Форум » Фанфики » Ты поверишь?.. » Ответить
Ты поверишь?..
Eitral: Рамерия, идет уже далеко не первый год порабощения арзаков менвитами. Избранники мечтают также о порабощении других цивилизаций, для чего начинаются активные поиски других планет. На фоне всех этих событий один маленький менвит встречает маленького арзака. Сумеют ли они найти общий язык? Если бы Кау-Рук и Ильсор встретились в детстве...
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Алена 25: eitral, спасибо , что выставила главу, хоть кто то да понимает меня в этой жизни и в видение жизни на Рамерии тоже. я очень рада, что у нас с тобой схожие взгляды на жизнь на Рамреии, а то ведь боле то никто меня не понимает... а на этом форуме особо... мое мнение о Рамериb ни с кем не сходится..
Eitral: Расплата - Я посмотрю, как ты скоро заговоришь, - увидев, что Кау-Рук, опираясь о стену и борясь с головокружением, поднялся на ноги, зловеще прошипел Руу-Си, открыл дверь комнаты и крикнул: - Инсар, сюда! Тотчас же на пороге возник запыхавшийся арзак. - Слушаю, мой господин. - Пойди и принеси мне плеть! - и, увидев, как побледневший арзак обескураженно переводит взгляд с него на сына, нетерпеливо выкрикнул: - Ты слышал? Пошевеливайся, раб! - Пойди, Инсар, и принеси то, что он велит, - попросил Кау. - Не навлекай его гнев на свою голову. - Молчи, сопляк! - отрезал отец. - Здесь я распоряжаюсь, а ты помалкивай! Вот когда вырастешь и заведёшь своих рабов... хотя чего от тебя ждать, когда ты ставишь себя на один уровень с ними! - Нет, вы не посмеете, - тихо произнёс мальчик. - Не посмею? Увидишь! Отмерший арзак быстро побежал и вскоре принёс длинную плеть, которую господин повесил на видное место для устрашения и иногда использовал по назначению. - Отдай и закрой дверь с той стороны, - жёстко сказал Руу-Си и повернулся к Кау-Руку: - Сейчас тебе мало не покажется, сейчас ты почувствуешь то, что чувствуют они. - Господин! - внезапно воскликнул Инсар и упал на колени. - Господин, если так желаете излить свой гнев, излейте его на меня! - Не вставай на его защиту, я с ним сам разберусь! А ну убирайся, а не то и тебе достанется! И не только тебе, но и всем другим, включая женщин - позже! - Иди, Инсар, пожалуйста, - тихо попросил Кау-Рук. - Ничто не удержит отца, когда он в гневе, но не навлекай его гнев на вас всех. Прошу, ради меня - и не тревожься за меня. Арзак печально и обречённо взглянул на мальчика, тихо вздохнул и поспешил уйти, закрыв за собой дверь. - Итак, ты не хочешь говорить, - произнёс Руу-Си. - Не хочешь... - Нет, я ничего вам не скажу! - Это твоё последнее слово? - Да, - твёрдо ответил Кау. - Если вы надеетесь таким образом выбить из меня признание, то вы ошибаетесь. - Что же, тем хуже для тебя. Ты вынуждаешь меня делать то, что я не хочу... хотя надо было бы, и ещё давно. Но, быть может, это вправит тебе мозги! - мужчина снова схватил сына за плечо сильной рукой и потряс его. - Как зовут этого ничтожного арзака? - Я не стану никого выдавать, - твёрдо повторил Кау-Рук. "Помогите мне, звёзды, выдержать это испытание! Ради тебя, Ильсор, ради нашей дружбы я выдержу!" - думал мальчик. - Не станешь? - Руу-Си снова сильным ударом сбросил сына на пол и уже не давал подняться несмотря на все попытки вырваться, прижал его к полу ногами и щёлкнул застёжками комбинезона, от которого Кау был быстро избавлен. Мальчик зажмурился и снова подумал, что хоть режь его отец на куски, он не произнесёт ни звука. Спустя мгновение плеть просвистела в воздухе, и он почувствовал жгучую боль в спине, на светлой коже сразу появилась багряная полоска. - Говори, - повторил отец. - Имя, адрес, имя господина. Если ты скажешь, я остановлюсь. Мальчик в ответ только зашипел сквозь стиснутые зубы и покачал головой. Тогда мужчина пришёл в ярость и ударил сильнее. Если бы Кау-Рук кричал или плакал, умоляя остановиться или пощадить его, это не привело бы Руу-Си в такую ярость. Но Кау с каждым ударом только сильнее и сильнее стискивал зубы, зажмурившись до красных бликов в глазах и чувствуя, как по рассечённой коже уже скатываются капельки крови. Мальчик пытался представить себе, что он где-то далеко и не чувствует тела, но никогда не ощущал себя так остро. Он никогда не думал и представить не мог, что будет так больно, только был уверен, что