Форум » Фанфики » Крадущийся перед рассветом » Ответить

Крадущийся перед рассветом

Капрал Бефар: Поскольку такой формат выгрыза сюжетных линий эпопеи нам с соавтором понравился [off](ну ладно, мне понравился - у соавтора в жизни и так нынче хватает позитивных эмоций, чтобы разменивать их ещё и на форум, так что она просто одобрила идею)[/off], решено начать ещё один. Автор: Капрал Бефар Соавтор и бета: Annie Канон: А.М.Волков "Сказки Волшебной страны", Л.-Ф.Баум "Страна Оз", Ю.Н.Кузнецов "Лабиринты Волшебного мира", С.С.Сухинов "Изумрудный город" (кроссовер) Также кроссовер с постканоном романа-фанфика В.Клантао "У шкатулки - тройное дно". Также использованы элементы фанона Sabretooth с разрешения автора. Прочие литературные отсылки, равно как мифологические, исторические и географические, не оговариваются по причине их многочисленности и в большинстве случаев очевидности Размер: макси Категория: дженогет, преканон Рейтинг: PG-13 Персонажи: Гуррикап/Карена, Лурлина, различные персонажи разных метаизумрудных канонов Примечание: линия флешбэков из четвёртой части третьей книги трилогии "Если бы Тотошка..." Воспринимабельно внеконтекста и какоридж, хотя содержит множество завязок на реалии основного повествования, объясняя их происхождение и нюансы. Состояние: в процессе Отказ от прав: персонажи принадлежат авторам канонов, мифологемы и архетипы - коллективному бессознательному

Ответов - 34, стр: 1 2 All

Капрал Бефар: - А что стало с моим Учителем? - Был взят в Валдином - как я понял, во внутренний и сокровенный его круг, Брейзил, обиталище Властей и Сил. Но об этом узнали лишь тогда, когда он вдруг покинул его, объявившись в Мескалии с семью учениками-альдами. Их цель - возродить хотя бы отчасти её былую славу, помирив людей с альдами и вернув утраченный свет Дерев. - Ничего себе! А впрочем, узнаю Адъяпакана - это его масштаб... - Ну да - предотвратить или хотя бы оттянуть новую Катастрофу теперь на Изнанке... Им и вправду удалось добиться многого, объединив опыт магии и ремёсел обеих Сторон земли. Для начала создали светящиеся камни Шелем, которые накапливают днём солнечный свет и отдают его ночью. Тогда-то альды и прозвали его Мастером Огня, Фатанаром. Но он, конечно, стремился к большему... Первый раз приплыл на Авалон, когда вдруг расцвело - впервые за всё время! - деревце, выращенное некогда во дворце Кортириона из плода Мецли Вак-чан. Возможно, и впрямь знак свыше, не знаю. Три ночи подряд изучал слабый свет от раскрытого цветка, пока другие им просто любовались. Потом лепестки опали, и он вернулся в Мескалию. - Как он выглядел? - Цветок? - Учитель. - Ну, в обличье Змея я не видел его ни тогда, ни в этот раз. А в другом... Как один из Стражей или Сил, когда они являются. Вроде на альда похож, но отведёшь взгляд - и не вспомнишь черты лица. А посмотришь вновь - они уже словно другие, незнакомые. Оболочка из Брейзила. - Да это и понятно. От прежнего облика ничего не осталось, значит... - А вскоре после того он с учениками и создал Эсмералы. Три зелёных кристалла, отфильтровывающие из солнечных лучей смешанный свет Дерев. Он теперь горит внутри каждого из них. Сначала хотели с помощью их взаимодействия между собой добиться разделения света Чак Имиш-че и Мецли Вак-чан. Но перед отплытием Фатанар сказал мне, что расчёты не оправдались, это физически невозможно. Потому и... Орвандель Тооркун вдруг обрывает себя на полуслове, словно сболтнул что-то лишнее. - Тут ведь как получилось, - продолжает после недолгого молчания. - Мы на Авалоне увидели только, что Прямой путь снова открыт для меня, а значит, в Анадуне исправлены пути, и Восток больше не представляет угрозы. Что там конкретно - никто не знает. Я решил было наведаться один. Жена и дети не прочь были увидеть мою родину - но не подвергать же их риску. Да и пропустит ли Грань? С другой стороны, неясно даже, смогу ли я вернуться или это окно только в одну сторону... А когда уже к отплытию всё было готово, на остров снова явился Фатанар. Ему было открыто больше, оказывается. Знал, что Анадуном теперь правишь ты, его ученик, а когда я спросил, небезопасно ли будет взять с собой семью, убедил отправиться всем вместе. Ну а явился он, как догадываешься, не просто так... Сердце вдруг заколотило от предчувствия и страха, как у мальчишки перед первым свиданием. Полтораста лет я воспринимал Учителя как прошлое, живущее лишь в воспоминаниях. Знал, что сломав амулет, окажусь перед ним лицом к лицу, где бы и каким бы он ни был - но до того момента никакой обратной связи и никаких вестей от него не предполагал и теоретически. Даже рассказ Орванделя воспринимался как новые для меня, но однозначно ушедшие в былое подробности. И вот теперь... - Три Реликвии привезли мы с Изнанки земли в ларце из красного дерева. И если судьбу двух остальных нам с Плазуари ещё предстоит решить, то переданный твоим Учителем свиток с записями адресован тебе. Думаю, из него ты узнаешь больше, чем услышал сейчас... Два валика, на которые намотана длинная, как путь, полоса тончайшей, но крепкой ткани из волокон мескальского мельта. Только с помощью Орванделя получается разобраться с этим непривычным носителем текста. Похоже, учитель знал и то, что я стал великаном: устройство в моих руках тотчас увеличилось под нужный размер. Заклинание, манипулирующее размером артефакта, на который наложено, под его пользователя, я и сам открыл лет двадцать, тут ничего особенного. Но Тооркун впечатлился, а уж о его детях и говорить не приходится. Получается, на Авалоне этот трюк неизвестен. Хотя там и необходимости в нём нет. Строки неведомой на Лице земли письменности текут сверху вниз по ширине полосы. Вглядываюсь магической оптикой в причудливые изгибы веточек, отходящих от них на обе стороны. Смысл начинает оживать. * * * ...И были фигуры Стражей, как пылающий огонь, и принимали ту форму, какую хотели. Неравной была битва в небесах за Вару, но я держался до последнего, ибо сжёг за собой все мосты, использовав мэ новой формы, и дороги назад мне не было. Когда же я окончательно изнемог, вопль отчаяния моего дошёл до врат Брейзила и Престола Величественной Славы, и Четверо Сильных из небесного святилища поспешили мне на помощь. И видел я с высоты небес, как низринулась Вара на Атлантис, а шестеро мятежных Стражей под разящими ударами воинственных мужей Микаэля и Рафаэля и светлых дев Габриэли и Уриэли изгнаны в ледяное узилище Имирата и скованы там цепями мрака. Тогда двое Воинственных мужей и две Светлые девы взяли меня, и приподняли на крылья, и поставили на облака. И был их вид подобен Стражам, но в сотни раз ярче, и спектром сияния мужские души отчётливо отличались от женских. Тогда безмолвие сковало мои уста, и не мог я произнести, ни подумать ни слова, потому что сделался как мёртвый. И сказала мне дева Габриэль, предстоящая пред Единым: "Мы посланы доставить тебя туда, где ты был, и где не останется безответным ни один из вопросов, терзающих сейчас твою душу. И обретёт она покой". * * * Но каждый ответ взрывался облаком новых вопросов, это повторялось с каждым разом снова и снова, и хотя Голос, подобный буре и громам многим, звучал в моей душе веянием тихого ветра, покоя она не находила. - Если Стражи заключены в Имирате, значит ли это, что именно они дадут падшим нефилам силы вырваться за пределы ледника и приблизить Потоп? - Знай, сын Мой Эн-ок, что это было наименее опасное для жителей Земли решение. Все другие ещё хуже, и последствия их разрушительней. Нефилы такие же свободные существа, только магия их темна, а сердце сильнее склонно ко злу, чем у людей. В их власти отвергнуть искушение мятежных Стражей. Ничего не предопределено. - Ага, только статистика и вероятность оставляет на это мало надежды. Если только Ты, Мироздание, не вмешаешься. Но Ты ведь не вмешаешься, как я понял? - Я уже вмешался, поэтому ты сейчас предо Мной, а Стражи в Имирате. Худшую альтернативу сиенила лучшая - но не идеальная, потому что снова тысячи и мириады свободных существ будут делать выбор между Светом и Тьмой - и далеко не всегда в пользу Света. Ты был с Вестниками Лица Моего на третьем небе, видел связанные крылья ветров, великие хранилища дождя, града и инея, видел шествия, течения и движения светил, видел восточные врата, которыми каждое утро Солнце выходит освещать Лице земли, и небесные врата запада. Ты лучше, чем в прошлый раз, начинаешь понимать, как это всё работает и как взаимосвязано, как складывается в общую гармонию свобода каждого. Насколько же сложнее душа каждого человека, и общество из мириад таких душ! - Да, я в смирении смолкаю, постигая величие и благость Твоих замыслов. Это давно не вопрос. Но послушай, я хочу знать собственное место и назначение в этой гармонии! Я пытался привлечь брата на Твой путь, но в итоге лишь подтолкнул окончательно склониться ко злу. Я пытался исправить эту свою ошибку, но именно посему нефилы скорее всего вырвутся за ледяной щит, о чём мне было сказано в прошлый раз, и что я как раз стремился предотвратить... Неужели в этом и состоял замысел? Ты жестоко и цинично использовал меня, чтобы открыть путь разрушительным силам Зла и совершить суд над этим циклом? А если нет, значит я не смог выполнить мне доверенного? Я вижу только два возможных ответа - и оба они ужасны... - Сын Мой Эн-ок, ты ведь сам учил и возвещал, что свобода состоит в возможности выбора из двух зол третьего. Правильный ответ: ты сделал всё, что мог, и не погрешил против Моих путей. То, что пошло не так, как хотелось - не твоя вина и не Моя воля. Надо двигаться дальше, продолжая борьбу. В доме Моём много обителей, много призваний и много работы. Выбери то, что тебе по сердцу. - Тогда ещё вопрос. Есть ли прощение мятежным Стражам? - Прощение есть каждому, кто захочет вернуться на праведный Путь. - Это не ответ. - Увы, это ответ. Стражи - высшие духовные существа, а значит простые, без внутренних противоречий. И когда они связали себя клятвой, и Азеэль, десятый из Двадцати, нанёс первый удар огненным мечом по древу Чак Имиш-че, свобода выбора для них закончилась и покаяние стало невозможным. - Не Ты ли сотворил их такими? - Они должны быть такими - и этим подобными Мне - в силу возложенных на них служения и ответственности. Так или иначе каждый совершил свободный и осознанный выбор - более свободный чем у людей, терзаемых внутренними противоречиями, и потому не нуждающийся в новых попытках. Они свободно отвергли свободу. Но даже среди них нашлась Тумиэль, семнадцатая из Двадцати, которая не осквернила свой меч и не пошла за ними на Лице земли, хотя, связанная клятвой, не может вернуться в Валдином, устроив себе крепость в безлюдных местах севера. - И ей тоже нет прощения? - Она и не осуждена. Просто Свет стал ей отвратителен. Что Я могу поделать? - Всё равно это как-то неправильно. - Ты ищешь покоя и полной ясности здесь и теперь. А они только в Эсхатоне, в предельном будущем, где кончается спираль мироздания, смыкаясь в точку и расширяясь до бесконечности. Где творится всё новое - и только в нём обретает смысл древнее. Собственно, Я на самом деле там... - Отлично! Но я-то пока здесь - в мире вопросов и поиска ответов. И по здешним меркам именно я стал причиной (виной, говоря по-шумерски) окончательной гибели Дерев и их света. Ты предлагаешь мне остаться в Валдиноме - но я не считаю себя вправе это сделать. Именно потому, что за огненной стеной здесь и теперь продолжается жизнь, и я чувствую, что моё место там. - Ты хочешь продолжить борьбу с приближением Катастрофы теперь на Изнанке земли и вернуть свет Дерев. Это не было вопросом. Мироздание вопросов не задаёт - по крайней мере, таких, на которые мы уже знаем ответы. - Я имею на это право? - Имеешь. - Есть ли у меня шанс на успех? Молчание было мне ответом. * * * Второй упомянутой Орванделем Тооркуном Реликвией в красном ларце, привезенной из Кортириона, была косточка плода, который завязался от того самого цветка на деревце, выращенного в свою очередь из плода Мецли Вак-чан. По авалонскому закону она была собственностью Плазуари, и когда Учитель упомянул, что попытка разделить света двух Дерев из смешанного света Эсмералов окончилась неудачей, она предложила попытаться вырастить из неё в Тиринна Ог новое Древо. Но тот отказался: - Лучше возьмите на Атлантис и, если сочтёте возможным, посадите там. На Лице земли оно нужнее. Разъяснять свои слова не стал, а Плазуари, Звёздный Всплеск, дочь Диора, гордая наследница престола правителя Кортириона, отказавшаяся от него ради скандального брака с человеком, ещё и с Лица земли, не стала расспрашивать. Но судя по тому, как тщательно и самозабвенно расчищает она место в Священной роще аккурат между холодным и горячим источниками, которое перед этим столь же долго и придирчиво выбирала, вопрос практически решён. Спешить, как объяснила, некуда - благоприятная для посадки фаза Луны только через три дня. Орвандель тоже в каких-то раздумьях. Он-то в Арменеле не сидит, путешествуем по стране. Во всё вникает, всем восхищается. Даже сомнения порой закрадываются, искренне ли. Но нет, не похоже, чтобы лукавил. - Ты сотворил невероятное, Гуррикап. Я даже мечтать не мог о таких преобразованиях, таком размахе... - Вот только сад немного запущен, - подхватывает Плазуари со своей неподражаемой альдианской недоулыбкой. Сокрушённо развожу руками: - Есть такое. Оставил его под присмотром бывших жрецов Внутреннего Кольца, чтобы тешили свои амбиции и не подстрекали народ. Но там сейчас одни дряхлые старики, к своим обязанностям наплевательски относятся. - Да ладно тебе о ерунде, - смущается Орвандель. За прошедшие две недели он постарел ещё заметней. Догоняет свой настоящий возраст не то, чтобы быстро, но догоняет. Наверно, торопится уже вернуться на Авалон, чтобы прекратить это безобразие. - Это не ерунда. Здесь Древо будет расти, - строго одёргивает его альдианка. - Если ты не против, конечно. - Абсолютно. И насчёт третьей Реликвии не против тоже. Ты уже закончила? Давай тогда и решим этот вопрос, не откладывая. - Десять минут - и я в вашем распоряжении. Гостей я, разумеется, поселил в Золотом чертоге, как и подобает семье законного ванакта. Близнецы Мо и Но сходу оценили его просторы и лес орихалковых колонн, так что некогда тихое сакральное место целыми днями наполнено теперь шумом и визгами. В Священной роще ребята играть тоже любят, но когда там мама не работает - иначе обязательно припашет. Ларец из красного дерева в их покоях на видном месте, сразу бросается в глаза даже мне от входа. - Третья Реликвия, Гуррикап - это вот... Зелёный луч пронзает полумрак покоев. То ли многократно усилил пойманную каплю света, то ли и в самом деле собственный огонь живёт внутри кристалла - Один из Эсмералов? - Да. Эсмерал Нижнего Свода. - И ты хочешь оставить его здесь? - Твой Учитель передал это на наше с Плазуари усмотрение. И я не вижу причин этого не сделать. - Я тоже, - кивает альдианка. - И не просто передать... Я вот что думаю. У альдов правители носят регалиями не только посохи, но и металлические венцы с драгоценными камнями. Ты здесь ввёл новые обычаи - добавим же ещё один. Чтобы знак власти ты наконец-то получил от законного ванакта в моём лице. Конечно, на него придётся наложить заклинание подгонки под размер. Ну а главное... думаю, ты понял уже. - Вставить туда Эсмерал? - Да. Пусть он отныне освящает власть Анадуна. И освещает тоже. А ты, несомненно, его достоин. - Только у меня одно условие, - улыбнулась Плазуари. Выразительнее, чем обычно, но очень светло и по-доброму. - Передай Священную рощу в моё распоряжение. Даже необязательно этих жрецов-бездельников разгонять - пусть себе числятся. Но там всё страдает без по-настоящему заботливого ухода. Плачет просто. - Какой разговор, Плазуари-одхелье? Только рад буду. Но правильно ли я понял, что ты хочешь задержаться на Гимладе? Пока не взойдёт Древо? Альдианка переглядывается с мужем. Тот мнётся ещё сильнее: - Видишь ли, Гуррикап... Мы все хотели бы остаться. Если позволишь, конечно. С мальчиками уже поговорили, они не против. Только не просто “задержаться”, а до конца... До моего конца. Он не так уж и далёк, если останусь здесь. Но я вернулся на родину, откуда был изгнан, которую отчаялся когда-либо увидеть вновь - и не могу теперь покинуть её добровольно. Это было бы предательством. Пусть мне осталось здесь несколько десятилетий, я предпочту их столетиям на Авалоне. В кругу любящей семьи и на родной земле - как можно отказаться от такого счастья? Вероятно, он прав. Не знаю. Что такое родина для меня? Ареал погибшего отцовского племени, которого я никогда не видел, как и загадочной маминой земли? Джунгли наших странствий, слипающиеся в памяти в пёструю расплывчатую картину? Рабство в Мелуххе? Просто звук? Поиски корней привели меня в ученики Ямшута, что и отбило дальнейшую к ним охоту. Блажен тот, для кого это иначе, кому знакомо счастье родной земли, придающей ему силы, которое невозможно обменять даже на долголетие на чужбине. В словах Орванделя Тооркуна меня цепляет другое. - Но если ты остаёшься - зачем передавать то, что принадлежит тебе по праву? Это я в таком случае должен вернуть тебе твой посох. И венец с Эсмералом на челе - тоже твой. Мальчишки носятся где-то рядом, эхо разносит звонкие голоса по галереям Золотого чертога. - Думаю, ты справишься лучше... - А моё мнение тебя не интересует, Орвандель? Я не правитель по призванию. Зигуран, чародей. Не от хорошей жизни принял от Ямшута посох ванакта. Под условием, что не откажусь от него, не передам никому на своё усмотрение - но вариант возвращения власти законному ванакту клятва не предусматривала. Бремя державных забот отнимает силы и время, не даёт полноценно прокачивать магию. Уж если ты хочешь вернуться - возвращайся на престол. Так будет правильней. Орвандель молчит, переглядывается с женой. Я бы решил даже, что ведут безмолвную беседу с помощью осанвэ, но они говорили, эта техника только альдам доступна. - Ну... если таковы твои условия... Но хотя бы советником ты останешься? Хотя ближайшие несколько лет? Теперь моя очередь молчать. И молчать долго, как всегда приходится при серьёзном жизненном выборе. Фактически мне открылась редкая возможность прямо сейчас перейти на Изнанку земли, где моя магия возрастёт до нужного предела, чтобы участвовать в постройке синхротуннеля. Прямой путь открылся только для семьи Тооркуна - но у меня через амулет-змейку свой путь к Учителю, который сейчас именно там. И ему моя помощь, вероятно, тоже была бы не лишней. Но две пары глаз глядят с такой надеждой, а затянувшуюся тишину вновь разгоняют неблагоговейные вопли близнецов... В конце концов, на Аманике я понадоблюсь ещё не скоро. Если бы Учителю нужна была помощь, он бы передал через них это прямо. А вот им она действительно нужна. - Что ж, - говорю, - такова, видно, моя доля - быть советником-магом при правителях. Надеюсь, этот раз окажется не таким бестолковым, как прошлый. * * * И сказала Шамшиэль, пятнадцатая из Двадцати Стражей, которая была моим проводником в прошлый раз: “О Метатрон, стоявший у Престола Славы и говоривший с Единым лицом к лицу! Мы формируем новую команду взамен Семерых Мятежных, и предлагаем тебя на место Шемиязы, Видевшего Имя Творца. Первым из Двадцати. Мир переформатируется, закругляется Земля, твой опыт знания её Лица бесценен для нас”. И отвечал я ей виновато, но твёрдо: "Вы, устоявшие Стражи, преодолели искушение, которое