Форум » Фанфики » исчезновение... » Ответить
исчезновение...
зимбул: Набросок на скорую руку по одной из поднятых тем
Ответов - 8
зимбул: Они медленно шли, делая маленькие ленивые шажки, и время от времени бросая друг на друга быстрые взгляды. Искоса, чуть вскользь, и тут же отводили глаза. Шагов друг друга они почти не слышали, пышный ковер многолетних жестких трав приглушал все звуки. Вокруг раскинулись просторные луга. В отдалении - то тут, то там, маячили гладенькие приплюснутые холмы с голыми верхушками, которые все-таки не в силах были изменить безмятежную картину. Зелено-белесый простор во все стороны, куда только не обрати взгляд. Безоблачное, пронзительной голубизны небо, а на нем, высоко над головой – жаркое щедрое солнце. Травы поднимались высоко. Приходилось приминать их ногой, прокладывая, казалось, единственный след в нетронутом, необозримом море трепещущей зелени. Если обернуться, позади можно было увидеть две чуть приметные стежки, оставленные их ногами. Одна – резче, заметно шире, другая легкая, временами совсем исчезающая, и заметная только потому, что рядом с ней неизменно тянулась первая. Стежки изгибались, петляли, крутились, но никогда не разбегались врозь. Всегда и неизбежно одна сопровождала другую, покорно следовала рядом. Они брели не выбирая дороги, просто «вперед и вперед», и не думали о том, куда в конце концов их приведут неискушенные, широко открытые глаза. Мир лежал велик, нов, приветлив, а идти, казалось, можно было в любую сторону. Ничто им не мешало, не препятствовало; и никто им сейчас не был нужен. Им пока хватало друг друга, и бескрайних просторов Зеленой страны, еще так редко и скудно заселенной.
зимбул: Они медленно шли, делая маленькие ленивые шажки, и время от времени бросая друг на друга быстрые взгляды. Искоса, чуть вскользь, и тут же отводили глаза. Шагов своих они почти не слышали. Пышный ковер жестких многолетних трав приглушал все звуки, а пронзительный звон жучков под стрекот кузнечиков назойливо забивал уши. Вокруг раскинулись просторные луга. В отдалении, то тут, то там, маячили гладенькие приземистые холмы с голыми верхушками, но они не в силах были изменить картину. Нежный желтовато-зеленый простор во все стороны, куда только не обрати взгляд, и далеко-далеко, до самого дальнего кончика неба. Безоблачного, широкого, пронзительной голубизны, а в ней, почти над головой, щедрое жаркое солнце. Травы поднимались высоко. Приходилось приминать их ногой, прокладывая, как будто первый и единственный след в нетронутом, необозримом море трепещущей зелени. Если обернуться, позади еще можно было разглядеть две чуть приметные стежки, оставленные их ногами. Одна – резче, заметно шире, другая – легкая, временами совсем исчезающая и не пропадающая только потому, что рядом с ней непременно тянулась первая. Стежки изгибались, петляли, крутились, но никогда не разбегались врозь. Всегда и неизбежно одна сопровождала другую, покорно следовала рядом. Они брели не выбирая дороги, просто «вперед и вперед», и не думали о том, куда в конце концов их могут привести неискушенные, широко открытые глаза. Мир оставался велик, нов, приветлив, а идти, казалось, можно было в любую сторону. Ничто им не мешало, не препятствовало; и никто им сейчас не был нужен. Пока им хватало друг друга и бескрайних просторов Зеленой страны, еще так редко и скудно заселённой. А быть может, Зеленая страна уже осталась позади, ведь счёта прошедшим дням они не вели тоже. Дни были похожи, как родные братья, и ночи, как неразлучные сестры. Радовали тихим ветерком, быстрыми лучистыми зорями, бездонным небом, то искрящимся крупинками звезд, то изливающим потоки благодатного тепла и света. Еще ни разу не случилось большого дождя, только легкие туманы под вечер и бисерная роса по утрам. Не нужно было искать ни укрытия, ни ночлега. Легко и бездумно остановиться там, где окажешься в то мгновение, когда почувствуешь и решишь, что на сегодня довольно. И вся бескрайняя степь станет вам на сегодня постелью, так же, как это было вчера, и непременно будет завтра… Они представляли собой странную пару. Он – грузный, коренастый, очень сильный, но медлительный и неловкий. Она – совсем легкая, стройная, выше его на целую голову, которую гордо несла на гибкой изящной шейке. Мелкие препятствия: бугорки, рытвины, травянистые кочки, муравейники, шмелиные гнезда он предпочитал обходить, она же легко