их дружба с Ильсором стоит того, чтобы вытерпеть и не такую боль. А Инсар, выполнив приказ, поспешно ушёл на половину дома, где жили арзаки. - Что там происходит?.. - разом спросили женщины и Альнур, встревоженно повернувшись к нему. - Юный господин сейчас очень страдает... страдает за всех нас, - вздохнул Инсар. - Наверное, так, как не страдал никто из нас. А я не смог отвести от него гнев отца. Наконец господин Руу-Си почувствовал, что уже не в силах поднять руку, и осознал, что никогда ни одному арзаку не доставалось от него так, как досталось собственному сыну, ставшему главным позором в его жизни. Он приподнял голову мальчика, потому что приподняться сам тот уже не мог, и спросил, наклонившись к его уху: - Скажи, неужели этот арзак стоит таких страданий? Стоит того, что ты перенёс? Ответа не последовало, и мужчина встряхнул мальчика. - Слушай меня. Ты останешься здесь и не выйдешь из этой комнаты до тех пор, пока не приедет мать. И всё это время никто не принесёт тебе ни крошки и ни капли воды, я лично прослежу за этим. Посмотрим, как ты заговоришь тогда и признаешься ли. Кстати, если ты так любишь этих рабов, то с этих пор будешь есть с ними, а за общий стол ты больше не допущен, - мальчик хотел ответить, что теперь предпочтёт сесть за стол с арзаками, но сил уже не осталось. Произнеся эти слова, Руу-Си вышел из комнаты сына и запер дверь, положив ключ во внутренний карман куртки. Что же касается Кау-Рука, то он не мог поверить, что его наказание уже закончилось, и пожелал забыться, чтобы ничего не чувствовать. Словно в ответ на его мольбы сознание милосердно покинуло его, и он провалился в пучину беспамятства. А отец как ни в чём не бывало сел ужинать, а арзачки, подавая блюда, украдкой тревожно переглядывались между собой, Альнур, оставшись один в саду, мерил аллею торопливыми шагами, не в силах успокоиться и понимая, что юный господин поплатился за свою смелость. Потом менвит ушёл спать, распорядившись, чтобы никто из арзаков даже близко не подходил к комнате сына и не приносил ему еды и воды. А ночью, когда Инсар убедился, что господин действительно заснул, арзаки собрались на кухне. - Господин спит? - взволнованно спросила Налона. - Спит. Я добавил в чай успокоительную траву, как ты и просил, Альнур. Я положил всё, что ты сорвал и принёс. К счастью, он любит чай с травами и не заметил никаких изменений во вкусе. До утра позднего не проснётся теперь. - Какое чудо твоя трава, Альнур, - шёпотом добавила тихая Асана. - Что же, пойдёмте, пора, - вздохнул садовник. - Идём, мы ведь не можем оставить нашего юного господина без помощи. Только как же мы откроем дверь? Ключ ведь господин спрятал. Тогда придётся лезть в окно. - Я попробую открыть замок подручными средствами, - заметила Налона. - Если не получится, тогда, конечно, придётся лезть. Слуги бесшумно прокрались к комнате юного господина, и скоро в замочной скважине повернулась пилочка для ногтей, дверь тихонько открылась. При виде мальчика, неподвижно лежащего на полу, мужчины разом вздохнули, а женщины всплеснули руками. - Какой ужас, - тихо произнесла Налона. - Какая жестокость... Но за что, за что? - За то, что юный господин слишком сострадает нашему народу, - вздохнул Альнур. - Господин, очевидно, давно подмечал это, а теперь потерял терпение, узнав о... - О мальчике, который был здесь? - закончила Налона. - Да, ты права... Что же теперь будет? И госпожи Ра-Лон, как назло, нет дома, иначе она не допустила бы этого, - покачал головой мужчина. - Я пытался помешать ему, я был готов принять его гнев на себя, но он не стал меня слушать, - добавил Инсар. И даже всегда тихая и робкая Асана не сдержалась. - Как мог господин... - вырвалось у неё. Девушка была в доме Руу-Си сравнительно недавно, но уже прониклась добрыми чувствами к его сыну и супруге, ведь Кау-Рук и Ра-Лон никогда не притесняли их, не унижали и не гоняли туда-сюда по поводу и без, как делали это другие менвитские дети, мужчины и женщины. А недавно, убираясь в комнате Кау, девушка случайно задела вазу, которая упала и разбилась. Мальчик как раз сидел за столом, разбирая свои модели и одновременно заглядывая в книгу, и обернулся на звук. - Пощадите, юный господин, прошу вас! - порывисто воскликнула девушка и упала на колени. - Клянусь, я не хотела! - Встань