нёс Шемияза - моя же душа по-прежнему в смятении. Это бремя мне не по силам". Тогда сказала Страж-Дева: "Единый Творец больше души твоей, и знает всё. И если Он назвал тебя Испытанным - оставь сомнения". И отвечал я: "Если сомнениям есть место в моей человеческой душе - значит, она слишком сложная, чтобы мне быть одним из Стражей. Тем более, Первым из Двадцати. Ибо Он Сам сказал о высокой вашей ответственности. Потому-то и не смог я вымолить прощение для семерых Отпавших, в чьих простых душах не осталось Света и не осталось воли к Возвращению. И понимаю умом бессмысленность такой мольбы, но сердце восстаёт против этой бессмысленности. Итак, ты снова видишь, Светлая Шамшиэль, что служение Стража не по мне с этой раздвоенностью. Значит, я нужен с ней в другом месте - за Стеной, среди людей. Пусть тщетным осталось моё ходатайство за семерых Стражей - но я нашёл семерых альдов, осознающих свою вину в произошедшем и готовых попытаться её исправить, вернув Мескалии и Северу свет погибших Дерев. Молчанием ответил мне Единый на это желание сердца моего, и молчание это несёт надежду. Да будет так". * * * - Да не может он вернуться! - А вот и может! - Не может! Середина лета на Гимладе знойная, привыкшим к умеренному альдийскому климату Авалона приходится нелегко. Утром и вечером Плазуари, как клепсидра, гоняет близнецов с поливом - не Ростка, конечно, уход за ним не доверяет никому. Ближе к полудню вертятся здесь сами - побрызгаться под струёй холодного источника, прижаться к вечно ледяной и заплесневелой стене Склепа - бывшего Заднего храма. Впрочем, на сегодня у нас намечено исследование пещер, так что наныряются вдоволь. Ванакт уже ворчит, не слишком ли я им потакаю. Но мы с Плазуари солидарны в подходе "то, что всё равно не сможешь запретить - возглавь". Ну а вмешиваться в педагогику Наставника Орвандель не вправе - это мы ещё в прошлом году оговаривали, когда я подписался на это всё. - А почему тогда солнце печёт, как не родное, а стены Склепа всегда холодные? И плесень... - Иногда плесень - просто плесень, дорогой товарищ. - Калидонский альд тебе товарищ! - Ну мы ведь тоже альды, - резонно возражает Мо-ко. - Наполовину! К мрачным стенам Склепа и страшилкам о возвращении Ямшута интерес тотчас утрачен. Если уж братишки завели спор, им важен сам процесс, а повод всегда найдётся. - Сам знаешь, что так не бывает. Всё равно надо будет определиться, кем ты собираешься прожить. Человеком или альдом. - И что, ты уже определился? - насмешливо спрашивает Но-ко. - Нет. - То-то же. Значит, никакие мы не альды. Пока что. А тебя папа вообще наследником видит. И Наставник тоже. Наставник молча соглашается. Мо, или в таком контексте лучше сказать, Огалзуар, при всей своей задиристости рассудительней брата. Тот более беспокойный и импульсивный. Безошибочно различать их я научился в первый же день. - Погоди, у нас ещё характеры меняться начнут! Наставник говорит, переходный возраст впереди. - А по мне так нечего папе вообще о наследнике думать, - говорит вдруг Но-ко неожиданно серьёзным для него тоном. - Пусть ещё долго живёт и правит! - Кто спорит - пусть. Только ты же видишь, как здесь время по-другому течёт. Года не прошло, а у него уже столько седины. И мы с тобой тоже... меняемся. - Ага. Но знаешь, взрослеть - это прикольно, оказывается. - Взрослеть - да. А вот стареть - не очень. - Откуда ты знаешь? - Догадываюсь. Можешь спросить у папы, если не веришь, - усмехается Мо-ко. - Кстати, взрослеть-то мы и на Авалоне могли начать, если бы захотели. - Могли бы. Но это ж вместе надо - а мы с тобой разве можем о чём-то договориться? - Можем. Сейчас, например, мы оба солидарны в том, чтобы поскорей отправиться за стену. Зато у Наставника, кажется, другое мнение... - Просто вы своими криками отвлекаете Наставника от медитации, - говорю. - Вечером займёмся самоанализом. - Да ну-у, сколько можно? - предсказуемо заныл Но. - Скукотища. Мы с магическими артефактами давно не практиковали! - Артефакты - дело такое, постоянной тренировки не требуют. А вот если кто-то из вас действительно захочет выбрать судьбу альда и вернуться в Аманику, эта “скукотища” будет ему необходима для овладения собственной магией. - Ну это “если”, - тянет Но-ко. - А всё-таки мироздание несправедливо устроило, - замечает Мо-ко угрюмо. - У альдов магическая природа, у людей - как кости выпадут, может быть магический потенциал, может нет, но в принципе, всякий может научиться. А у нас, неопределившихся полукровок - без вариантов, смоква с маслом. Так не честно! - Что ж, так случилось, ваши родители полюбили друг друга... - Ага, а нам страдать! - Вот если бы мы остались на Авалоне, я бы до влюблятельного возраста не рос. Глупости одни, - заявляет Но-ко, и братец немедленно реагирует: - А кто тут говорил, что взрослеть прикольно? - Ну... до определённого момента... Здесь главное - вовремя остановиться! Водное кольцо Третьей внутренней гавани перед Кромелем не загромождено так плотно, как два внешних, лесом мачт и уходящими в воду корнями вёсел. Поэтому в такую жару здесь охотно плещутся и дети, и взрослые. Кто держится у стены внутреннего кольца, кто переплывает туда-сюда двухсотмерный ров до Кромеля и обратно. С нашим появлением вокруг почтительно расступилось - впрочем, на этом участке народа немного и было: дно здесь глубокое, мне выше колена. И вход в пещеры - у самого дна. Близнецам на плоту из пробкового дерева, конечно же, тесно. Пихают друг друга в бок, интенсивно, но в меру, чтобы не столкнуть ненароком. Я твёрдо сказал: если хоть один из них окажется в воде раньше времени, всё отменяем. А то, что слов на ветер я не бросаю, они усвоили давно и сразу. Подводные пещеры под Арменелом исследуют не первый раз и даже не второй, поэтому ведут себя чересчур смело. А зря. Нет, я их магией страхую с гарантией, но опасность недооценивать нельзя. Хотя внушать это одиннадцатилетним мальчишкам - гиблое дело. Даже если одиннадцатилетние они только физиологически и психологически, а по фактическим годам жизни и объёму усвоенных знаний старше в несколько раз.

Капрал Бефар: Из людей в эти извилистые пещеры никто не суётся. Не из-за поверий каких, а просто воздуха не хватает доплыть до больших залов и разветвлений. Иное дело альды с их способностью задерживать и регулировать дыхание. И к полуальдам это относится тоже. Жребий первого погружения выпал Мо-ко. Ребята уже не раз закидывали мне тему отправиться вдвоём, я серьёзным тоном говорил, что проблема - один светящийся Шелем на двоих, они столь же серьёзно кивали, делая вид, что верят. На самом деле секрет белых и ярких прозрачных камней, которые учитель подарил ванакту вместе с Эсмералом, разгадать было несложно, а при кратно возросшей вместе с ростом магии и полувека её освоения - и воспроизвести. Их в Мескалии его ученики-альды клепают, а я чем хуже? Штука всё-таки энергозатратная в изготовлении, в каждый дом пока не сделать, но кольца-валы Арменела ночами теперь ярко освещены. Настоящую причину близнецы прекрасно понимают, а раз так, чего зря языками трепать? Не хватало, чтобы они ещё под водой из-за чего-нибудь сцепились! Мо-ко нырнул надолго, гиперактивный его братец сначала томился от скуки, потом уж поглядывал на меня с тревогой. - Всё под контролем, Но-ко. Не волнуйся. Наконец, бронзовая голова со слипшимися косичками и счастливой улыбкой до ушей выныривает из пучины рядом с плотом: - Там камера - вот такая! - над водой взмываются мускулистые руки, и Мо восторженно демонстрирует, какая именно - насколько их хватает. - И каменные столбы. Как колонны в Золотом чертоге, только в сто раз толще! - Так уж и в сто? - усмехаюсь. - Ну не в сто, - Мо-ко карабкается на плот. - Это ведь уже не само образовалось при падении Вары? Миш-коатл расширил, да? Больно уж столбы ровно по прямой. - Да, это часть его плана на случай Потопа, если уровень Океана опасно поднимется. Помните, в чём он заключался? - Конечно! - как обычно, Мо не оставляет брату шанса ответить первому даже на такой простой вопрос. - Юго-восточное побережье Роменора, Гимлада то бишь, тянет его вниз. Оттого и рельеф заметно под уклон, и горы на севере. А Вара ещё сильнее прижала, как пружина. И если эту полосу отколоть... - То остров поднимется и выровняется! - Но-ко наконец-то удаётся вставить слово. - Словно на якоре. Только я не понял, как повышение уровня океана сможет разрушить подпорки. Обсыхаюший под солнечными стрелами Мо-ко отлепил подбородок от прижатых к груди колен и насмешливо глядит на брата: - А никак, с чего ты взял вообще? Их отдельно рушить придётся, самим. Только Наставник нам не рассказывал, как именно. - Потому что сам не знаю ещё, - отвечаю. - У Ямшута способ, конечно, был. Но нам он не подходит. Не травмировать же детскую психику подробностями. Превращение Ар-Менела в гигантский алтарь со всей жреческой бандой в качестве всесожжения, ну и жители округи для количества... От одного лишь посвящения этих тысяч человеческих жертв и необходимых ритуалов жрецов Золотого чертога там всё должно было рвануть и затрястись, прибрежная полоса гарантированно обрушится. Понятно, что "метод не подходит". Одно из назначений моих каналов от Арменела вглубь острова и большого флота Внутренних гаваней, неафишируемое, но крайне важное - быстрая эвакуация населения. Только как добиться взрыва такой мощи "нормальной" магией - без понятия пока что. Благо, непосредственных признаков близости Потопа пока что нет, даже йотунов в Ойкумене всё ещё не видели (Карена не в счёт), хотя, судя по тому, что я узнал из свитка Учителя о Мятежных Стражах, последние полтораста лет это лишь вопрос времени. - А эта камера, получается, далеко заходит под Кромель? - спрашивает Мо. - Далеко. В стороне от Источников и того места, где ваша мама выращивает Росток. Под Склепом как раз. Но-ко оживляется: - О, я же говорил: дыхание Миш-коатла туда опустилось и растворилось в воде! Потому и стены холодные. Вот он ка-ак рассердится, что ты тревожишь его покой, как ухватит там тебя за... что-нибудь... - Скажи лучше, что боишься туда плыть, дыхалки не хватит! - Да просто очень мне оно надо! Что я там забыл? Я лучше в сторону моря поплыву, куда ты в прошлый раз за...боялся. Там хоть интересно - рыбы всякие разноцветные, ракушки... Я даже черепаху видел! Огромную! И вода более солёная, чувствуется. К Океану там явно проход есть отдельный. - Проход-то есть, - говорю сурово, - но ты им, разумеется, не доплывёшь, даже не фантазируй об этом. Черепахи и то, вероятно, через канал попадают. - Да я и не фантазирую, Наставник. Что я, не понимаю? Далеко ведь, десять хилимер по прямой... - Ну хоть географию усвоил, - хмыкает Мо-ко. Фантазии фантазиями, но мальчишка, конечно, понимает: черепаха свидетельствует о том, что рядом воздушный купол. Ну и пусть ищет, подсказывать не буду, найдёт - молодец, а слишком долго ему там торчать тоже не дам, дёрну за магический поводок... Не нашёл и даже не искал. Вижу сквозь толщу камней, словно в густых сумерках: копошится на дне. Жемчуг, что ли, в ракушках ищет? Теперь уже Мо-ко забеспокоился: - Наставник? - Я всё контролирую! По-хорошему пора бы уж его дёрнуть, но Но-ко так целеустремлённо возится на одном месте, явно что-то нашёл, обидно будет. Уже жалею, что не шепнул ему, где можно вынырнуть воздуха набрать. А теперь поздно - ошанну даже самим полуальдам не доступно, тем более, мне. А вот до черепахи достучаться могу! От мамы, оказывается, унаследовал способность к ментальной связи с любыми животными, хотя обнаружил это только став великаном и уже на Гимладе. Черепаха лениво взмахивает ластами и быстро плывёт в сторону Но-ко. Мальчуган сообразительный, увидит, что она направляется к выходу, вцепится, силы сэкономить... Так и есть. Через пару растянувшихся в ожидании минут из воды появляется рука, триумфально сжимающая нечто, за ней фыркающая голова, потом и всё остальное - даже не сидящее, а полулежащее на панцире огромной морской черепахи. К чести Но-ко, светящийся камушек он не потерял. Зато умудрился где-то потерять набедренную повязку-маштл. Что сказать, достойный фазмика, ванактова чада, вид перед глазеющими на нас с вала Внутреннего кольца любопытными горожанами! Мо-ко демонстративно ладонь к лицу приложил, усмехается ехидно - а самому не терпится посмотреть, что же братец добыл с таким упорством... Жемчужина, да. И не простая. Крупная, идеальной формы, а главное - необычайно чистого голубого цвета. - Вот, - говорю, - такие уникальные творения природы - готовый форм-фактор для мощных магических амулетов... - Сделаешь мне из неё амулет, Наставник? - Но-ко глядит на меня умоляюще и с вызовом одновременно. Серые взгляды этих полуальдят иногда бывают достаточно парадоксальными. - Смотря какой. Так-то ты его заслужил, конечно. Мальчишка на несколько секунд задумывается, затем по лицу расплывается лукавая улыбка: - А вот чтобы магию хозяина усиливал! Собственную или от других артефактов - неважно. - Ну ты и хитрец! - смеётся Мо-ко. Нет, парень, он не просто хитрец! Он додумался до модульных артефактов, что до сих пор не приходило в голову никому, кроме нас с Кареной. А потом сделал ещё один логический шаг, на который до сих пор оказался не способен даже я. - Такое возможно? - допытывается Но-ко с надеждой. - Мне - да, - отвечаю без ложной скромности. - Только понадобится свет Эсмерала. - Ну-у, папа нам самим корону не даст... - Успокойся. Я же сказал - сделаю! * * * - Балуешь ты их всё-таки, - шутливо ворчит Орвандель, когда я возвращаю ему венец. - Не скажи. Оланзуар проявил сегодня поразительную нестандартность мышления. Даже меня сумел удивить. И ванакт тоже удивляется. Он знает: если я называю кого-то из мальчиков полным именем - это не просто так. Дело и впрямь серьёзное. - Так что если он выберет судьбу альда, ему реально светит блестящая магическая карьера. И такой амулет окажется для неё не лишним. Тооркун и не догадывается, насколько удивил меня его сынишка. Мысль о том, как в случае необходимости устроить взрыв, способный защитить Атлантис от Потопа, наконец-то сдвигается с мёртвой точки. * * * Всё было более-менее гладко, пока мы с учениками не отправились на север. К стыду своему, я оказался не готов к последовавшим переменам. В них даже нельзя винить лишь расовые предрассудки альдов. Племена севера в самом деле отличаются от людей Мескалии образом жизни и мышления. Не в лучшую сторону. По сравнению с Лицом земли всё ещё достаточно пристойно, но ученики в шоке. И пытался донести я до них, что наша миссия обречена без любви к тем, ради кого мы всё и затеяли. Что любовь исключает надменное превозношение (и тем сильней исключает, чем выше ты объективно), а стремится понять другого и то, чем он живёт. Что красота Эсмералов без любви может стать орудием зла, и живущий в них свет - Тьмой. И слушали меня, и понимали умом, но видел я, что сердца учеников не расположены к этому Пути, и много скорбел. Понимал и то, что воспринимают они мои слова со тщательно скрываемым снисхождением: я ведь и сам человек (душой - бывших не бывает), к тому же с Лица земли, где люди ещё развращённей, вот и защищаю своих... Но не оставлял надежды достучаться если не до всех, то до первых и лучших, Майтируда и Магуара. В Алькараску отправился сам, в обличии Медного Змея. Оставил на всякий случай ученикам Эсмерал Верхнего Свода. Крайний северо-запад Аманики встретил меня смертоносным холодом и густыми туманами. В холодных водах Океана с грохотом и скрежетом сталкивались ледяные скалы. Но земля начинала теперь закругляться и здесь, на противоположном краю, и взгляд мой различал береговую полосу её Лица. Увы, было это пока что лишь марево, недоступное для перехода, а значит, в ближайшее время предстоит трудиться на Изнанке. Так тому и быть. И не ведал никто из учеников, что с Алькараски я вернулся не сразу, а сделал по пути большой крюк. Да, я смог найти Северную Крепость Тумиэли, некогда семнадцатой из Двадцати Стражей, остановившейся на пути мятежа. Затерянная в безлюдных степях не такого уж после Алькараски и севера, мерцала она мглистым пятном, не знающим ни дневного света, ни безунного мрака. Бывшая Страж-Дева уже утратила форму, наполняя собой всю территорию Северной Крепости и сливаясь с нею. Мгла служила единственными стенами этой крепости, и были стены эти непроницаемы для Вестников из Валдинома, которые, как она поведала, пытались посетить её с утешением. Почему же она согласилась принять меня, почему не воспротивилась мгла? Не спрашивал, но понимаю: мятущаяся сомнениями моя душа смогла в ней что-то зацепить, найти какой-то отклик. По крайней мере, не была для мглы столь губительно яркой, как свет Сил. Да она так и сказала прямо: "Единый меня переиграл, направив сюда твои пути. И если бы я могла, то поблагодарила бы Его за это. Увы, не могу". Что ж, даже если единственным смыслом моего упрямства с желанием вернуть свет Дерев и оказавшимися для этого бесполезными Эсмералами останется принесенное несчастной утешение, если только в этом и состоял непостижимый замысел Творца - всё было не напрасным. Так что я утешился тоже, и было моё утешение сильней, потому что, в отличие от Тумиэли, помимо него оставалась надежда. Да, я оставил ей Эсмерал Затмения. Мгла смогла принять его свет, став чуточку проглядней и осмысленней. Богоодарённой мглой назвал я её про себя, подхватив слова Тумиэли и надеясь, что она была права. Ей остаётся ещё несколько сотен лет до полного развоплощения - пусть же они окажутся не такими беспросветными. А потом... Потом Эсмерал всё равно останется в Северной Крепости. Это неплохое и безопасное укрытие. Так я решил тогда, и ещё не знал, что мысль эта тоже была свыше. И было так, что вернувшись к ученикам, я застал их в великом смятении. Майтируд и Магуар заспорили, кому из них хранить Эсмерал Верхнего Свода, и, не желая уступить другому, довели дело до магического поединка "до первой крови". Поднятый вихрь яростно трепал медно-красные кудри Майтируда, хлестал чёрные, как смоль, косы Магуара, и даже моё гневное "Прекратить немедленно!" было ими услышано не сразу. Я говорил с обоими отдельно от остальных, говорил с каждым наедине. Объяснял настойчиво и дотошно, что свет Эсмералов не может быть ничьей собственностью, что даже восстановив его из грубого света с Лица земли мы не стали его создателями и не имеем на него права большего, чем кто-либо. Объяснял и видел, что тщетно, что в сердцах моих лучших учеников поселилась страсть обладания. Настоящий учитель несёт ответственность за учеников и борется за них до последнего предела, отвечая за их ошибки как за собственные, ибо в конечном счёте его собственными ошибками они и порождены. Я не считаю себя настоящим учителем. Но и поступать иначе считаю не вправе. Накричать на обоих и отобрать у них Эсмерал значило бы надолго укоренить в их сердцах обиду. Вручить его на своё усмотрение одному из них - настроить против него другого. Здесь нужно было не наказание, а лекарство, долгое и упорное врачевание. Я велел им решить этот вопрос жребием, но бескровным. Жребий выпал Магуару. Читающий эти строки, вероятно, заметит, что у меня было ещё одно возможное решение: дать второму Эсмерал Нижнего Свода, закрыв тем самым предмет спора. Решение-то было, но глядя в распалённые страстью глаза своих первых учеников, разумным я его не счёл. Лучше будет доверить оставшийся Эсмерал в какие-нибудь более надёжные руки. Когда они подвернутся подобно Тумиэли.