перескакивала, мгновенно мелькая в воздухе своими ловкими, подвижными ножками. А потом нетерпеливо поджидала, когда он вновь поравняется с ней, и можно будет опять тихонько идти вместе. Иногда же, наскучив затянувшейся чинной прогулкой, она вдруг весело срывалась с места и мчалась бегом. Мчалась быстро, ловко, во всю, доступную ей прыть; так, чтобы, отдаваясь скорости, пело и звенело ее молодое, сильное тело. Она никогда не оглядывалась на своего спутника. Знала и нисколько не сомневалась, что и он сейчас же кинется за ней вдогонку. Его тяжелый шлепающий бег и отдаленно не напоминал те легкие воздушные прыжки и перескоки, которыми уносилась вдаль она. Но бежал он, тем не менее, очень быстро, и казался не бегуном, а огромным массивным снарядом, способным снести и сокрушить что угодно. Как бы быстро не убегала его подруга, он всегда догонял ее. Догонял, а затем обходил, перегоняя, и вдруг разом тяжко замирал на месте. И тогда из груди ее вырывался тоненький смех. Она тоже могла остановиться одним прыжком, но могла, припрыгивая, обежать еще и вокруг него. Воздух был свеж и пленителен, гулко стучала кровь и немного передохнув, она готова была мчаться снова. А он поглядывал на нее с добродушной ухмылкой. У него вовсе не было никакого желания бегать и прыгать, но если так хотелось ей, он мог и слегка пробежаться. Тем более, что у него вполне хватало сил для любого бега. Само собой получалось, что куда им идти, всегда выбирала она. То ее привлекала узкая ложбинка свежей зелени с необычными яркими цветами, то низинка, заросшая частыми кустиками, то маленькая рощица, внезапным островком среди степи неожиданно появляющаяся где-то у горизонта. Ему, в общем, было все равно. Главным в его жизни теперь стало: всегда идти и следовать за ней. Он готов был защитить ее от любой опасности, сокрушить любого врага или злодея, рискнувшего покуситься на ее юную жизнь, благополучие или даже просто испортить настроение. И это не было пустой бравадой. Мало кто устоял, и не полел бы кувырком с ног от мощного удара его правой, а уж в ярости он легко мог расправиться и с целой толпой недругов. Но о каких недругах можно было говорить здесь, где не встречались даже волки, а люди, похоже, вообще никогда не забирались. Робкие человечки из волшебных народцев всегда старались держаться поближе к обжитым местам. А если и находились среди них отдельные удалые охотники или непоседливые рудознатцы, то, что было им делать в голых степных краях, располагавшихся между дальними пригородами Изумрудного города и огромной дугой Большой реки, в самой непривлекательной части Волшебной страны. Именно потому им и было хорошо здесь вдвоем, вдали от всего и всех. Он, наконец, встретил ту, которая приняла его таким, какой он есть. Она ничего от него не требовала, но просто и естественно, без лишних пустых слов, позволяла всюду следовать за собой, быть рядом и днем, и ночью. И он был нужен ей так же, как и она была нужна ему. Ведь она нашла не только полную свободу, к которой всегда бессознательно стремилась ее душа, но и возможность безмятежно и беспечно пользоваться этой свободой. Верный надежный спутник, защита и опора, немногословный друг и преданное сердце. Наверное, все-таки сердце, хотя разве в этом дело. Дело, конечно же, в другом. В том, что сами того не понимая, они были счастливы.
зимбул: отвалилась последняя строчка
зимбул: Дело, конечно же, в другом. В том, что сами того не понимая, они были счастливы. Брошенный хозяином Топотун, и сбежавшая из пышной неволи дворца робкая Ауна.
Чарли Блек: зимбул, супер! Концовка действительно неожиданная. Последняя строчка всё расставила по своим местам.
Седьмая Вода: Круто Топотуна я в какой-то момент почти угадала, но до Ауны бы точно не додумалась...
саль: А я даже и не знаю, что лучше: если персонаж в конце концов угадывается, или так и не угадывается?
Чарли Блек: саль пишет: А я даже и не знаю, что лучше: если персонаж в конце концов угадывается, или так и не угадывается? Ну, вроде бы считается, что в т.н. "серьёзной литературе" - лучше сказать намёком, чем прямым текстом, а ещё лучше - сделать вид, что намёк есть, там где его на самом деле нет. Однако "серьёзная литература" хороша для эстетов, а мне как читателю всё же интереснее, когда авторский замысел в конце концов угадывается. Неразрешимые загадки пусть решает Кристобаль Хунта, это по его части.
полная версия страницы