и успокойся, - cпокойно ответил мальчик. - Не беда, вот и хорошо, что она разбилась, она мне никогда не нравилась, а отец как специально поставил её в мою комнату. - Прошу, не говорите господину, - попросила Асана. - Ради звёзд... - Успокойся, не скажу. Я не хочу, чтобы он разгневался на тебя, а тем более наказал, а то ведь он гневается по любой причине. Мальчик сдержал своё слово и ничего не сказал отцу о ней, с тех пор молодая арзачка всегда была готова защитить сына хозяина. Вот и сейчас она твёрдо заявила: - Я не боюсь наказания. Оставить господина Кау-Рука в таком состоянии мы не можем. Я останусь рядом с ним хоть всю ночь, если нужно. - Я тоже не боюсь, - ответил Альнур. - Налона, пойди на кухню и принеси воды, нельзя ведь не давать мальчику пить. И сладкий напиток, чтобы поддержать его силы, а также захвати какую-нибудь мягкую ткань. Инсар и Асана, останьтесь здесь. Я пойду к себе и принесу мазь, которую сделал сам и которая быстро восстановит его повреждения. - Хорошо, - в один голос ответили остальные. Прежде чем уйти, мужчина осторожно коснулся щеки мальчика. - Вы слышите нас? - встревоженно спросил он. - Если слышите, подайте какой-нибудь знак. Мальчик услышал голоса, полные сострадания, и осознал, что все арзаки сейчас в его комнате. Он приоткрыл глаза. - Пришли... - выдохнул он. - Спасибо... но не надо... рисковать из-за меня... - Тише, не разговаривайте, юный господин, сейчас мы поможем вам, - и Альнур поспешно ушёл за мазью, а Налона пошла в кухню и принесла воды и сладкого морса. Женщина осторожно приподняла голову мальчика и поднесла стакан к его губам. Кау сделал несколько глотков воды, а затем напитка, и стиснул зубы. - Больше не хочу... - и его голова снова упала на пол. Скоро вернулся садовник с мазью. Асана слегка смочила водой мягкую ткань и осторожно прикоснулась к раненой спине Кау, отирая кровь. Мальчик зашипел от боли сквозь стиснутые зубы. - Тише, тише, господин Кау-Рук, тшш, как же болит за вас у нас у всех сердце, - сказала девушка. - Потерпите немного, скоро вам станет легче. Она обмыла все следы ударов и деликатно нанесла на них мазь Альнура, которая моментально вызвала жжение и новый приступ боли, который скоро прошёл, а на смену ему пришла волна жара, быстро распространившаяся по всему телу. Арзаки аккуратно положили мальчика на кровать, вскоре у него начался сильный жар и Кау-Рук скоро снова провалился в полубеспамятство-полубред. ... Ему привиделось, что он взрослый, стал лётчиком и свободно летает в ярко-голубом небесном просторе среди серебристо-белых облаков, а рядом сидит весёлый, улыбающийся Ильсор, чёрные глаза которого блестели от непередаваемого восторга при виде красот неба и расстилающейся под ними земли, ведь рабство закончилось, и теперь арзаки могли свободно выражать свои чувства и эмоции и распоряжаться своей судьбой. Они что-то говорили друг другу, Кау-Рук не мог понять, что именно, но осознавал, что так же счастлив, как и его друг. Он резко повернул штурвал, намереваясь, очевидно, от переполняющего его восторга выполнить какую-то фигуру высшего пилотажа, и вдруг всё исчезло, он снова провалился в темноту, и перед ним предстало другое видение. ... Пустыня. Вокруг, куда хватал глаз, расстилалась необозримая гладь песка, белые барханы, перемежающиеся с маленькими волнами песка с серебристым оттенком, на котором кое-где росли колючие, иссохшие растения и были разбросаны камни, тянулись до самого горизонта. Кау-Рук подумал, что для лётчика эта величественная гладь стала бы незабываемым по красоте зрелищем, но увы - он уже не летал свободно, он был прикован к огромному зубчатому камню посреди этой огромной пустыни. Его, очевидно, казнили за какое-то преступление, за что, он не знал. Сколько он так простоял, он тоже не знал, казалось, прошла целая вечность. Силы были уже на исходе. Неужели ему уже никогда не сесть за штурвал и не подняться в небо? Кау-Рук то бился в подступающем отчаянии, крича во весь голос, как будто кто-то мог услышать его здесь, то бессильно повисал в своих путах, мысленно прося звёзды, чтобы его страданиям побыстрее пришёл конец. От жары и жажды всё тело горело словно в огне, стоило закрыть глаза - и под веками сразу вспыхивали бело-серебристые круги и пятна, которые не сразу проходили, когда он с