Капрал Бефар: Terror Antiquus Полвека, прожитые правителем-ванактом и советником по магии - никакого сравнения. Те, прежние дни сливаются в памяти в один с их суетливым однообразием. Вот казалось бы - разве что горы не воротил в буквальном смысле вручную, но масштабы реально сделанного и без того не меньше. Принять от Ямшута теократическую милитаристскую державу “ступенчатого” типа - и за несколько десятилетий кардинально всё перестроить на основе подлинного народовластия... Право, если бы за Авалоном уже не было забито название “Остров Свободы”, нынешний Гимлад заслуживал бы его как минимум не в меньшей степени. Угрюмая и неприступная Вара-с-небес, превращённая в цветущий Арменел, каналы, идущие в зелени садов к столице от северных гор - всего лишь наглядная верхушка того, что сделано по всему острову, в каждой из Земель... Да что там говорить - Прямой путь на Изнанку земли в результате восстановился, это уж посерьёзнее каких-то жалких гор! А начнёшь вспоминать - так и нечего вроде. Нудная рутина. С одной стороны, конечно, хороший правитель - не тот, кто решает всё за всех, а тот, кто создаёт возможность и условия решать другим, вовремя вмешиваясь, если что-то начинает идти не так. Это и Карасун понимал, потому-то с ним так легко и радостно работалось, хотя и не без проблем совсем уж. А вот Лигтамий - увы... Не в осуждение - что уж теперь? Царствование Лигтамия оказалось недолгим, как и сама жизнь, победами и достижениями им тоже не суждено было увенчаться. Кудахшай Неумирающий не только разорил Понтийское содружество интригами и мечом, но и материковую часть самой Киммерии лет двадцать назад присоединил. Лишь Понтанес держится, по иронии судьбы образовав единое государство гимиров и тауреков, которым стало как-то не до былых взаимных обид. Карена хоть и снова с Кудахшаем помирилась, корабельными секретами делиться не спешит, даже ради мести. Пустишь сегодня в Понт, а завтра начнёт тебя в Западном море теснить, ещё и заброшенный канал ради этого достроит. Сейчас-то она господствует там безраздельно, вплоть до союзных нам Вааловых островов... Вот стоит только начать о политике - и уже не остановиться, тьфу! Полувековое бремя сплошных государственных забот, за которыми о душе некогда подумать, даёт о себе знать до сих пор. Но всё же мироздание ко мне всё же благоволит, раз послало Орванделя. Вернув ему принадлежащее по праву, я с радостью и каким-то голодом даже набросился на то, чем и подобает заниматься нормальному чародею: освоением своего магического потенциала и просто самопознанием. И без преувеличения эти полвека жизни оказались насыщенней предыдущих трёх с половиной. Опять же, если смотреть со стороны, по практическим результатам, то их даже меньше окажется, чем за период правления, когда магического вмешательства, превышавшего мои тогдашние возможности, требовали грандиозность реформ и вызовов на их пути. Приходилось выкручиваться, торопливо открывать в себе новые резервы, формулировать целые массивы заклинаний. А когда всё наладилось и успокоилось - ну и зачем оно? Настоящая магия - это не столько постоянное созидание нового ради самого процесса (или хуже того - ради статуса в глазах окружающих), сколько познание и понимание сущего. Лишь глубоко вникнув в суть вещей, в их связь и ход, понимаешь, как и когда вмешаться, чтобы добиться максимум успеха и не навредить. Свиток Учителя, кстати, здесь тоже немало помог - и совсем не случайно он попал ко мне в руки только тогда, когда я достаточно продвинулся в собственном опыте, чтобы постичь смысл сказанного. И вот это изучение тайн мироздания с раскрытием собственных возросших ресурсов было куда насыщенней и интересней предшествовавшей государственной суеты. Тут уж есть, что вспомнить. При том, что куда чаще ухожу на “свою волну”, выпадая из человеческого ритма, и время проносится для меня быстрее. Особенно с тех пор, как мальчики подросли и закончились наши занятия. Советником по магии я по-прежнему числюсь, но без серьёзной надобности ванакт меня не не дёргает, а таковая случается достаточно редко. У самого, чай, жена не просто альд с природной магией, а и ума недюжинного. Даром, что в саду возится целыми днями, в во всё вникает, и в курсе всех проблем даже лучше самого Орванделя. Оба фазуна, надо сказать, на свои годы не выглядят. Никто, кроме Плазуари, не называет их больше детскими именами Мо-ко и Но-ко, но внешностью и манерами чисто юнцы тридцатилетние, никак не солидные молодые люди за шестьдесят (на самом-то деле за сто, но переведём уж авалонские годы в человеческие). Огалзуар хотя бы способен вести себя степенно, когда надо. Наследником адунахора его официально до сих пор не провозглашали - для этого надо окончательно определиться со своей идентичностью, выбрать путь человека, а не альда. Но с этим у коатликов наших всё ещё тяжело - выбор ведь на всю жизнь, не переиграть, и самой жизни продолжительность и качество определяет. А пока не определился, вроде как детство продолжается. И я ребят где-то понимаю даже. Сам в жизни за четыре сотни лет практически никогда не стоял перед сложным выбором: или всё уже решено без меня, или выбор вполне однозначен, чаши весов не колеблются, а чётко склоняются в одну сторону. Единственное, пожалуй, исключение - то позорное метание к Ямшуту. С тех пор и зарёкся выбирать что-либо наугад, а жизнь и не требовала. Выбор между судьбой человека и альда - из числа таких же неоднозначных. Каждый путь имеет свои пути и минусы, каждый наверняка не раз заставит о себе пожалеть. Блажен тот, за кого родители решили, кем ему быть по природе, а не предоставили решать самому. Так что фазуны не торопятся. Отец их, между тем, с каждым годом сдаёт позиции в борьбе со старостью. На предложение откатить ему магией возраст отреагировал с обидой: “Я плавал по Океану к неведомым пределам - как же ты предлагаешь развернуть корабль на пути в те края, где я ещё не был? Я знаю всё о весне, я прошёл через летний зной и испытал аномально долгую осень на Авалоне, я вернулся домой, чтобы не дозревавшие там годами плоды обрели наконец-то цвет и форму, и каждая ветвь, обнажившись от листвы, явила своё очертание и смысл руной из-под стилоса скорописца. Ныне перед глазами то, чего я раньше не ведал, но думаю, что это зима. Каждый день зеркала встречают меня новыми снегами в волосах и новыми письменами в морщинах. Мне интересна эта книга и не терпится дочитать её до конца. И этот снег, словно сметаемый на голову холодным ветром с вершин северных гор, радует прохладой и сверкающей чистотой, которая скрывает все неровности и всякое нелепое метание следов за спиной на жизненных дорогах”. И слышался мне в словах ванакта укор, которого тот, вероятно, не вкладывал - это ведь я малодушно убежал от старости на тысячи лет. В смятении мыслей и чувств говорил я на эту тему с Плазуари. Никогда ранее не встречались мне существа, столь безраздельно любящие друг друга и друг без друга просто немыслимые, и загадочным было её спокойствие на пороге неизбежно близкой по альдийским меркам разлуки. - Для тебя ведь не сокрыто, чародей, что любой конец - это только начало, - объясняла она, пронзая печально-ироничным взглядом. - Так устроен мир, что концы не совпадают во времени, сходясь лишь в Вечности, в эсхатоне. А то, чего мы не можем изменить, остаётся только принять. Что уж теперь? Там, за Чертой, нет разлуки - а значит, любая разлука, сколько бы тысяч лет она ни тянулась, всего лишь временная иллюзия. Здесь и теперь, когда мы с ним вместе - реальность Вечности, вот и надо ею жить. И чем ближе угроза разлуки, тем ценнее и глубже до неисчерпаемости каждый оставшийся миг, и хочется испить его сполна... - Это я понимаю, одхелье. Но неужели тебя не страшат эти неизбежные тысячелетия разлуки, пусть даже они временны и иллюзорны? Неужели, оставшись одна, ты сможешь жить, как раньше? Качает головою: - Не знаю. Сейчас мне кажется, что не смогу. Наверняка изменюсь, только сейчас понятия не имею, как именно. Но ведь это тоже интересно, правда? Мышление альдов понять труднее, чем слова Орванделя, но и в этих её речах мне чудился укор, и на сей раз я всё же решился спросить: - Скажи, не кажется ли тебе тогда тщетой моё стремление предотвратить или оттянуть Катастрофу? Не правы ли мудрецы века сего, говоря, что испорченному миру ошибок и несовершенства лучше обновиться поскорее для нового шанса? Может быть, я вслед за Учителем наивно посягаю изменить то, что следует просто принять? Плазуари улыбается по-доброму и как-то шире, чем обычно. Почти по-человечески: - Учитель твой Фатанар тоже спрашивал меня об этом. Видно, таково свойство человеческой души - колебаться даже без причин, избегать равновесия. Вроде того устройства, которое ты в своё время мальчикам в Священной роще соорудил. - Качели? - Ага. Вот идеальная метафора вашей мятущейся натуры. Но этим вы и сильны, - в голосе тихо скользит непонятная мне зависть. Да и сами слова о силе не очень-то понятны. Но не переспрашивать же? - Нет, зигуран, не беспокойся понапрасну. Сам видишь: я тоже живу по заповеди “Делай, что можешь - и будь что будет”, - кивает на Росток. - Всё меньше надежды, что он когда-нибудь зацветёт, но пока остаётся хоть малая... Росток полсотни лет спустя именуется так скорее по привычке, но и на более солидное Имя не вытянул. Деревце чуть выше обычного человеческого роста, почти вровень с Плазуари, только жалкое и худосочное. Листочки легко сосчитать, да и опадают быстро. Альдианка не унывает, говорит, на Авалоне тоже приживалось долго и болезненно. Только гляжу на происходящее вокруг - и кажется: неспроста это. Нет, на Гимладе всё по-прежнему идеально. А вот на материке, в Ойкумене.. Я ведь надеялся, что, умиротворив Анадун и остановив “атлантическую экспансию” в Средиземье и Либии, избавлю побережье Западного моря хотя бы от военного фактора, который за несколько лет катастрофически усилил по всей Ойкумене порчу народов и душ. Но угроза с запада всколыхнула силы, которые и без неё оказались вполне жизнеспособны, сориентировавшись теперь друг против друга. Кудахшай Неумирающий, с которым Ямшут успел поработать. Говорят, он сильно изменился за последние сто лет - кожа да кости. Вполне верю, видев самого Ямшута. Ещё говорят, что он отделил от себя бессмертное дыхание, поместив в некое Хранилище, местонахождение которого никому не известно, и потому-де неуязвим, так что прозвище его - не просто так, а по сути он теперь живой мертвец. Так или нет, но какой-то способ держаться в седле и идти в бой, а не прятаться подобно Ямшуту в сумраке Заднего храма, он и вправду нашёл. Хотя в остальном всё то же - божественное поклонение и жертвы, охватывающие все земли, до которых дотянулся его скипетр, и главная человеческая жертва - тысячи гибнущих на полях брани. “Зло постоянно развивается и приспосабливается”, - говорил Учитель. И был абсолютно прав. Карена... На его фоне выглядит очень даже прилично, среди народов стойкая репутация грозной, но справедливой владычицы. До боли, до стона хочется верить, что это не очередная ступень приспособляемости зла, а успехи упрямицы в достижении пресловутого Равновесия. В конце концов, какие-то уроки из прошлого она явно извлекает. Со своими лотофагами-кемитами в дельте Хапи рассорилась - не стала их пытаться ломать, как тауреков, и рассталась без скандала, как было с коцаками. Так что великую богиню Нейт там продолжают чтить, а многие, по слухам, забыв былые обиды, мечтают о её возвращении. Только Маср и Либия для Карены теперь дальние провинции, основной плацдарм у неё в Средиземье - Акхиява на восточном краю Белых гор. Ну и титул Владычицы морской, несколько напыщенно звучавший в замкнутом, хотя и большом озере Виноцветного Понта, в Западном море носит вполне по праву. Да, поклоняются ей тоже во всех её пределах. И никаких больше эвфемизмов про соль и прочее, всё до цинизма откровенно. Только и здесь нюанс. Многих огорчило, когда после затяжной вражды и нескольких прямых боевых столкновений Карена заключила с Кудахшаем договор о взаимном ненападении. Но даже из магов мало кто понимает, что за этим может стоять - Учитель и тот проник в тайну войны как массового человеческого жертвоприношения только под стенами Вары. И кажется, Карена действительно не желает этого шага... Ну или мне просто хочется, чтобы так было. Хотя и народы она до сих пор покоряла всё больше пряником магического покровительства, а не мечом. За минувшую сотню лет я так и не научился воспринимать Карену как постороннюю. Хотя пытался. Слишком многое нас связало. Нет, интимные наши отношения сами по себе здесь не первостепенны. И вообще речь не только о позитивных моментах, которые до сих пор вспоминаются с теплотой и болью. Бурное расставание, когда она меня так и не услышала (а может быть, я тоже не услышал её?) терзает не меньше. Часто то задумывался снова и снова о встрече, то гнал от себя эти мысли. Повода всё равно нет, а без повода - не в тех отношениях мы расстались. Она и сама держится на подчёркнутом расстоянии и от Вааловых островов, и от Атласа с юга, словно избегает всякой возможности контакта. Но временами терзают страшные сомнения: правильно ли я вёл себя с ней тот год в Гнезде Ласточки, не упустил ли возможность направить ход событий в более благоприятное русло - и в судьбе Ойкумены... и в собственной... Может быть, я додумываю за завесой минувших лет (память - инструмент ненадёжный) и в простом движении жизненных соков склонен ретроспектировать значительно большее. Но глядя на Орванделя и Плазуари, восхищаясь их необычайно гармоничными отношениями, не могу отделаться от мысли, что мы с Кареной были от такого весьма недалеки. Я буквально чувствовал тогда в объятиях то же, что и она, мы не просто одинаково переживали взаимопроникновение собственных “я” до порога слияния - это ощущение в самом деле было общим на двоих. Только в общности этой не терялась отдельность каждого, а её самовосприятие обогащалось восприятием другого... Тогда мне казалось, что Карена сама разрушила эту тонкую хрустальную нить своей сомнительной философией о взаимопроникновении Света и Тьмы, пафосными речами о “принце мечты из снов”. Но чем дальше в прошлое уходит этот блаженный миг, тем крепче сомнения: а нет ли в этом и моей вины? Возможно, мне не хватило мудрости и терпения вместить её мировоззренческие заскоки и грубое йотунское выражение чувств. Возможно, мне просто не хватило любви. Я малодушно зацепился за её недостатки, чтобы сказать себе: это не со мной, ничего это просто не было и не могло быть, потому что ещё вчера я помышлял открыть своё сердце для Дану... О, Карасун был абсолютно прав в своём упрощённом до цинизма видении ситуации: я просто запутался между двумя женщинами... Только ли из-за Карены, из-за её попыток манипулировать мною, наше второе и последнее сближение оказалось такой омерзительно-лицемерной пустышкой. И вообще - из-за неё ли? Не сам ли я подтолкнул её к этой манипулятивности, не сумев сохранить в себе самом то чистое и подлинное, что пережили мы на двоих? Не я ли стал причиной того, в чём винил её? Я был магом Света, отстаивающим правду Света перед Тьмой - но не оказался ли в итоге мой Свет темнее Тьмы? Плазуари словами о неисчерпаемой глубине подлинных мгновений, о том, что они ключи к Вечности, поставила меня перед болезненным вопросом: не был ли этот потерянный миг точкой развилки, за которой история этого мира пошла бы совсем иначе и к лучшему? Не потерян ли вместе с Кареной шанс его спасти, шанс на успех принятой от Учителя миссии? Правда, последнее десятилетие острота его поутихла. Не до того стало. Признак близости Потопа, о котором возвещал Учитель, за который пару сотен лет назад поспешно и ошибочно было принято появление Карены, стал реальностью. Йотуны начали покидать ледяные застенки Имирата. Десятки их рассеялись по Ойкумене, вызывая брожения в умах. Дошло до того, что меня некоторые теперь считают одним из них - Атлантом, основавшим цивилизацию Атлантиса. Просто удивительно, как быстро обрастают нелепыми баснями события вчерашнего дня, которым сами распространители сплетен были свидетелями! Сам Ледник теперь движется на юг пугающе растущими темпами. Если раньше казалось, что от Катастрофы нас отделяет минимум тысяча лет, то теперь я не поручусь и за сотню. Особенно зная из Мескальского свитка Учителя о мятежных Стражах с Изнанки земли, стоящими за йотунами, их глазами и руками в Ойкумене. С небывалой актуальностью встал теперь вопрос, как приподнять Гимлад над уровнем Океана, если тот повысится из-за Потопа. Полвека назад юный Оланзуар, тогда ещё Но-ко, своей идеей насчёт усиливающей магию жемчужины натолкнул меня на решение. Взрыв требуемой мощи можно устроить подобными замкнутыми на себе заклинаниями, только направленными на самоотмену - как тогда, с