюсь представить кто станет Лёвой и кто будет Надежде о других путях говорить.
арна: MAX пишет: Боюсь представить кто станет Лёвой По-видимому, будет фраза "я где-то читал, что он человеческими жертвами питается" и "тигр, людоед, ей дороже хорошего человека"
Agni: Не.))) Будет по-другому. Тока мне градуса не хватает. Надо дождаться какого-нибудь праздника, чтобы посетило желание похохмить...
Veloxirunner:
Urfin Jus: Ёрунда какая-то,не в обиду будь сказано.
полная версия страницы