усилием распахивал веки, вскоре круги из бело-серебристых стали красными и он не сразу осознал, что над ним с пронзительным криком кружит большая птица, вскоре птиц стало две. Падальщики... - Я ещё жив! - вскинув голову, хрипло выкрикнул он в знойный воздух. - Я жив! Ильсор, ты слышишь меня?! От отчаянной жажды жизни Кау-Рук снова забился, пытаясь освободиться от своих пут, и его нога натолкнулась на какой-то довольно крупный округлый предмет, лежащий в песке. Он сразу понял, что это такое. Кау-Рук носком стряхнул с предмета песок - и заглянул в пустые глазницы черепа его предшественника, чью жизнь забрала пустыня. Тот, казалось ему, злорадно ухмылялся, ощерившись оскалом. - Хочешь сказать, что я скоро разделю твою участь? - прохрипел Кау-Рук. - Только я ещё жив! Ильсор, помоги мне! Приди ко мне, где бы ты ни был... И словно чудом его крепкие оковы распались, и он снова на краткий миг впал в беспамятство, а когда очнулся, осознал, что лежит на ковре из травы под большим деревом в тенистом оазисе, и его пылающий лоб бережно трогает тонкая рука, а затем к лицу поднесли сосуд, и его пылающих губ коснулась живительная прохладная влага, и влажная ткань легла ему на лоб. Менвит с усилием открыл глаза - и увидел склонившегося над ним с выражением бесконечного сострадания и участия на прекрасном лице молодого арзака в белой одежде. - Ильсор, - выдохнул он. - Это мираж... мираж... - Это не мираж, - был ответ, - я рядом. Арзак снова коснулся прохладной ладонью люба друга, чтобы доказать, что он реален. - Ильсор... я так устал. - Я знаю, - арзак снова приподнял голову друга и поднёс к его губам сосуд с водой. - Я услышал твой зов и пришёл к тебе. Теперь ты спасён и я всегда буду рядом с тобой. - Не уходи... - Я не уйду, - и, вопреки своим словам, Ильсор исчез, и видение исчезло. Кау-Рук уже не мог различить, где сон, где явь. В бреду он ещё несколько раз выкрикнул имя друга. Так прошла ночь и наступило новое утро. Руу-Си, не сказав никому ни слова, как ни в чём не бывало собрался на службу и вскоре уехал. - Тихо, господин Кау, - вернул его в реальность голос Альнура, и арзак осторожно погладил мальчика по голове, сменил влажную ткань на его лбу и снова заставил выпить несколько глотков воды. - Тише, не дай звёзды, господин Руу-Си услышит! - Я не сказал... ему его имя, и не скажу, - в слабом голосе мальчика промелькнула его всегдашняя твёрдость. После этих кратких минут в сознании Кау снова впал в забытье и ещё несколько раз выкрикнул имя друга. Арзак некоторое время с жалостью смотрел на мальчика, а затем, очевидно, приняв какое-то решение, торопливо вышел из дома. Мужчина быстрым шагом прошёл через весь город, судорожно вспоминая описание нужного ему дома. Найдя этот нужный дом, арзак громко постучал в задние ворота. Вскоре из домика для рабов показалась арзачка. - Ясное утро, - поприветствовал её мужчина, - мне нужно поговорить с Алвеной, матерью Ильсора. - Ясное, - настороженно ответила женщина. - Что случилось? - испуганно взглянула она на незнакомого слугу. - Я Алвена, мать Ильсора, а что случилось? Что угрожает моему сыну? - Успокойся, ему ничего не угрожает. Но мне нужно срочно поговорить с твоим сыном.
Eitral: Алена 25 пишет: eitral, спасибо , что выставила главу, хоть кто то да понимает меня в этой жизни и в видение жизни на Рамерии тоже. я очень рада, что у нас с тобой схожие взгляды на жизнь на Рамреии, а то ведь боле то никто меня не понимает... Привет. Конечно же, я буду выставлять части истории до самого конца. В основном сходятся, только есть некоторые различия, конечно же.
Ну-матами: Мне понравились приветствия: ясное утро, ясный день и пр. Красивая деталь инаковости происходящего. В целом у нас довольно разные взгляды на жизнь на Рамерии , но такие детали хорошо оживляют текст.
Eitral: Ну-матами пишет: Мне понравились приветствия: ясное утро, ясный день и пр. Красивая деталь инаковости происходящего. В целом у нас довольно разные взгляды на жизнь на Рамерии , но такие детали хорошо оживляют текст. Приветствую, мне приветствия в такой форме тоже очень понравились, красивые, образные и оживляют текст. И ещё усиливают инаковость происходящего в представленном мире. Это замечательно, что существует различное авторское видение того или иного мира.
полная версия страницы