отменой Жёлтого тумана. Любое заклинание - действие, энергия той или иной силы. Его мгновенное уничтожение - выхлоп этой силы вовне. Просто, как всё подлинно гениальное. Остановка лишь за заклинаниями достаточной силы. Я без особенного напряга работал над ними полвека, но теперь приходится максимально ускорить процесс. Расслабон на “своей волне” снова забыт. А параллельно перевожу на шумерский фрагменты Мескальского свитка - то, что можно обнародовать, до понимания чего человечество более-менее доросло. Знаю, что подлинные скрижали Учителя бережно хранятся в Уруке. О судьбе моих собственных записей в Эритродоре теперь ничего не известно. Восстанавливаю их, объединяя с новыми текстами Учителя с Изнанки. Передам в Шумер, только ещё не знаю, когда и как. * * * А вот так, оказывается. Легко и просто. Убартуту Мечешарах, бывший лугаль Урука, давно отошёл от дел. На престоле его внук Зиусудра, успешно отражающий попытки Кудахшая проверить на прочность крепость северных границ Двуречья. Сам Убартуту правил дольше прежних лугалей, да и долготой дней их превзошёл. И своих ровесников тоже - как-то не припомню из них никого, кто был бы ещё жив. Одногодок Карасуна, как-никак. Далеко не всегда, увы, преклонным годам сопутствует глубина мудрости и познания, но с ним случилось именно это. Вспоминаю честолюбивого ишака Шуруппака, рвущегося на белом коне через валы и воронки к деморализованному войску графилатов у исчезнувших стен Вары, опьянённого осознанием того, что он теперь претендент на престол Урука - и не нахожу от него ничесоже в степенном старце, который преодолел изнурительнейший путь через всё Средиземье, дабы задать мне мучившие его вопросы о знамениях последнего времени. - Вара-Дур, - вздыхает он, охватывая взглядом со стены Кромеля величественную арменельскую панораму. Бурлит будничной городской жизнью каждое из колец, скользят вдали по лучам каналов паруса из глубины острова, чтобы влиться в стаю кораблей, которая белеет крыльями по зеркальным кольцам внутренних гаваней. - Изменилась до неузнаваемости, правда? - И мы вместе с нею. - Точно. Мне трудно даже сказать, кто из нас сильнее. Смеёмся. Но ведь в самом же деле! - Чародей, - Убартуту мнётся, не решаясь начать явно неприятный для него разговор, - Карена пропустила нас через Акхияву при условии передать тебе свою просьбу. Принять её на Атлантисе. - Любопытно. И когда же нам её ждать? - В том-то и дело, чародей. Никаких сроков не называла. Просто принципиальное согласие на её визит. В любое время, и ещё неизвестно, явится ли вообще. Мне самому это показалось очень странным, но моё дело - передать... - Узнаю Карену. Её стиль. И за сто лет не изменился, да. Ну или прицельно меня дразнит знакомыми выбрыками. Понять бы, с какой целью. То ли в самом деле я ей зачем-то понадобился, то ли заручиться на всякий случай, то ли зачем-то поставить перед моральным выбором. А может быть, никакой цели и нет. Просто впервые за всё время кто-то направлялся через её владения на Атлантис. - И обратно ваш караван обещала пропустить, только если я передам ответ... Мечешарах молча кивает, несколько удивлённый уверенностью, с какой я утверждаю то, о чём другой спросил бы, поскольку речи об этом не было. Но может быть, так и надлежит мудрому великану? Ведь не зря же Убартуту проделал столь долгий путь в надежде получить ответы! Увы, окончательных ответов нет и на Атлантисе. А те, которые есть, не утешат. - Разве в Уруке после нас с Учителем не остались его записи? Разве мало в них было сказано о признаках приближения Потопа и путях исправления нравов для его предотвращения? И разве у вас не было двухсот лет, чтобы попытаться воплотить хоть что-то? Да хотя бы сохранить то, что успел сделать Учитель! Сокрушённо опускает взор: - Я всё понимаю, чародей. Я читал его таблицы, воссев на престоле Урука. Многое казалось абстрактным любомудрием, не имеющим отношения к управлению государством. Многое - политически нецелесообразным, а то и вовсе невоплотимым. Кое-что я честно пытался претворить в жизнь. - Выбрав на своё усмотрение и не понимая, что оно находится в неразрывной связи с тем, что ты отверг? - Да, я действительно тогда этого не понимал. Понимаю теперь. Если бы ты был рядом, если бы объяснил... - Ты бы меня послушал? Тогда? Честно задумывается. - Нет, пожалуй. - Вот и ответ, Убартуту. Я ушёл на север, потому что Карасун был готов внимать. Не мне - полученным через Учителя мэ. На берегах Виноцветного Понта мы пытались их воплотить. Если бы вы в Двуречье нас поддержали, объединёнными усилиями можно было бы достичь многого... - Неужели теперь поздно и нет надежды? - Я не знаю. Вероятно, это не тот ответ, который ты пришёл услышать, но другого у меня нет, прости. Если хочешь совета - стройте корабли. А лучше баржи. Прочные, устойчивые, закрытые сверху от дождя, пропитанные битумом. Чтобы добраться до суши или переждать, пока начнёт спадать вода. Не знаю, насколько это реально. Но попробовать стоит. И скажи Зиусудре, чтобы собрал всё, то, что сочтёт необходимым сохранить от прежнего мира. И пусть не забудет о записях Учителя - и о тех, которые я дам тебе. Возможно, потомки будут к ним отзывчивей. - Зиусудра, по крайней мере, проникся записями Энмендураны. Да и как не проникнуться, когда видишь исполнение предсказанного триста лет назад? Он даже в Потоп готов поверить - только ведь времена и сроки не указаны, а вдруг всё ещё обойдётся... А в самом деле - может быть, ещё можно его оттянуть? - Мы уже оттянули, - качаю головой. - Те, кто пытались, каждый на своём месте, в меру данных ему сил и власти, в меру понимания путей Творца. Нынче наш цикл приблизился к своей зиме, и ты сам это видишь. - Другие не видят - вот в чём беда. - И это тоже предсказано. Потому что это общий закон для всех циклов: чем ближе Катастрофа, тем беспечней народ. Массово уже никого не убедить и не обратить. Даже указами лугаля. Возвещайте на площадях, не умолкайте, пусть откликнется хоть кто-то, пусть услышат все, и у каждого будет шанс. И стройте баржи... - Благодарю, чародей, - Мечешарах замирает в поклоне. - Ты дал поистине ценные советы. - Я, к сожалению, не сказал ничего такого, что ты не мог бы понять сам. Боюсь, ты напрасно проделал столь долгий и изнурительный путь. - Мог бы или нет - но не понял. Путь не был напрасным. Я прожил жизнь по принципу "после меня - хоть потоп", а на закате дней начинаю осознавать, что потоп ещё могут увидеть мои собственные глаза. Остаётся думать о потомках - и о том, чтобы они вообще были... Гляжу на него - и две истины приходят в голову ясным откровением из будущего. До Потопа он не доживёт. Но не доживёт на самую малость. Звучит угрожающе. Нет, не стану это озвучивать - да и неизвестно, сколько лет жизни ему ещё отпущено на самом деле. Неделю спустя Убартуту с двумя спутниками из своей свиты бредёт по аллеям Священной рощи. У спутников, помимо дорогих даров от ванакта, бесценное сокровище - таблицы с записями моих бесед с Учителем и фрагментов Мескальского свитка. Помогаю им пройти сквозь стену Склепа, по-прежнему холодную и заплесневелую. Пригибаю голову, чтобы не зацепить потускневшие золотые звёзды на потолке. Шумерские гости со страхом и трепетом озираются на мрачные стены храма. Я и сам впервые за сто лет заглянул сюда три дня назад - проверить работу телепорта. - Отсюда вы попадёте прямо в Урук, - повторяю. - Обычная дорога слишком тяжела для твоих, Убартуту, лет, чтобы ты проделал её дважды, а записи эти слишком важны, чтобы подвергать их риску. Постарайтесь с Зиусудрой сохранить их для послепотопного мира. Остальной ваш караван отправится в обратный путь чуть позже. Карена ведь ждёт ответа... О, Карена получит ответ, когда до неё донесутся слухи о том, что Мечешарах уже вернулся чудесным способом в Урук. Ответ, гласящий, что я тоже не изменился за сто лет: всё так же не ведусь на шантаж, и правила любой игры, которую она затевает, корректирую для двух игроков. Когда же узнает, что его спутники всё же последуют через Акхияву, пусть немного понервничает и потерзается догадками, каким будет мой более полный ответ. А он будет положительным. Я жду тебя, Карена.


Капрал Бефар: * * * Карена откликнулась на моё приглашение лишь спустя семь лет. Разумеется, без всякого предупреждения. Тёмное пятно в небе со стороны Зингары, похожее на гигантского воздушного змея, успело наделать переполох, прежде чем я пронзил его магической оптикой, прокачанной за сто лет. Летающий ковёр с единственным пассажиром моего размера. Тот самый парадный доспех, в котором я впервые увидел Карену на Арахна-мерте, в котором она говорила со мной сквозь жёлтый туман в день нашего расставания - как тогда казалось обоим, навсегда. Был в нём, впрочем, некий новый аксессуар, который я пока не мог рассмотреть, потому что он фонил непонятным, но сильным магическим полем. В принципе, я был готов к её визиту - именно теперь. Непрочный её союз с Кудахшаем Неумирающим распался, когда тот вдруг возобновил заброшенное строительство Понтийско-Западноморского канала. Целью Кудахшая было всего лишь шантажировать Понтанес угрозой сделать понтийские воды солёными. Да, вот так уродливо преломилась моя давняя задумка. Конечно, он надеялся, что до этого не дойдёт, что остров, испугавшись, согласится пойти под его скипетр, и тогда понтанесский флот будет использован для десантирования войск в Лукоморье, атаки рошаланско-коцакских степей с этого фланга. Карена, как следовало ожидать, возмутилась таким посягательством на суверенитет её западноморских владений, Кудахшай предложил альтернативный вариант - захватить Понтанес вместе, используя её флот - и был окончательно послан по предсказуемому адресу. Расстановка сил между народами и царствами начала существенно меняться прямо на глазах за какую-то пару лет. И Карене зачем-то вдруг приспичили отношения с Атлантисом. Допустим. Вопрос - зачем? Некогда взбудоражившие Средиземье и Либию, распространившие свои владения вглубь Ойкумены, атланты давно перековали мечи на мотыги и копья на серпы. Границы материковых стран Северо-Атлантического Альянса охраняются магией с тех самых пор, как я развил её до нужного предела. Когда дальше к востоку все сходят с ума в милитаристском угаре, необходимо удалить от себя всякий соблазн. Так что в качестве военного союзника Анадун интереса представлять для неё не может. Тогда что от нас нужно? Ответ у меня напрашивается только один, и нет в нём ничего хорошего. - Это ко мне, - говорю Орванделю, подслеповато глядящему в небо. - Догадываюсь, - хрипит он настороженно. Здоровье ванакта в последние годы сильно сдало, но мысли и рассудок остаются ясными. Необъявленный этот визит тревожит его не меньше моего. Оланзуар заботливо кутает отца в пурпурную тильму. Негласный наследник Огалзуар, всё глубже вникающий в государственные дела, переводит взгляд с него на меня, пытаясь понять, что это и чем может грозить. - Карена, - напоминаю о подзабытом приглашении. Но это ему мало что объясняет. Плазуари насторожена сильнее всех, и это естественно: помимо жизненной мудрости и понимания политического расклада, которого не хватает сыновьям, она с приближением ковра тоже начинает ощущать странный магический фон, который я теперь определяю как мглистый. И он ей закономерно не нравится. Ковёр приземляется на широком лугу вдали за Арменелом. Телепортируюсь туда - заодно подразню её своими возросшими возможностями. Для обоих стало неожиданностью, что Карена ниже меня на две головы. Ну её-то шок понятен, а я просто растерялся. И оттого, что не задумываясь об этом, держал её всё время в памяти такой, как при нашем расставании, и просто от самой встречи. Потом рассмотрел загадочный аксессуар со мглистой магией. Мог бы и догадаться. Да, пояс, как и обсуждалось при обстоятельствах, заставивших меня по-мальчишечьи смутиться от внезапных воспоминаний, какова она без доспехов... и всего остального. На поясе короткий меч в ножнах - экранированный стабилизатор. Тоже ассоциации сомнительные, а длина в их контексте и вовсе кажется издевательским намёком (совершенно, кстати, незаслуженным). Но эти циничные мысли, весьма странные и недостойные мага моего уровня, улетучились, едва промелькнув, при взгляде на пряжку. Две золотые змеи сплелись в яростном единоборстве. Изящная работа, теряюсь даже в догадках, какой народ мог такое изготовить. Художественная манера здесь ничего не подскажет, потому что внешний вид рептилий тщательно - насколько вообще возможно по памяти - скопирован с моего амулета. И это вызывает... противоречивые чувства, скажем так. От Карены мой взгляд, конечно же, не ускользнул. - Да, - говорит вместо приветствия, словно мы расстались только вчера и без всякого скандала, - я это сделала. А змейки... Я отдаю тебе должное, Гуррикап. Ты натолкнул меня на идею этого форм-фактора, ты обучал меня артефакторике, проявляя недюжинное терпение с такой строптивой ученицей. Ты открыл для меня магию Света. Я умею быть благодарной, хотя ты этого так и не понял. - Спасибо, кончено, я польщён, - тут даже и не вполне сарказм. - Но использовать этот образ для “мглистой магии”... ты ведь знаешь моё к ней отношение. Двусмысленно как-то. - Ты мне этого не запрещал, так что претензии принять не могу. Странно, что на ковёр до сих пор не обратил внимание. Ничего не напоминает? - Неужели! - это и впрямь было неожиданно. - Тот самый ориборский пуховый платок - в основе этого вот?! Карена довольна эффектом: - Ага. От исходника там осталось не так уж много нитей и заклинаний, но тем не менее. А всё потому, что если Карена ставит себе цель - она её добивается рано или поздно, - кажется, это уже не только о ковре, хотя и непонятно, о чём ещё. - И за него я тоже тебе благодарна - за то, как тыкал меня в ошибки и неаккуратности в первых заклинаниях, как направлял мои непослушные пальцы... За то, что было потом, в конце концов... В отличие от некоторых, я не собираюсь об этом забывать или отрекаться. - Эти некоторые сейчас вместе с тобой прилетели? - насмешливо гляжу ей через плечо. Карена почему-то пугается: - Никто со мной не прилетал, ты чего это? - Тогда не знаю, о ком ты. Я ни от чего не отрекался, ты сама сделала невозможным наше общение. Его условия были с самого начала оговорены и проговорены... - Не пора ли нам это всё проехать? Столько всего поменялось, столько воды утекло... - Вопрос в том, куда она утекла, Карена. Не странно ли, что ты прилетела именно сейчас? - В смысле? - Ты ведь не думаешь, что мы здесь не следим за последними новостями из Ойкумены? После раздрая с Кудахшаем на востоке ты начинаешь поглядывать на запад. А там... - Да, там возникают определённые конфликты моих геополитических интересов с интересами Атлантиса.... - У нас нет интересов на материке, Карена. У нас там союзники по Северо-Атлантическому Альянсу. А также Тройственный союз с Бааловыми островами и предгорьями Атласа. - Да-да, ваши сателлиты, я в курсе. - Тьфу на тебя... - Если ты хочешь об этом поговорить... - Я?! - Ну не я же разговор о них завела! Да и что с тобой говорить на такие темы - ты не ванакт давно. Отдал посох по первому требованию... Смеюсь: - Ты прилетела меня повеселить? - Я прилетела к тебе по твоему приглашению, если не забыл ещё. Кстати, как ты тогда отправил Убартуту в Урук? Это твоя магия или Ямшутова? - Какая разница? Карена наигранно закатывает глаза: - Что я слышу? Где же твоя чёрно-белая правда, Гуррикап? Где твои Незыблемые Принципы? И после этого ты что-то имеешь против моей мглистой магии? - Не делай вид, что ты меня не поняла. Разница есть, но в данном случае не имеет значения. Мы рады гостям, Карена. Если хочешь посетить Арменел - добро пожаловать. - Я прилетела не на Атлантис, я прилетела к тебе. С ответным приглашением посетить Парму. Если ванакт тебя отпустит, конечно. - Не надоело дразниться? - Не-а. Мне весело, Гуррикап. Ты совсем не изменился - ну, кроме... - задирает голову. - Ты приглашаешь меня к себе ради веселья и воспоминаний или по делу? - А разве одно другому мешает? - Я могу считать это ответом? - Можешь, - Карена как-то резко пресекает нашу старую забаву “ответь вопросом на вопрос”. * * * Полёт - сплошной восторг, не имеющий ничего общего с тем моим травматическим подъёмом на платке в Гнезде Ласточки. На приглашение Карены стоило откликнуться хотя бы ради этого. Западноморское побережье Зингары проносится за краем с необычайной быстротой. Но это не создаёт неудобств, которых естественно было бы ожидать. Ни встречного ветра ураганной силы, ни просто ледяного холода на такой высоте. Ковёр не только парит на огромной скорости, но ещё и создаёт над своей поверхностью особый микроклимат. Насытившись пейзажами с высоты птичьего полёта, с любопытством исследую наше транспортное средство. Сплетение заклинаний ещё невообразимей, чем сама ткань и её, если можно так выразиться, узор - но результат, тем не менее, ошеломляет. Карена наслаждается моей реакцией - а мне что, мне не жалко оценить по заслугам и выразить искреннее восхищение. - Да, - говорит, - любимой моей игрушкой был всё это время. Пояс - это другое, это серьёзно, моя главная цель. А возясь с ковром, отдыхала и расслаблялась. Ну и результат, как видишь... Но дело не только в нём. Это не просто ткань текстиля и заклинаний - это летопись моей жизни на протяжении почти ста лет. Достижений, ошибок, разочарований, преодоления депрессий и штурма новых рубежей... Читаю, как дневник. Начиная с невинной попытки нарастить ваш с Карасуном подарок. Не даю ей снова удариться в слащавые воспоминания: - Ты ведь и ковёр, и пояс закончила несколько лет назад, как я понял. Почему же явилась только теперь? - Ну ты одну из причин назвал. Врать не буду, сферу наших внешнеполитических интересов обсудить с тобой собираюсь. Но не надо всё сводить в цинично-меркантильную плоскость. Я женщина, если ты до сих пор не заметил, мне был необходим весомый повод для визита. Но это не значит, что мне просто не хотелось тебя увидеть. И эти семь лет, и раньше. - Тоже врать не буду, тоже хотелось. Хотя умом понимал, что особого смысла в этом нет. И пока что продолжает так казаться. - Бу! А какой смысл тебе нужен, Гуррикап? Чтобы я признала твою правоту, посыпала голову пеплом? - Не обязательно. Хотя ты порадовала бы меня, если бы увидела наконец в произошедшем тогда на Понтанесе цепочку своих роковых ошибок, а не мои якобы козни. Но дело ведь не в этом. Ты права, за сто лет много воды утекло. Только вижу, что в тех своих ошибках ты продолжаешь упорствовать. И давай не будем об этом. Ты знаешь, что я могу сказать, я представляю, что ты на это ответишь. Именно потому что здесь за сто лет ничего не изменилось. Тогда какой смысл в разговорах? - Согласна. Поговорим о том, что изменилось. И о вещах поинтересней политики, - она кладёт руку на золотую пряжку со змеями. - Как видишь, твой скепсис посрамлён. Артефакт, в возможности которого ты сомневался, создан и работает. - Вижу то, что он, как и говорилось, крайне нестабилен. Даже с мечом. Так что не представляю даже, как ты с ним работаешь. Или просто надела пофорсить? - А вот и работаю! Твоё без лести гениальное решение - дополнительный модуль, взаимодействующий с системой как целым - можно ведь применить ещё раз, создав интерфейс безопасного взаимодействия с магией пояса. Думаю над сказанным. - Можно, наверное. Только ведь громоздкая конструкция должна получиться, нет? Потребует огромного массива заклинаний на разные случаи применения. Как этим можно практически пользоваться? Карена продолжает упиваться своим триумфом. Лицо буквально светится. - Увидишь. К сожалению, оно действительно великовато, чтобы таскать с собой, но намно-о-ого меньше, чем ты думаешь. Подсказка: да, мне удалось решить ещё одну задачку, над которой мы с тобой ломали голову в Гнезде Ласточки. - С переменным расстоянием между нескольким модулями? - догадываюсь. - Ага. Только не несколькими, а сотней сразу. Так-то, Гуррикап. - Ну молодец, если так. Ты к этому шла, ты этого достигла, поздравляю. Тогда зачем тебе поклонение и жертвы? Иронично прищуривает раскосый взгляд: - Как я уже говорила по другому поводу - одно другому не мешает. Источники магической силы не бывают лишними. Ты перестал со мной заниматься, от данного тебе обещания я свободна. - При чём тут обещание?! Речь об источниках как раз. Или не понимаешь, что это и препятствует стабилизации в большей мере, что поклонение несовместимо с полноценным использованием магии Света? - Понимаю, почему же. Только стабильность мне и без надобности, поскольку непосредственно с поясом я не работаю. Всё решаемо, если думать головой, а не зашориваться узким догматическим мышлением. Да и поклонение мне, если честно, не столько для магии нужно, сколько для сплочения моей империи. Посмотри на Кудахшая, рассуди, чем сильна его власть. У него не только фигура правителя сакральна и божественна, но и вся государственная система управления. При этом всё централизовано и всё назначается сверху донизу. Ну а что? Сыта я по горло и коцакскими вольностями, и заигрыванием с выборным началом у тауреков. Кабы не заигрывала - не дошло бы вообще до жёлтого тумана... В Атлантисе при Ямшуте тоже, небось, так было? - Не совсем. Традиционный уклад он формально сохранил, а по факту... Архонты вроде и оставались хозяевами в своих землях, а теперь ещё и в материковых владениях своей ответственности, только жреческое сословие их полностью контролировало и направляло, ни шагу в сторону от намеченного сверху курса, иначе... Ну а в самом жречестве уже жёсткая вертикаль, система "двух колец" и полное господство Ямшута. - Да, у Кудахшая проще и надёжней, хотя как маг он слабее - но это дело наживное, сам понимаешь. И что ты этому противопоставишь? Те, кто руководствовались сопливыми сказками о народовластии и справедливых законах, давно под его скипетром. Сопротивления даже оказать не могли. Кудахшай ещё тем могуч, что его управленческая вертикаль - сама себе закон, и не властен над ней никто, кроме самого правителя. Вот это сегодня работает. И приходится приспосабливаться самой, чтобы тебя воспринимали равной себе, а не новой кормовой базой. Как ситуативного союзника или достойного соперника. - Ты сейчас оправдываешься в моих глазах или агитируешь в свою веру? А может быть, предлагаешь помощь - прикрывать нашу западную глухомань от вторжения Кудахшая? - Я просто отвечаю на твой вопрос - зачем мне поклонение и жертвы. Насчёт вторжения зря ты так легкомысленно. Империи Кудахшая Неумирающего как раз сотня лет - столько же, сколько понадобилось Ямшуту, чтобы начать экспансию Атлантиса на материке. И Акхиява действительно на его пути, и она для него твёрдый орешек. Потому что тоже империя, построенная на тех же принципах. Только лучше. - Чем? - Чем его. А если серьёзно - сам разницы не видишь, что ли? Я не угнетаю народы - я даю им возможность вместе трудиться над моим проектом и строить сверхдержаву. - Что в лоб, что по лбу! Уверен, Кудахшаю тоже не чужда такая риторика - она ведь тешит самолюбие народов скипетра. - У него риторика, а у меня реальность! - сердито дуется Карена. - Для тебя все империи одинаковы? - Для меня зло в самой идее, которую ты называешь этим странным словом "властвование". Где ценность каждого народа и каждого человека - лишь в его вовлечённости в навязанный верховной властью проект. А по какому, прости, праву? Разве люди приходят в мир для этого? - При чём тут люди? - морщится Карена. - А в чём тогда задача государства и правителя? - Способствовать тому, чтобы все были счастливы, а значит, применять власть и силу, когда кто-то кого-то пытается обидеть. Чтобы каждый мог спокойно трудиться и жить плодами своих трудов. Чтобы в каждом народе пели песни своих предков, а не гимны во славу "имперского проекта". - То есть просто жить, подобно неразумным скотам? Не, я понимаю, что для черни эти лозунги хорошо заходят, но неужели ты их исповедуешь всерьёз? - Вполне. - Это же бред, Гуррикап! Ты лишаешь государство высшего смысла и цели! - Разве можно лишить того, чего просто не существует? Государство не имеет собственной ценности, Карена. Его цель - дать человеку возможность время от времени разогнуть спину от земли и поднять взгляд к небу. Вознести своё бессмертное дыхание к собственным поискам пути и смысла, когда выживание и борьба за кусок хлеба не оказывается единственной целью, которая не оставляет места, времени и сил ничему иному. Цель государства - сохранять многообразие народов и племён подобно пёстрой гамме цветов на лугу, а не перемалывать в искусственную имперскую смесь, как это получается что у Кудахшая, что у тебя. Дать возможность каждому развивать свою культуру, обогащая ею других. А то, что ты называешь империей - паразитирование на людях и их органических общностях, на том, что действительно ценно. - Ну и толку в этой ценности, если сегодня выживают и побеждают именно империи? - Побеждают ли? Уничтожая то, чем ценен мир, они лишь приближают Потоп, а значит и собственный закат. С каких пор самоуничтожение называют победой? - Потоп - в худшем случае завтра, а жить нам как-то надо сегодня, - отмахивается Карена. - И насчёт самоуничтожения ты тоже погорячился. Уж Парме моей потопы не страшны - она высоко в горах. - Да знаю. А прочие "строители имперского проекта" побоку, значит? Вот и вся цена твоего "вместе". А говоришь, не риторика... Кстати, пользуясь случаем: Парма - это в честь Биармии? - Ага. Причём, если помнишь, название было дано ещё до того, как из Имирата начали выбираться мои сородичи. Они оценили! - Общалась? - Да, немного. Интересно же. - Ну рад за тебя. Больше не чувствуешь себя одинокой в Ойкумене? И мой призрак не маячит уже в голове как "принц из снов"? Волшебница внезапно мрачнеет: - Хамло ты всё-таки, Гуррикап. Высокомерное ханжеское хамло. Но я тебе отвечу. Нет, после общения с ними я ощутила себя одинокой, как никогда. Потому что нынешних йотунов - по крайней мере, тех, которые вышли за ледяной щит - я просто не воспринимаю земляками. Что-то произошло за эти сотни лет то ли с ними, то ли со мною. Кто-то из нас уже совсем не то, чем был раньше... - Вероятно, всё-таки они, - отвечаю, и рассказываю Карене о бунте Стражей с Изнанки земли, о том, как они взяли под покровительство Вару, а после битвы за неё в небесах были заточены Архистратегами Сил в Имирате. Слушает внимательно и с любопытством. - Всё указывает на то, что Стражи, скованные цепями мрака и не способные сами покинуть ледяное узилище, действуют через этих нефилов, которым и дали силу преодолеть Ледник. Понимаешь, что их могло привлечь, и что это значит, в частности, для тебя? Вы со своими “империями” паразитируете на народах - но нашлись могучие падшие Сущности, которые не размениваются на мелочи, а значит, будут паразитировать на вас самих. Вы принимаете жертвы во имя своё - но они, поманив вас новыми магическими возможностями и укреплением зашатавшихся империй, сделают их своей, а не вашей пищей. Вы рвётесь к абсолютной власти, но попадёте в абсолютную кабалу. - Кто попадёт, а кто и предупреждён тобой, - цедит Карена сквозь зубы. - Да, теперь смысл некоторых звучавших мне тогда предложений становится понятен. Значит, буду крепить свою мощь втройне, чтобы противостать уже не только Кудахшаю, но и этим демонам. Только и всего. - Ну и как ты собираешься противостать Мятежным Стражам, укрепляя ту систему власти и собственного культа, которая и является их целью? Карена меня не понимает. Просто не слышит. * * * Приходится отдать должное: Парма с высоты выглядит даже величественнее Арменела. По сути это не город, а целое ожерелье укреплённых гардищ с белокаменными стенами, которые соединяют повисшие высоко над отвесным каньоном (баквой, на местном расенском наречии) широкие мосты. - Вот моя нурага, - показывает Карена, хотя это и так очевидно. Роскошный великанский з?мок кажется созданным самой природой продолжением горного пика, к которому стекаются мостами все части столицы. - Капис-Кукур, Орлиная вершина. Да, Гуррикап, несправедливо обиженная ласточка теперь гордая орлица. Кстати, моё имя на местном языке означает “скала”... Ковёр, однако, не направился сразу к замку, пронёсся над каньоном, сделав круг по примыкающим к нему долинам. В каждом селении, над которым мы парили довольно низко, почти полностью накрывая при этом тенью, народ бросал все дела, высыпал из своих жилищ под сень ковра, на небольшую площадь с каменным жертвенником и приветствовал Госпожу Царицу с необычной эмоциональностью. Поведение самой Карены не только поражало контрастом с этой экзальтацией, но и само по себе выглядело странным. Собственно, никакого поведения и не было. Она возвышалась над ковром застывшим истуканом, памятником себе самой, даже голову не повернув в сторону ликующих подданных. - В Таурии ты с народом как-то приветливей была, - замечаю, когда селения остаются позади, и ковёр летит вдоль какого-то глухого ущелья, низко над рекой. - Потому что дурой была. Дистанцию нужную не держала. Вот они и сели на голову, бунтовать вздумали. И чтоб ты знал, тебя я в этом больше не виню. Просто растерялась тогда, надо было ответственность с себя сбросить... - Теперь значит, держишь дистанцию? Недоступное божество, на простых смертных и не глядишь? - А как же. Иначе бояться не будут. Проверено. У кемитов на Хапи меня вообще только жрецы в лицо видели. Но это тоже оказалось не лучшим вариантом, поскольку те в итоге слишком много о себе возомнили. Зато вот теперь нащупала золотую середину и очень этим довольна. Тех, кто достоин моего поворота головы и взгляда, я и держу под рукой, они в Парме живут, а не в долинах. Ну и ипочи ещё. - Кто? - Увидишь. Ковёр принёс нас на отдалённый край ущелья, Луэру, изрытую, словно кроличьими норами, шахтными жерлами - фопами по-расенски. Между ними тянутся нити подвесных дорог и наземные желоба по склонам. Вспомнились, конечно, каменоломни Хан-Риоля с жёлтыми братьями и водяные колёса Льесса: инженерная мысль Карены в организации рудника очень даже хорошо просматривалась. Но все эти затейливые приспособления выглядят крайне необычно, ничего подобного прежде видеть не доводилось. А ещё они очень маленькие. Даже по человеческим меркам. Потому что трудятся в Луэре, добывая руду и драгоценные камни, те самые ипочи (или чики, как они сами себя называли). Небывалые коротышки меньше локтя ростом, густобородые, суровые и работящие. Карена, при её-то малоскрываемом презрении к людям-"пигмеям", пусть и вызванном травматическим опытом общения её рода с соседями из Похйолы, к народцу ещё меньше ростом, как ни странно, благоволит: - В отличие от вас, они умеют ценить оказанное добро и быть за него благодарными. И незаменимы во многом. Не просто рудокопы, а замечательные механики и изобретатели, сам видишь. И ювелиры. - Пряжку тоже они ковали? - Ага. А ещё они непревзойдённые мастера подкрадываться и маскироваться. - Тогда понятно, почему они достойны твоего взгляда и незаменимы, - смеюсь саркастично. - Слежка за подданными? Карена даже не смущается: - Ну а как ты хотел? Обжигалась я уже на этом сильно - и с Таурией, и потом не раз. Ипочи - идеальные шпионы. Во-первых, людей они сами не любят, что споются с ними и будут со мной здесь хитрить - просто исключено. Во-вторых, обнаружить практически невозможно. - Магией разве что, - бросаю в пустоту, искоса, но пристально глядя на Карену. Та отводит глаза. Замкнув вытянутую петлю, ковёр возвращается в Парму и приземляется на Орлиной Вершине. Здесь довольно высоко, вечные снега искрятся девственной белизной - а как ещё может быть в городе, носящем имя страны в ледниковой толще? Но дышать на удивление легко, даже с нашим ростом. Не труднее, чем на мертах Кальдерных гор Понтанеса, во всяком случае. С климатической магией Карена тоже достигла совершенства. Архитектурно Парма напоминает парадные набережные Сурб-Агана. Тот же стиль, те же кружева портиков-колоннад у входа и по периметру, в знойном климате Таурии дающие тень в течение дня, а здесь не защищающие даже от снежных метелей. Но Карена, похоже, думала не об удобстве, а о реванше: восстановить утраченное в Понтанисе, запредельно нарастив понты. Но выглядит эффектно, да. Вблизи превосходство Пармы над Арменелом в этом смысле совсем неоспоримо. Правда, у нас всё подчинено утилитарности и удобству, к помпезности и символизму как самоцели никто после Ямшута не стремился. Но здесь им тоже есть чем похвастать - особенно системой подвесных канатных дорог, соединяющих высокогорную Парму с долинами. Явно те же карлики проектировали. Мосты, также представляющие собой крытые портики с колоннами, впечатляют не меньше. В разделённых частях города магией Карены поддерживается особый климат (свой для каждой и попеременно), а на переходах ощущаешь в полной мере дыхание высоты. Ну, по словам хозяйки, которой приходится верить - мы с ней там и не поместимся. Только стоя со мной рядом, Карена замечает, что я теперь выше неё всего на голову. Хитро улыбается, поняв закономерность. А вот интерьеры нураги мне нравятся куда меньше. Слишком уж парадно по сравнению с Гнездом Ласточки. Много орихалка, много блеска. На приёмной-то половине понятно, но даже в тех покоях, где кроме неё обычно никого не бывает (а точно ли? С неё станется и недоговаривать насчёт своих взаимоотношений с земляками-йотунами), больше роскоши, чем уюта. Роскошь, правда, не настолько кричаще-вульгарная, как в Золотом чертоге при Ямшуте, и печать эстетического вкуса на ней ощутима, уж не знаю, благодаря ли самой Карене или её карликам-ювелирам. Но глазу негде остановиться и успокоиться. Может быть, просто с непривычки.

Капрал Бефар: - Ну раз уж ты сам заговорил о конфликте наших геополитических интересов... - Я никакого конфликта не вижу, не надо перекладывать на меня инициативу. Я согласился выслушать твои претензии. - Ну какие претензии, чего ты опять начинаешь? Да, меня тревожит расширение Северо-Атлантического Альянса на восток. В условиях вызовов со всех сторон, когда в море ломится Кудахшай, когда, по твоим же словам, из Имирата тянут щупальцы какие-то Мятежные Стражи с Изнанки... - И чем Атлантис тебе мешает, Карена? - Вот если бы мы с тобой нашли общий язык, ничем бы не мешал. Но ты на тех же упёртых позициях, что и сто лет назад, о союзничестве речь не идёт. - Ну почему же? Если откажешься от поклонения себе, и... - Всё, можешь не продолжать. Для меня эти условия неприемлемы. Но и ваше расширение на восток в таком случае неприемлемо тоже. А я достаточно сильна, чтобы требовать... - Ну так и требуй у Кудахшая! Или считаешь меня слабее? - Не в этом дело... - Да понимаю я, в чём дело, Карена. Ямшут успел посвятить Кудахшая в тайну войны как массового человеческого - "царского" - жертвоприношения во славу Правителя. Не только тех, кого убивают, но и тех, кто отнимает, в равнодушном выполнении приказа, чужую жизнь, которую не давал - убивая тем самым собственное бессмертное дыхание. Ты не собираешься кормить Кудахшая, но и сама не можешь последовать его примеру. Потому что это значило бы встать на сторону чистого Зла и отказаться от своей уникальной "мглистой магии". Но гордость ведь не позволяет, да? - Не гордость, - это звучит так тоскливо и, без сомнений, искренне, что я ощущаю себя устыжённым. - Мне и в самом деле претит чистое Зло - сильнее даже, чем сто лет назад. Особенно после встречи с земляками. Ну и этот рубеж, о котором ты говоришь, я действительно не могу переступить... - Понятно. Поэтому против нынешнего Атлантиса тебе права качать легче. Войска у нас теперь как такового нет, у Альянса по минимуму, только рубежи союзников охранять от шальных соседей. Магии моей ты в состоянии бросить вызов. Кровопролития мы с ванактом Орванделем не хотим, и ты рассчитываешь, что мы прогнёмся под твои требования... - Ты должен меня понять! - Не уверен, что прямо уж должен. Но пытаюсь. Чего конкретно ты хочешь? Карена глядит недоверчиво. Настроилась на более долгий спор и нравственные проповеди. Только ни в том, ни в другом я смысла не вижу. - Ну, во-первых, в Средиземье - нерасширение Северо-Атлантического Альянса на восток... - Слышали уже. У тебя это нерасширение каким-то навязчивым пунктиком стало. Никто вроде и не собирается расширяться. - Ага, только вы уже расширились! Так нечестно, Гуррикап! Я понимаю, те области, которые Ямшут в материковые владения включил - пусть Зингара, пусть Аускония, не вопрос. Но ты, а потом Орвандель полезли в Белые горы. Я не собираюсь ни с кем их делить, даже на западе! - Никто никуда не лез. Люди просятся в Альянс, опасаясь тебя же. Имеют право, Альянс открыт для всех. - Да-да, хитрый такой подходец. И эффективней, чем открытая экспансия при Ямшуте. Распространили тихой сапой своё влияние вглубь Средиземья вместе с ателасом... - С чем? - Да с этой заразой, которую войска Атлантиса на сапогах занесли на континент. Сорняк, не знаю, как он у вас называется. - Царелист? - Может быть. И не в том даже дело, что живучий такой - его ж теперь ещё и специально разводят. Якобы такая в нём живительная сила с Атлантиса, что мощь укрепляет всякую, и от многих болезней лечит... - Ну так может быть, так и есть? - спрашиваю ехидно. - Не было бы ощутимой пользы - не разводили бы. Или скажешь, это тоже плоды нашей пропаганды? - А ты хочешь сказать, белогорские кантоны в вашу сторону без всякой пропаганды поглядывают? - Ты её где-то слышала? - Нет. Но это значит, что она очень хитрая. На подсознание работает, не знаю уж как. - То есть самый простой вариант, что народы присматриваются к жизни соседей, сравнивают и формируют предпочтения, ты исключаешь напрочь? - Ну хватит, Гуррикап! Мы же взрослые люди. Не пытайся меня убедить, будто в самом деле веришь, что народы - нечто большее, чем стада, знающие только силу в кнуте или прянике. Ладно, как советник по магии ты можешь себе позволить витать в облаках, питая магию Света идеалистическими сказками - но полвека сам правителем был, и весьма успешным, а значит, должен понимать принципы реальной политики и не питать иллюзий. - Мне трудно пытаться что-то объяснить тебе с позиций, которые не укладываются в твою картину мира, - вздыхаю. - Поэтому ограничусь понятным для тебя аргументом. Уж прости, но партнёрство с народами западного Белогорья мы заключили ещё до твоего появления в Акхияве. - Партнёрство - ладно. Оно ни к чему не обязывает, о нём можно забыть исходя из текущих политических интересов. А оборонный союз - это серьёзно. И его присутствия в Белых горах я не хочу. Измените его ном, пусть он будет только для бывших ваших владений. Это первое требование. - То есть не последнее? - уточняю с весёлым удивлением. - Нет. Тройственный союз тоже не нужен. Ну правда, Гуррикап, вы мне закрыли половину моря, закрыли выход в Океан. Я не могу либийский флот с западноморским объединить. Обещаю не присоединять ни Вааловы острова, ни Атлас. Только Малкхартовы столпы поделим для совместного контроля пролива - вам север, мне юг. Разве я много прошу? - Да ты не просишь, ты угрожаешь... - Неправда! Моя миролюбивая империя никому не угрожает. Просто вы вместе с Кудахшаем не оставляете мне выбора. Я не могу смириться с тем, что народы западного Белогорья смотрят не в мою, а в вашу сторону, потому что это ослабляет мои позиции. Я найду способы заставить их меня полюбить, вы мне только не мешайте. Хоть это ты мне можешь пообещать?! - Не могу - тем более, прямо сейчас. Один я ничего не решаю. И ванакт тоже. И даже Атлантис ничего не решает в одиночку - ни в Альянсе, ни в Тройственном. Ты меряешь своими имперскими стереотипами, с “вертикалью” и “ступенями” - а у нас это совсем по-другому работает. - Ой, да знаю я, как это работает! В Таурии тоже заигрывала с низовым самоуправлением. Захотите - добьётесь. - Пока не вижу никаких причин “захотеть”. - Ну и ладно. Спасибо, что выслушал мои условия. За это покажу тебе кое-что интересное, - Карена теребит змеистую пряжку своего пояса. - Ты ведь сгораешь от любопытства, но стесняешься спросить, не так ли? Поднимает со стола дощечку с письменами. Нет - две, соединённые друг с другом одной из сторон. Раскладываются, как створки, обнажая скрытый внутри текст. - Местное изобретение расенов. Диптих называется. Никто больше из народов пока что не додумался до такого. Смекаешь? Ещё бы! Если текстом поместить модульные заклинания, то просто открывая и закрывая створки, мы обеспечиваем переменное расстояние между ними, над реализацией которого безуспешно ломали головы в Гнезде Ласточки. Только вот много заклинаний здесь не поместится, и эффект от раздвигания створок минимален. Карена, конечно же, мои сомнения понимает: - Это только прототип, отправная точка для развития мысли. Пойдём покажу, что получилось в итоге!.. Что ж, окончательное решение и в самом деле впечатляет. Остаётся лишь удивляться, как это ни я, ни кто другой до него не додумались. - Потому что стереотипы косного мышления. Расены уже сотни лет как сделали шаг от одной дощечки к паре, но дальше мысль остановилась. А я дошла до конца! Этот форм-фактор назвала кодексом... Между крайними досками в половину нашего роста - очень толстая стопка прямоугольных лоскутов. Подшиты одним краем к соединяющему обложечные дощечки корешку, каждый с обеих сторон исписан заклинаниями. Тонкая, прочная и хрупкая ткань, похожая на материал Мескальского свитка. - Папирус из дельты Хапи. Теперь понимаешь масштаб? Теперь понимаю. Несколько сотен листов, эффект усиления заклинаний от их переворачивания, варьирующего расстояние между модулями, колоссален. - Значит, через эти заклинания ты актуализируешь магию пояса? - Угу. Одна проблема – штука всё равно громоздкая. Но меньше сделать не получилось. - Помочь? - улыбаюсь. Карена глядит недоверчиво. Ну а что тут такого - мы эту премудрость освоили задолго даже до возвращения Орванделя. Весь процесс наложения занял меньше минуты. - Представь, до какого размера ты хочешь её уменьшить, и подуй на неё. - Просто подуть? - Да. Книга быстро изменяет размер до Карениной ладони. Волшебница изумлённо её листает, пытаясь разобрать текст. Пробегает меня взглядом с головы до пят - видимо, думает, что моя манипуляция собственным ростом той же природы. Увы, магическая квантомутация не работает с дышащим. По крайней мере, пока что. Это не “экран обратного времени” из чужого будущего без магии. - Подуешь повторно - восстановит натуральный размер. Конечно, это лишь небольшое дополнение к основному функционалу - изменению размера под хозяина. Причём поскольку книга, пояс и меч-стабилизатор связаны в единую систему, то такое изменение распространяется на каждый из трёх предметов. Карена радостно визжит, обхватывает меня за шею: - Гуррикапчик, ты мой спаситель! - Да ладно. Мне самому спокойней, если ты будешь носить её с собой, а не пытаться работать с поясом непосредственно. - Всё равно. Как тебя отблагодарить? - Ну если ты такая щедрая - откажись от своих требований. Моментально мрачнеет: - Э нет, так мы не договаривались! Да я и не сомневался особо. - Ну тогда разреши мне тоже этот форм-фактор использовать. Я его оценил. - Да пожалуйста, как я запрещу? - вздыхает Карена облегчённо. - Тем более, мы ведь вместе у истоков стояли, - циничненько усмехается: - Ну или лежали. Возвращаемся в орихалковый зал. Карена не нарадуется новой игрушке, оптимальный размер подбирает. Милая в такие моменты, как ребёнок. Если бы не... то, что у неё в голове... Или если бы оно хотя бы в голове и оставалось. За высоким арочным окном вечереет. Первая звезда уже скоро прорвёт пелену сумрака над заснеженными вершинами. Карена не знает, что это может означать, но по какому-то наитию именно сейчас заводит новую тему: - А как всё-таки работает этот ваш телепорт? И на какое максимальное расстояние? Ну расскажи, в общих чертах хотя бы, не вредничай! Учитель писал, что Магуар, второй по способностям из его учеников-альдов, после экспериментов со светящимися камнями загорелся идеями камней-дальновизоров, позволяющих видеть и общаться на больших расстояниях. Теперь-то, когда в его распоряжении один из Эсмералов, может и получиться - там и в самом деле заключена огромная сила. А мне бы такая штука сейчас не помешала бы по некоторым причинам. Но увы. - Если в общих, то ничего хорошего, - отвечаю, продолжая глядеть в окно. - Ямшут его тоже использовал для “царских жертв”. Пройти по нему и остаться в живых можно лишь в один конец - а он гонял жрецов с поручениями... - Но ведь ты и сам его использовал! - Только для возвращения Убартуту со спутниками. Первый - и на данный момент, последний раз. - На данный момент? - от внимания Карены не ускользнуло, как я подчеркнул голосом это слово. - Да. Возможно, сейчас будет второй - когда звезда в окно постучит... Я и не рассчитывал, что мои слова прозвучат так вовремя - и так эффектно. Портал отверзся, как и договаривались, прямо у Карены под ногами. Троих коротышек-ипочей в серых плащах и разноцветных клобуках буквально вышвырнуло из него - и растерянность в их взглядах переросла в панический ужас, когда они сообразили, где и перед кем находятся. - Не гневайся, о Локума-Андреа! Нас выследили, - бухнулся перед ней на колени старший - с самой длинной и седой бородой, зелёным капюшоном и орихалковым поясом. - Ни слова больше, Андано! - самообладание к Карене вернулось на удивление быстро. Но она всё ещё наивно надеется на моё неведение и непричастность. - Нет, почему же? Ты ведь хотела узнать, как телепорт работает. Вот мы и продемонстрировали с помощью твоих шпионов. Будем считать, что для этого ты их и оставляла. Или для чего-то ещё? Карена растерянно хлопает глазами. Не ожидала девочка от меня такого коварства. - Не стоило так нервно реагировать на невинную шутку о том, что кто-то с тобой прилетел, - объясняю. - У меня и мыслей не было, что она вдруг угодит в болевую точку. Но неужели ты настолько низкого обо мне мнения, что я, по-твоему, ничего после этого не заподозрил бы - пусть ещё не зная ни о росте ипочей, ни об их маскировочном таланте? И неужели ты думаешь, что альдианка Плазуари, природный маг с Изнанки земли, не справилась бы с проверкой этого подозрения? А я ведь даже намекал тебе, давая шанс и повод признаться... Нет, насчёт твоих моральных качеств я никогда не строил иллюзий - но теперь неприятное ощущение, что и ум переоценил. Прицельно колю её по живому, сам себе неприятен - но она меня разозлила этим упорным стремлением до конца делать вид, что ничего не произошло. Впрочем, упорствовала недолго - уж чего-чего, а ума у неё не отнять на самом-то деле. - Да, Гуррикап, я подлая дрянь, - говорит, отправив восвояси незадачливых шпионов. - И даже не сожалею об этом, - но глазки в пол смиренно. - Ты вправе требовать, чтобы я поскорее вернула тебя на Атлантис. - Ну... Я бы не прочь. Полагаю, ты уже высказала все свои пожелания и условия - а если нет, то и высказанных как-то чересчур много, и они непомерно дерзкие, прости. У тебя была причина меня задерживать, пока твои шпионы что-то вынюхивают в Арменеле, а потом спокойно их забрать. Раз уж мы твои планы сломали, смысла мне здесь торчать больше нет, полагаю... - Ты правильно всё говоришь. Отвезу тебя по первому же требованию. Только... Не кричи, ладно? Просто выслушай и скажи "нет". Я пойму. Но мне надо это сказать - а ты уж решай... - Ну? - мне и в самом деле непонятно, куда она клонит. - Останься ещё немного. Дай ковру отдохнуть. - Как надолго? Не поднимая глаз: - Хотя бы до утра. - Зачем?! - Не понимаешь? - обречённым тоном. - Боюсь, что нет. - Да хватит притворяться! Я могла бы сейчас изобразить бурное раскаяние - достаточно бурное, чтобы ты размягчился и принялся утешать. И без особого труда соблазнила бы, уж поверь. Но не хочу. Вместо этого стою вот разоблачённая, униженная тобой - вполне справедливо! - и в унижении своём прошу: подари мне ночь, Гуррикап! Ну что тебе стоит? - Это какой-то абсурд... - Может быть. Мне и самой это абсурдом кажется. Но тем не менее. Не хочешь подарить - обменяй. Я отзываю все претензии к вам и больше никогда о них не вспомню. Хочешь - поклянусь в этом на крови, огне и бронзе? Вот это уже было сказано зря. - Ты что-то путаешь, Карена, - говорю как можно спокойнее. - Я не торгую своим телом. Наконец-то оторвала взгляд от пола. Смотрит с любопытством. - Даже ради мира и спокойствия? Это для тебя непомерная цена? Я тебе настолько противна? - Не в этом дело, - вздыхаю. - Почему, по твоему, тогда в Гнёздышке между нами как-то всё не сложилось? - Потому что я тебе не нравлюсь! - с вызовом и обидой. - В том-то и дело, что нравишься. Ты мне симпатична даже теперь, после всего и несмотря ни на что. Как женщина в том числе. Но я, оказывается, не выношу в этих отношениях вранья и лицемерия. Не могу с ними смириться. Физически не могу, как мужчина, если тебе так понятней. - Ой ли? - глядит недоверчиво и задорно как-то даже. - Нет, как продвинутый маг, я, конечно, в совершенстве владею своим телом. Могу делать то, что мне неприятно. Могу даже временно переключить сознание и считать, будто всё нормально. Только это будет против совести. А значит, неизбежна расплата. Сама понимаешь: компромиссы с совестью для магии Света губительны. - Понимаю. Потому-то меня эта магия в чистом виде и не устраивает. Свет - это слабость, и ты сам сейчас это признал. - Отлично. Мы рассказали друг другу, что для каждого из нас неприемлемо. И кажется, почти поняли. Теперь ты, как обещала, отвезёшь меня в Арменел. - Отвезу, как только скажешь "нет". - Так я же вроде сказал. - Именно что "вроде"... Ты ведь колеблешься, Гуррикап, я это вижу. Ты сам не уверен до конца, в чём причина твоего ко мне охлаждения. Точно ли моя неискренность, а не твоя предвзятость? Может быть, это ты меня и оттолкнул - не только от себя, но и от Света? Берёт меня за руку. Я могу её выдёрнуть - но не хочу. Это значило бы признать её правоту. - Разве ты не хочешь разобраться? Раз и навсегда разрешить все сомнения, чтобы они тебя больше не мучили? Я не могу ничего ответить. Как и Ямшут сто лет тому назад, Карена после серии забавных промахов разит меня точно в цель. Найдено единственно верное слово, которому нечего противопоставить. Повторить, разобраться... и успокоиться. * * * Ковёр несётся в туманной пустоте. Зябко. То ли климатическая магия работает не на полную мощность, то ли это изнутри знобит. Разобрался? Пожалуй, да. Ощущения? Опустошённость. - Карена, можешь мне один-единственный раз ответить абсолютно искренне на один-единственный вопрос? Если не готова, скажи “нет”, я пойму. Молчит. Долго. Не решается. - Ну давай уже, - цедит сквозь зубы. - Что это было... с твоей стороны? Просто движение жизненных соков в голову ударило, или тоже в чём-то разобраться хотела... или это как-то связано с тем пророчеством из Хилл-Магоры, о котором ты так мне и не рассказала? Не готова ответить правду - просто не отвечай. - Нет, почему же, - в её голосе явно непритворное облегчение - врать не придётся. - Ты напрасно спросил о пророчестве. После того, как ты вмешался в мою погодную магию, оно для тебя закрыто. Я тебя тогда честно предупреждала. Так что сиди и гадай. - Ювелирный уход от ответа! - усмехаюсь. - Думай, как хочешь... Океан словно конденсируется из глубины туманной дымки, захватывая всё новые слои. Край Гимлада окаменевшей волной растёт на глазах. А когда в поле зрения попадают кольца Арменела... Карена тоже понимает, что с ними что-то не так. - Опустись пониже, чтобы я смог телепортироваться. А приземляться, наверное, не стоит. Если, конечно, Плазуари отловила всех гномов, и никого больше тебе забирать не надо... - А что, есть сомнения? - Не обижайся. - Да ладно. Что я, не понимаю? Там же явно что-то случилось, и моё присутствие может быть неуместным...

Капрал Бефар: “Что-то случилось” звучит слишком мягко. Нет, траурный креп над ипподромом и приглушенные шелемы при всём знаковом трагизме, больно напоминающем о моём прошлом возвращении от Карены, по крайней мере, объяснимы - ванакт Орвандель чувствовал себя похуже, чем Карасун во время нашей, увы, последней встречи. Но зелёное сияние, разлитое по всем водяным кольцам и вытекающее по стреле канала в Океан... невероятная догадка, чем это может быть, ошеломила сильнее первоначального недоумения. Так что Карене только руку быстро жму на прощание. Хотя после всего, что было... пусть и по её навязчивой инициативе, и до этого "было" тоже было всякого, оправдывающего сдержанное к ней отношение, но... Скотина я всё-таки. Наверное. Только сейчас не до самобичеваний - надо поскорее разобраться, что произошло. Телепортируюсь с ковра в Священную рощу. Огалзуар и Оланзуар молча глядят друг на друга стеклянными глазами. Понадобилось немало времени, чтобы их растормошить, и ещё больше - чтобы добиться более-менее связного рассказа. Адунахор Орвандель Тооркун Мореплаватель скончался сегодня утром. Не согласись я на домогательства Карены, успел бы застать его в живых. А уж о том, случилось бы при мне всё последовавшее за этим, лучше не думать - чувство вины начинает разъедать, как плесень. Тело почившего ванакта по обычаю было вознесено на стену Кромеля на ложе из цветов и лавра. Невысокий балдахин над ним полагалось украсить осиротевшим венцом - как раз на той высоте, где он находился на голове Орванделя во время его торжественных обращений к горожанам, когда лучи Эсмерала Нижнего свода отражались в шелемах второго вала и разбегались по всему кольцу. Оланзуар, заметив, что брат, водрузивший его по праву необъявленного, но очевидного наследника, сделал это несколько косо, и чаемая игра лучей не достигается, хотел поправить. "Куда руки тянешь?!" - возмутился Огалзуар, которому этот невинный жест перед лицом всего города показался посягательством на его права. От резкого его движения балдахин качнулся, и не закреплённый ещё венец сорвался вниз со стены. На внешнюю сторону, в воду. Прежде, чем оба успели сообразить, что произошло, стоявшая рядом с сыновьями Плазуари камнем ринулась следом с огромной высоты. Альдианка превосходно понимала: венец с Эсмералом - не просто символическая регалия, но мощнейший магический артефакт, на который завязано благополучие и процветание Анадуна. Его утрату нельзя допустить. Да и сама по себе утрата одного из Камней с восстановленным светом Дерев грозит отозваться немалыми скорбями и на Лице, и на Изнанке земли. Но спасти Эсмерал, в отличие от венца, так и не удалось. Воды под стеной Кромеля вдруг озарились зелёным сиянием, а следом из пучины, поглотившей Плазуари, вынырнула в ожерелье светящихся брызг невиданная птица, похожая на огромную чайку, и перья её сверкали, как звёзды, многообразием распавшихся оттенков из глубины утраченного Камня. Пальцы её крепко сжимали венец ванакта. Со скорбной хриплой песней преображённая Плазуари трижды облетела вокруг Кромеля, затем вдоль внутреннего и внешнего вала. Перья её высыхали на солнце, становясь из зелёных лазурными, словно вбирая чистоту безоблачного небосклона. Вернулась на стену. Скорбно глядя в глаза сыновьям, положила к их ногам, на равном расстоянии от каждого, венец, зияющий, словно раной, опустевшим из-под Эсмерала гнездом в окружении восьми лучей Звезды Фатанара - эмблемы Учителя, символизирующей его единство с учениками-альдами. А затем, подхватив тело супруга, вознеслась с ним в небесную высь, пока не растворилась в ней до полного неразличения. Впрочем, эти красочные подробности я узнал уже не от фазунов. Из них вообще слова клещами тянуть приходилось. Продолжали сверлить друг на друга отмороженными взглядами, и в сумбуре эмоций, читавшихся в них, можно было различить что угодно, кроме братской любви и прощения. Ночью на небе зажглась новая яркая звезда. А утром вдруг оказалось, что Росток в Священной роще засох практически в одночасье. Словно молнией поражённые, глядели на него братья, и я стоял рядом в скорбном молчании - ибо вся моя прокачанная магия была тут бессильна. И так глубока была наша печаль, что никто не заметил, как тихим облачком соскользнула с небосвода Лазурная чайка. Обвела скорбным взглядом сыновей, умершее Деревце, меня - и рвущая душу песнь без слов наполнила всю рощу, и был это плач по умирающей Надежде. - Всё, - сказал тогда Огалзуар. - Вина в произошедшем полностью на мне. Если я даже у тела отца позволил властолюбию помутить мой рассудок... Я недостоин не только царствовать, но и просто оставаться жить в Анадуне. - Куда же ты? - воскликнул Оланзуар, и осуждение в его глазах впервые за всё время сменилось болью и страхом. - На Авалон, разумеется. В конце концов, у нас там родня. И "Плайнзил" всё ещё на плаву. Если на то будет воля Властей и Сил... И спустя несколько дней алый парус, вышитый серебряными нитями, отправился из Альдского залива в Океан, в сторону Сумеречных морей. Синяя чайка долго летела вслед за ним, озаряя серый небосклон отблесками погибшего Эсмерала, потом опустилась на палубу. Вместе и растворились в Закате. Вернулась - разумеется, одна - месяц спустя. Собственно, её присутствие и склонило Оланзуара всё-таки принять корону. Я до конца его дней так и не узнаю, общались ли они с матерью в её новом обличии, не сумела ли она обойти обычные ограничения на ошанну. Сам я хотя и научился за последние полвека, открыв в себе мамин дар, устанавливать ментальный контакт с любыми животными, но, конечно, не с альдами в птичьем облике. Плазуари-чайка лишь отвечала на мои вопросы жестами. В тот раз я спросил её, принял ли Огалзуар на Авалоне судьбу альда. Она лаконично кивнула. Как-то всё получилось наоборот, чем нам всем думалось о братьях. И так трагически нелепо. Вероятно, в случившемся была некая закономерность путей мироздания, но никто из нас её вовремя не понял и не разглядел. В опустевшую звезду Фатанара на серебряном обруче Оланзуар попросил вставить вместо Эсмерала свою голубую жемчужину. Пришлось её, конечно, увеличить под размер - увы, усиление магии от этого не возрастает. Тронным именем избрал Т'Арсолвальд, Одинокий ванакт, и звучало оно полынной горечью. С братом они теперь разделены не только разными сторонами Земли, но и разной кровью, разными путями, разной продолжительностью жизни, в конце концов. Больше никаких "-ко". Лазурная чайка улетела обратно на запад через день после коронации. Через два месяца вернулась снова. Так и курсировала непрестанно между Гимладом и Авалоном, разрывая свою любовь на обоих сыновей, и утренняя звезда Орванделя Тооркуна озаряла ей путь с небес. И продолжалось это даже тогда, когда привычный мир рухнул окончательно. * * * Потом я часто винил себя не только в том, что оставшись с Кареной на ночь, не смог предотвратить трагедию Анадуна, но и в том, что не захотел взять с неё взамен клятву. Хотя и понимал: это не помешало бы ей выдвинуть новые, ещё более наглые требования. Которые она в итоге выдвинула и так. Десять лет Карена нас не беспокоила. За это время, осознавая неотвратимую близость Потопа, я научился постигать и ценить глубину каждого момента. Субъективная неисчерпаемость "шестой координаты", о которой говорила Ишвари, теперь была прочувствована на практике. А с нею и остальных координат. Вдруг стало предельно ясно, как орихалковое небо, которого буквально касались стены Арменела в той былинной битве и крылья Лазурной чайки, может развернуться в непостижимые уму "световые годы" и "парсеки", лихо отскакивающие от зубов девочки из чужого будущего. Да и время должно сжаться в точку, чтобы явить свою беспредельность. Впрочем, до точки оставалось ещё очень далеко... Я был благодарен Карене за её новое изобретение. Кодекс - это поистине гениальная идея сама по себе, а уж решение встроить его в работающую систему... Хотя тут она и сама не увидела всех открывающихся перспектив. А я, не размениваясь на мелочи, задался целью подключиться мощными заклинаниями (“турабо, фурабо, пикапу, трикапу”), спрессованными и усиленными стопкой в сотни страниц, ни более ни менее как ко вселенской информационной системе, номам, передающими нам в озарении крупицы знаний сквозь время и расстояние. Разумеется, без посягательства на сокровенные тайны мироздания - просто удобный и безопасный способ для взаимодействия с открытым, как у Карены с её поясом. Здесь, конечно, неоценимую услугу оказали записи Учителя из Мескальского свитка - те, которые не были переведены и отправлены в Урук, до которых Ойкумена в этом цикле ещё не доросла (не станем повторять старых ошибок Учителя). Задача выглядела неподъёмной, но я хотя бы знал, что нахожусь на правильном пути. Ну а вторую придумку, связанную с той же книгой Карены, удалось реализовать меньше чем за год. Самым трудным здесь было заготовить необходимую площадь полотна и вручную нанести по его поверхности заклинания. Спрессованные слоями в рулонах, они выполняли единственную задачу: сохранять от порчи эти рулоны и свой собственный текст в воде, в пещерах под Арменелом, куда их разместили в точно рассчитанных местах на протяжении, если понадобится (хотя едва ли) многих сотен лет. Главное - не в этих заклинаниях, а в их внезапной отмене, переход их силы в другую форму энергии, который и вызовет взрыв требуемой силы... Может быть, это понадобится ещё не скоро, и впереди у нас и в самом деле сотни лет. Может быть, не понадобится вообще, если уровень воды в Океане от таянья ледника и дождей не поднимется так критически. Главное, я наконец-то сбросил столетнее бремя и решил эту задачу. Теперь можно было наслаждаться жизнью и углубляться в тайны мироздания. А ведь тот первый год приходилось ещё и лямку регента фактически тянуть, потому что корона, хотя и усиливала Оланзуару благодаря голубой жемчужине действие других артефактов, его собственную уверенность в себе усилить не могла. Магия тут, увы, бессильна. Но потом ванакт Т'Арсолвальд как-то незаметно вошёл во вкус и в курс дел и начал показывать себя мудрым правителем не хуже, пожалуй, отца. Принятая на себя ответственность не оставила места застарелым юношеским комплексам. А Лазурная чайка всё так же время от времени возносила над Арменелом отблески Эсмерала, не тускнеющие на её перьях. Жизнь налаживалась. Вот только оставалось нам, как выяснится, всего десять лет. * * * Карена даже явиться сама так и не удосужилась ни разу. Видимо, не решалась мне в глаза взглянуть. Все переговоры шли через её главнокомандующего зилата Хизаория. Прежние требования, разумеется, оставались в силе, хотя практического смысла в них не было. Корабли Карены из Южного Магриба беспрепятственно миновали Малкхартовы столпы, и в море не испытывали никаких притеснений будь то со стороны Атласа, Зингары или Вааловых островов. При желании Карена, конечно, могла бы устроить какую-нибудь провокацию, но желания такого у неё не было. Просто не видела смысла. Потому что и без того была уверена в праве говорить с нами с позиции силы. Ну а как ещё говорить с безумцами, которые демонстративно разоружаются в то время, как всю Ойкумену охватили военный угар и кровопролитие? Союзникам границы ещё укрепляем помимо магической защиты символическими войсками, чтобы меньше было соблазнов, а на самом Гимладе все мечи окончательно на орала перекованы. А корабли Карены, как уже было сказано, шныряют туда-сюда прямо у его берегов. Вооружённые, между прочим. Даже Оланзуар всё сильнее беспокоится: - Наставник, по-моему, мы этим только провоцируем. - Ты ванакт - последнее слово за тобой. Только ты ведь понимаешь... Он понимает. Дело ведь не только в том, что в конце цикла истории, отчаявшись оттянуть его в масштабах Ойкумены, мы затеяли создать оазис будущего мира хотя бы здесь, на острове за его пределами. Отдельный ном, готовый взять в завтрашний день день лишь лучшее из сегодняшнего. Общество, основанное на признании безусловной ценности каждой человеческой жизни невзирая на лица и статусы, на благоговении перед жизнью вообще и непричинении вреда никакому живому существу, которое хараппские мудрецы называют атапта... Я, к сожалению, так и не успел отменить последнюю кровавую жертву - охоту на антилопу в день обновления присяги Архонтским Номам. Это сделал уже Орвандель на правах законного ванакта, и то не в первое десятилетие - приверженность старым обрядам без разбора и рассуждения в народе всё ещё высока, рискованно было нарываться на массовое недовольство. Но главное, сделал - и я теперь могу искать общий язык с животными Гимлада, от мумаков до мышей, без всякого зазрения совести. Осваивая и развивая мамин дар, словно переношусь в собственное бесконечно далёкое детство. Оказывается, цивилизация совсем не помеха тому, чтобы жить в такой же гармонии с природой, как в джунглях наших странствий. Разве что океанический климат чуть суровей, чем там, и сезонные изменения значительны. Но это тоже никому не мешает, так что менять пока не будем. Да и магия у меня пока что не прокачана для перемен в таких масштабах. Но дело, говорю, не только в этом. Не просто в мечте, от которой Карена нас вынуждает отказаться как от несвоевременной - чтобы, пойдя у неё на поводу и замаравшись в крови, мы оказались недостойны её осуществлять. По сути, это станет ещё и победой Ямшута в нашем давнем споре, правотой его твёрдой уверенности, что Анадун устоит только по его принципам и законам - просто потому, что иначе его сожрёт окружающее Зло. Но как и Учитель под стенами Вары, я мучительно ищу третий путь в ложном выборе. А корабли Карены скользят по горизонту, и зилат Хизаорий озвучивает новые требования. - Локума-Андреа обеспокоена вашим порталом, ведущим из Арменела в любую точку Ойкумены. Сейчас, когда мы ведём на востоке большую войну с Кудахшаем Неумирающим, нет гарантий, что Атлантис не воспользуется им в интересах наших врагов, раз уж отношения между нашими странами такие напряжённые. Это вопрос нашей внутренней безопасности, который мы никак не можем игнорировать. - И каких же гарантий вы хотите? - реагировать на нелепость такого предположения нет ни сил, ни смысла. - В Священной роще должен находиться наш гарнизон. - Ох как интересно! - не выдерживаю, отбрасываю в сторону всякую дипломатию. Да какой этикет может быть с пиратом, который смотрит на тебя снизу вверх с наглой ухмылкой: ну и чё ты мне сделаешь, дылда, со своей "атаптой"? - А мы хоть сможем контролировать, не станете ли вы сами пользоваться этим порталом в своих интересах? Ни тени смущения: - А какая вам разница? Вы и ваши континентальные сателлиты заявили о нейтралитете, вот и не вмешивайтесь. А нейтралитет - понятие контекстозависимое: Кудахшай далеко, а мы у ваших границ. Полагаю, это обстоятельство должно определять некоторые приоритеты. Тут уже и спокойный ванакт срывается: - Полагать, Хизаорий, ты будешь на своей земле, а не здесь, где находишься исключительно по моему благоволению... Зилат смеётся в открытую: - Мы приходим как гости туда, куда нас приглашают. Куда не приглашают... приходим иначе. Оланзуар возмущённо пытается возразить, останавливаю его предупреждающим жестом: - Хизаорий, постарайся запомнить и передать Госпоже Царице слово в слово. Без приглашения сюда ещё не приходил никто. И смельчаку, который попробует это сделать, едва ли потом удастся похвастаться своей слабоумной отвагой. Десять лет назад Карена боялась сделать некий шаг, окончательно бросающий в объятия Зла. Судя по войне с Кудахшаем, этот рубеж ею уже перейдён. Только здесь ей даже человеческие гекатомбы не светят. Попытка высадить войска на Гимлад станет просто нелепым самоубийством, в котором даже не будет нашей вины и ответственности, поскольку я её сейчас честно об этом предупреждаю. Она знает, что я никогда не играл по её правилам и до сих пор никогда не проигрывал. Если ей кажется, будто что-то изменилось - кому-то из нас придётся испытать разочарование. И уж точно не мне... - ...Наставник, а мы успеем подготовиться? - с тревогой спрашивает Оланзуар, провожая взглядом парус. - Так всё уже готово. Осталось небольшое заклинание, которое не займёт много времени... и эвакуация населения с берега, которая потребует его чуть больше. Но-ко в пору своего ученичества не отличался по сравнению с братом особой усидчивостью, но если не ленился, схватывал всё на лету. И сейчас понимает меня с полуслова. Бывшая Тёмная Вара, бывшая Вара-с-небес, бывший - уже! - Цветущий Арменел стремительно пустеет вслед за опустевшими аллеями вдоль морского канала. Не до конца - чуть больше, чем наполовину. Как раз чтобы с появлением вражеской эскадры оставшиеся успели сесть на корабли Внутренних гаваней и умчаться по каналам вглубь острова. А потом... Заклинание, которое я назвал подхваченным у Ишвари словом "детонатор", наношу в Склепе, куда Карена так рвётся. Прямо на могильной плите Ямшута - такой, значит, будет точка в нашем неоконченном споре. С Вары всё началось - ею и закончится. При проникновении противника на территорию Кромеля детонатор отменит заклинания на рулонах, ждущих в пещерах своего часа. Если этому часу суждено прийти раньше потопа - что ж... А может быть, всё ещё обойдётся. Может быть, в Карене победит если не Свет, то здравомыслие, не захочет гробить своих людей после столь конкретного предупреждения... Лазурная чайка успевает в очередной раз вернуться с Изнанки и вполне одобрить мой план. Чувствую себя спокойно, как никогда. Наверное, примерно так ощущал себя Орвандель Тооркун в последние годы. Только конец приближается не ко мне, а к циклу истории. С Потопом ли приблизится или с вторжением - разница лишь в том, что для нас он во втором случае наступит раньше, чем для Ойкумены. А Карене сделает невозможным повторную высадку. Рассчитывая силу взрыва и исследуя геологию берега, я сделал открытие, до которого, вероятно, не докопался Ямшут. А может быть, просто утаил от меня и это. Плоской нам мнится земля, орихалковым кажется небо... Одна лишь проблема, морально приемлемого решения которой я так и не нашёл, отравляет жизнь. Снять тёмную магию Ямшута под склепом для взрыва всё равно необходимо, и это не сделать иначе, чем человеческими жизнями. В случае Потопа - его жертв. В случае вторжения - жертв Карениной самонадеянности. Сто лет я бился над тем, как сделать это иначе, но так и не нашёл другого решения. Что ж, здесь слово Ямшута осталось последним. И хотя по сути моей вины и компромисса со Злом не будет ни в первом случае, ни во втором, мне, без сомнения, предстоит об этом скорбеть. И скорбеть многократно, если когда-нибудь вдруг окажется, что решение всё-таки было, просто не найдено вовремя. Но это всё впереди - во мраке, где теряется взгляд. Время сжимается в точку, чтобы взорваться бесконечностью развернувшейся спирали.

Капрал Бефар: И мы живём уже после потопа - Так что же всё таки произошло? Я, конечно, помню твои объяснения о плавучем основании Роменора... Конечно, помнит. Альды не забывают ничего, любой день из прожитых тысячелетий воспроизведут в мельчайших подробностях. Не исключая дней, прожитых полукровками до самоопределения. Не знаю, смог бы ли я так жить. Или даже так: жить, чтобы это воспринималось нормальным. Забвение - благо и милосердный дар мироздания. Особенно когда забываешь свои былые глупости и ошибки. Отпускаешь их, чтобы они наконец-то отпустили тебя. - Корабли, даже в Океане, маневрируют в двух измерениях, отданные воле волн. Но у основания Гимлада, до поры закреплённого кромкой юго-восточного побережья, был собственный курс. Внеположенный ному Ойкумены, от которого он освободился после взрыва. - Кстати, о взрыве. Почему Карена не вняла твоим предупреждениям? - Откуда же мне знать? Могу лишь предполагать, что её подвела эйфория. При нашей последней встрече в тот роковой день всё жаловалась, как подкосил её тот провал с тауреками на Понтанесе, меня в нём продолжала винить. И даже в разрыве с нынешней либийской их частью, когда я спокойно занимался реформами в Анадуне и вообще пронятия не имел, что происходит на материке... А тут наконец-то среди "туарегов" понемногу стали забываться обиды, зато больше помниться позитивных моментов её правления... Ну тебе ведь знакома эта избирательность человеческой памяти, ты её тоже, думаю, не забыл. - Не забыл, разумеется. Там ещё ведь и выросло поколение, которое Карену вообще не застало? - Верно. Ну а из рассказов старших каждый выбирает то, что ему по сердцу, и делает удобные для себя выводы. Когда всё тяжело и не видно перспектив, мысль поневоле склоняется к простому тезису "раньше было лучше". И к соответствующим выводам... - Это шпилька в бок альдов? - Отнюдь. Это свойство человеческой психики, которое у тебя не было повода испытать на себе. Так что когда лозунг "с Кареной было лучше" набрал среди либийской ветви тауреков достаточно поддержки... Вернуть их всех к ней не вернул, но снова расколол. Больше половины явилось к ней с повинной, признали её патронат и титул "Госпожи царицы" - Таменокальт по-таурецки. Это её, думаю, и окрылило, придало самоуверенности. Безрассудной такой. - Но ведь ты её ясно предупредил! Человеческую логику альды-полукровки тоже не забывают. Просто более не могут ею оперировать. - Видимо, решила, что блефую. Мне ведь самому понадобилось, считай, сто лет, чтобы найти решение. Ямшут был уверен, что ловушки с неизбежностью ввязаться в войну с участием в "царской жертве" мне не избежать. Карена тоже могла так считать. Едва ли она в самом деле боялась нашего союза с Кудахшаем - тогда её вполне успокоило бы уничтожение телепорта... Но не тронулась же она за десять лет рассудком, чтобы такое допускать? - А уж то, что остров после взрыва станет недосягаемым из Ойкумены, она, конечно, и подавно предположить не могла. Киваю: - Мне самому было бы трудно это понять, если бы не рассказы Ишвари о сущности времени. Ну и некоторые детали из Мескальского свитка Учителя да из бесед с твоим отцом натолкнули на понимание того, что на Лице и Изнанке земли оно течет иначе. - С разной скоростью, вроде "твоей волны"? - И это тоже. Но главное - с разными фазами. Потому и недоступны друг для друга кроме Прямого пути, а теперь и других мест, где они начали сближаться, постепенно закругляя Землю. - А у Роменора... - У него после того, как оторвало взрывом от континентальной плиты, оставив на память Океану прибрежные вершины в качестве островов, был, как я уже сказал, собственный ном, хотя и стремившийся к Изнанке. Поэтому для нома Ойкумены он словно перестал существовать, хотя и находился в том же Пространстве. С началом дрейфа остров стал недосягаем ни для Карены, ни для кого бы то ни было с Лица земли. - Это я могу понять, - перебивает Эльрунд с узнаваемой сквозь тысячи лет нетерпеливостью. - Но тебе же при всём при том откуда-то известно о последующих событиях на материке? - Книга. Не эта, с заклинаниями - вторая... - Которая ты, как говоришь, связана с информационной структурой Поднебесья? - переспрашивает он. Ответ ему и так известен - просто повод выразить неодобрение этой идее колючей альдийской интонацией. Вслух этого не сделает: собственная промашка юности навсегда лишила его права осуждать других. Тем более, Наставника. - Да. Вскоре после того, как Гимлад отправился в дрейф, её страницы начали оживать известиями из Ойкумены. Послепотопными. Из будущего или настоящего - понятия не имею. Сколько ни пытался согласовать хронологию, ерунда какая-то получалась. Видимо, мироздание специально шифровало, чтобы нельзя было вычислить наш сдвиг по фазе относительно Лица земли. Но зато сведения вполне однозначные, даже если из будущего... - Потому что повлиять на эти события вы всё равно не могли. - Совершенно верно. Хотя и освещала их книга без особых подробностей, в общих чертах. Зиусудра внял моему совету, переданному через Убартуту Мечешараха, и начал строить огромные крытые баржи. Сам Мечешарах, как мне и было открыто, не дожил до Потопа около года. Но благодаря Зиусудре цивилизационный ном Междуречья была сохранён и восстановлен там, куда пристали баржи - в горах, получивших название Урарту. Много позже часть потомков вернётся на историческую родину и даже заново отстроит Урук, возродив на некоторое время имя шумеров. Сам же Зиусудра, оставив новое царство трём сыновьям, двинулся в другую сторону - на остров лотофагов в дельте Хапи, где культ Карены-Нейт окончательно пришёл в упадок. Дальнейшее теряется в тумане и дебрях хронологии. - А что с Кареной? - Ей удалось сохранить ядро своей империи, как и Кудахшаю. Но, конечно, им стало не до вражды - всё пришлось обустраивать заново. Да, самое удивительное: мой план соединить Виноцветный Понт с Западным морем в итоге сработал! - Канал ведь не достроили? - Да, но оставшиеся перемычки оказались непрочными. Вода сама пробила себе дорогу, образовав пролив. Понтанес не только не ушёл под воду - он снова соединился с северным побережьем, став полуостровом... Умолкаю, потому что голос предательски дрожит. Русло Дану конечно же оказалось в зоне затопления - да на иное и не приходилось рассчитывать. Уповал я (без всякого разумного основания и свидетельств, отчаянной надрывной верой) на то, что Дану успела осуществить свой план с кем-нибудь другим. Ну в самом деле, неужели за все годы не нашлось достойного? Или спросить иначе: неужели не нашёлся тот, кто был бы способен по-настоящему её полюбить... Я в те дни лихорадочно листал страницы книги, которую назвал Вечной книгой Истории (назвал, конечно, пафосно и поспешно, не зная ещё, что вскоре она вновь умолкнет на тысячи лет, и лишь когда блуждающий остров замрёт на вечной стоянке средь айсбергов стылых морей, строки озвученных заклинаний опять начнут изменяться - теперь в известиях о будущем, туманном и вариативном). Вопрошал мироздание о Дану: удалось ли ей отвязаться от своей реки, прежде чем она смешалась с мёртвыми водами Бездны? Книга, моё собственное детище, жестоко дразнила меня неопределённостью, имя Дану всплывало в разных уголках Ойкумены - то в Мелуххе, то на острове Фодла в Кимбритском архипелаге, мимо которого позднее проляжет наш дрейф по Океану. И никаких зацепок, дающих уверенность, что одна из них - действительно “моя” Дану. Мало ли у неё родни по Лицу земли... Почему-то мне тогда совсем не приходила в голову мысль, которая не отпускает сейчас: а было ли у неё желание осуществить этот план и обмануть смерть после того, как мы расстались? Нет, я далёк от честолюбивой мысли, что Дану была готова полюбить лишь меня и никого более. А вот обидеться настолько, чтобы навсегда отбросить эту идею, вполне могла. С её-то взбалмошным характером и философским отношением к жизни и смерти... Спохватываюсь под бесстрастным взглядом Огалзуара. То бишь Эльрунда, как звучит имя “Звёздный шатёр” на сандарине, альдийском диалекте острова Авалон. Больше никаких “-ко”: близнецы-полукровки, выбравшие разные пути, рвут узы благословения. Вспоминая Оланзуара Т’Арсолвальда, благополучно дожившего до преклонных (даже по допотопным меркам) лет, готов признать правоту этих древних поверий. Поставь их рядом - не всякий разглядит родство, и уж точно не поверит, что даже в трагический день расставания они были похожи друг на друга, как две капли воды. Если уж сравнивать нынешнего Эльрунда, то с матерью - опять же до тех роковых событий, превративших её в Лазурную чайку. Такое же лицо, лишённое возраста, отмеченное лишь печатью мудрости и знания. Даже редкие морщины - не шрамы, нанесенные временем, а выразительные штрихи, завершающие образ. Непроглядная ночь чёрных волос без единого намёка на седину струится косами на плечи, и лишь над высоким лбом её рассекает, подобно месяцу из-за туч, серебряный венец правителя Кортириона - тонкий двойной обруч, сплетения которого оканчиваются двумя змеиными головками, держащими цветок лотоса из жемчужин удивительной каплевидной формы. В Зале Пылающего огня среди отблесков пламени и мелодии самоиграющих арф сплетается своя реальность, свой ном. Мы ещё в Облачной гавани или уже в преддверии Валдинома, у самых Врат Света? Точного ответа, наверное, не знает и сам Огалзуар. Да только здесь мы с ним одного роста, лицо прямо перед глазами - и это не иллюзия... - Впрочем, более-менее ясная картина происходившего в Ойкумене обрывается на пятом поколении от Зиусудры, когда земля разделилась. - Это как, Наставник? - Если бы я сам до конца понимал... Получается, Ойкумена стала дискретной, а номы разных народов - герметичными, непроницаемыми друг для друга. Само мироустройство и законы природы оказались разными для них. Одни и те же вещи видятся из разных номов по-разному - и как ни странно, правы и те и другие. Это как Ишвари со спутниками воспринимали нашу магию, и как я сам воспринимал её браслет и планшет. Только подобным образом фрагментированы теперь народы Лица земли. Ну и история, конечно, для каждого нома своя - и она объективно разная. Так что сведения из книги чем дальше, тем более запутывались. Хотя в глобальных масштабах что может быть нового? - Ну да. Новый цикл стремится к своему пределу, совершает оборот, как все предыдущие. Детали несущественны, хотя ты вслед за Фатанаром с этим не согласен. - Существенны или нет - зависит от точки зрения. От системы отсчёта и координат, если хочешь. Это всё равно, что спросить “какой из номов разделённого Лица земли адекватно воспринимает реальность?” - Очевидно, что никакой. Все их локальные картины мира - проекции одной реальности, уравновешивающие друг друга своими искажениями. Потому-то они и способны сосуществовать в одном пространстве. - Вот именно. Так что и мы не будем начинать бесплодного спора. - Не будем. - В одном ты прав - нет ничего нового под солнцем. Снова одни народы начнут набирать силы, подчинять себе другие, создавать державы и царства. Только теперь их картина мира буквально станет реальностью на территории их влияния. Хотя и сама будет меняться, вбирая элементы покорённых номов. А все сии перемены в итоге, как поведала мне книга, перестроят Лице земли и откроют его жителям широкий путь сюда. То, о чем предвозвещал ещё мой Учитель... Вот и суди сам, Огалзуар, насколько существен этот нюанс и насколько этот цикл такой же, как предыдущие. Серый взгляд всё так же спокоен: - Мы пережили гибель Дерев и уход Валдинома за огненную стену. Было бы странно, если б Авалон и Облачная гавань не разделили рано или поздно его судьбу. Ты ещё на Роменоре возвещал нам с братом о неизбежности закругления Земли. Значит, это произойдёт вот так - в новой Катастрофе с востока, волны которой захлестнут наш остров, а затем и Аманику, ключом к которой он служит. Этот цикл завершит начатое в прошлом. Всё закономерно. Расскажи лучше о том, времени, когда мама уже не могла вас посещать. Мы с ней, конечно, общаемся через ошанну - не скрою, что именно эта возможность стала для меня главной причиной избрать путь альда... Так что о первых столетиях вашего дрейфа мне в целом известно. А вот дальше... Надеюсь, у брата и впредь вcё было благополучно и гладко? - Вполне. - Мама очень мучилась выбором, когда он перед ней встал, когда закрывалась возможность перелётов между Авалоном и Роменором. Остаться там, опекать Эльроша, а затем его потомство, и надолго (мы ведь ещё не знали - вдруг навсегда) расстаться со мной? Я убеждал её так и поступить, снова и снова напоминал, что всё произошло по моей вине, и заботы за счёт других я просто не заслуживаю... Глядела на меня с такой печалью, будто я нёс какую-то беспросветную чушь! Но, видимо, знала, что я в её поддержке нуждаюсь сильнее. Так оно и вышло. Вскоре опустел престол правителя Кортириона, и я как внук Диора оказался вдруг ближайшим наследником... Без неё бы я, во-первых, не решился, во-вторых, не справился поначалу. И если это оказалось не в ущерб вам, я очень рад. - Нет, не в ущерб, не беспокойся. Оланзуар и в моей-то подмоге не очень уже нуждался к тому времени. Так что я всё чаще уединялся на своей волне, пытаясь разобраться с собственным сумбуром мыслей. Меня, знаешь, долго не отпускала мысль, что мы тогда поступили неправильно, не нашли более приемлемого решения, без гибели Карениного войска. А из глубин этого уныния всплыл другой вопрос: ради чего всё это было? Сто с лишним лет напряжённого труда, реформ Атлантиса, где значительная часть усилий и реформ была направлена на взаимоотношения с материковыми соседями... И вдруг всё рухнуло в одночасье! Я и не предполагал, что это будет для меня так болезненно. - Ты просто был привязан сердцем к материку, - голос Огалзуара всё так же уверен и бесстрастен. - Все годы на Роменоре мыслями - там. Мудрый альд, диагноз ставит сходу... - Правда твоя. Хотя сам я это осознал далеко не сразу. Только когда Вечная книга Истории стала выдавать всё более запутанные и бесполезные сведения из разных цивилизационных номов, которые я не мог согласовать в целостную картину, а затем вообще умолкла... Порвалась последняя нить, связывавшая меня с Ойкуменой - и вдруг оказалось, что для Анадуна на самом деле настали лучшие времена. Тяжёлое бремя международных отношений сброшено, можно наконец-то жить и трудиться в интересах собственных земель, ни на кого не оглядываясь, раскрывая собственный потенциал и предназначение перед лицом мироздания. - Ты рассуждаешь, как альд, Наставник! - Не спеши радоваться. Ведь по твоим понятиям было бы правильно, если б я продолжал держать всё на контроле? - Ну... да. Нельзя же пускать стихию на самотёк. Это зона твоей ответственности как мудреца. - Разве ты не помнишь, что я вернул твоему отцу посох Адунахора и остался при нём советником лишь по его настойчивой просьбе ввиду неумолимо приближавшейся к нему старости? Потом поддерживал Оланзуара, пока ему это было необходимо. Когда же он достаточно освоился и набрался уверенности, я наконец-то смог безраздельно посвятить себя собственному делу, осваивая магический потенциал. Тем более, мы дрейфовали не только на север, но и к западу забирали, а значит, он увеличивался вместе с моим ростом. При твоём брате я даже не был штатным советником - просто другом и бывшим наставником. И конечно, после его смерти не мог претендовать на подобную роль для его наследника, с которым мы не были настолько близки... - Это твой выбор, Наставник, не мне его судить. Для тебя как мага было приоритетней следовать своему призванию и предназначению. Готовиться к миссии, принятой от этих гостей из будущего. - Не только в этом дело, Огалзуар. Просто я не считаю, что “нельзя пускать стихию на самотёк”. Народы - это не стихия. Как и каждый отдельный человек или другое разумное существо. Это недораскрытый потенциал познания смысла Вселенной в страстном стремлении к диалогу с ней, в осознании глубинного родства и целостности всего вокруг, включая своё место в нём - иначе говоря, свою сущность. И научиться этому можно только в самостоятельном плавании, когда над тобой не нависают с опекой и контролем, когда решения принимаешь ты, а не за тебя... Когда твоей очаровательной дочурке надоело лежать годами в колыбели, и она решила начать расти, вы с женой ведь не мешали ей делать первые самостоятельные шаги? Поначалу придерживали, предварительно создавали условия, чтобы неизбежные падения не оказались травматичными, наблюдали, были готовы в случае чего вмешаться - но ведь отпускали, правда же? - Конечно. Понимаю, что ты имеешь в виду. Но кстати, аналогия так себе - Лула ведь на этом и остановилась, дальше расти не хочет. - У каждого свои сроки. Ты ведь отлично помнишь себя с братом в детстве на Авалоне. Возможно, у дочери сейчас не тот возраст, в котором бы ты предпочёл её видеть - много шуму, мало толку. Но ей необходимо застрять в нём на какое-то время - и ты это принимаешь как данность, не ограничиваешь её в той свободе, до которой она доросла и тех поступках, за которые в состоянии сама нести ответственность. Так и настоящие, то есть достигающие совершенства правитель, мудрец, учитель... Раз уж мы говорим, что верный курс земной жизни - уподобление Спящему Творцу, то для них оно именно в этом. Вовремя отпустить подопечных, не раньше, но и не позже, чем они научатся распоряжаться своей неотъемлемой свободой. Ученик без этого никогда не превзойдёт учителя. - И вот тут ты плавно подводишь к столь любимой людьми идее прогресса, и я больше не могу с тобой соглашаться. Потому что вижу другое. Бесконтрольная стихия в каждом цикле времени приводит к Катастрофе, к утрате и порче изначально данных Творцом смыслов... - Но мир снова возрождается, и смыслы ищутся вновь! Это просто неизбежные падения и синяки, благодаря которым человечество учится самостоятельно ходить. И опыт прежних циклов не пропалает втуне, но интегрируется в новый... - Ага, я помню, как ты объяснял это нам с Эльрошем на спиралях в мозаиках Золотого чертога. Развитие, оно же сворачивание... Но подлинно ли это так? Не исказил ли Учитель твой Фатанар своим человеческим разумением слышанное у Престола Единого? Мы с тобой оба прожили во много раз дольше, чем ему тогда было, и можем делать выводы из собственных наблюдений. Я следов прогресса по-прежнему нигде не вижу. Вижу только упадок и порчу. - Может быть, это значит лишь то, что наша перспектива и опыт по-прежнему недостаточны для каких-то выводов? Если допустить, что Учитель всё же верно передал услышанное? По крайней мере, при втором взятии к Престолу ему иное не было поставлено в упрёк. - Наставник, я ни в коей мере не хочу бросить тень на твоего Учителя, но ведь об этом мы знаем только с его слов. Вернее, из умолчания. Ты уверен, что он поведал всё услышанное тогда? - Наоборот, точно знаю, что не всё. Он прямо писал об этом в Мескальском свитке. - Вот видишь! И я лично слышал, как он говорил моим родителям, что его попытку восстановить свет Дерев Творец не санкционировал. Просто не запретил своим Молчанием. Но к чему она привела? Фатанар сам признавал, что первоначальный замысел, ради которого он создал Эсмералы, потерпел крах. Камни, однако, не скрыл ради небывалой красоты их света, которой неправильно было бы лишить мир. Да только из-за этой красоты в одночасье разрушилась наша семья возле ещё не остывшего папиного тела... Нет, Наставник, я ни в коей мере не снимаю с себя ни капли вины, просто объясняю, что именно красота камня ослепила меня тогда до безумия и ревности, мне показалось, что Эльрош на него претендует, и я не мог этого допустить... А о судьбе Эсмерала Верхнего Свода тебе известно? - Лишь то, что Учитель вручил его своему ученику Магуару. - Правильно. А когда вдруг неожиданно для всех ушёл за Грань, ученики вскоре перессорились и разбежались в разные стороны. Кто вернулся в Валдином, кто, подобно Магуару... Ты же вроде в курсе насчёт его идеи с камнями-дальновизорами? - Учитель в свитке упоминал о ней вскользь, с интересом, но скептично. Я так понял, они по замыслу должны были не только передавать на расстоянии изображение и звук, но и визуализировать альдам ошанну, также передавая с помощью двух камней на недоступную прежде дистанцию. И вроде бы даже усиливать. - Правильно. Не просто усиливать при пользовании камнями, а и в самом себе с их помощью развивать. А уже после ухода Фатанара стал утверждать, что благодаря им сможет то, перед чем спасовал учитель: разложить свет Эсмерала на чистые светы двух Дерев. Одна загвоздка - дальновизоры у него никак не получались. Пока он в отчаянии не решился расколоть свой Эсмерал, чтобы понять его устройство... - Ему это хоть помогло? О том, что кристаллы-дальновизоры в конце концов заработали, я в курсе, наслышан. - Ну вот после этого и заработали... Но ты понимаешь, что означает для альда разрушить настоящую вещь? Это повреждение собственной природы, духовное самоубийство! Я ненамеренно, хотя и под воздействием пагубной страсти, погубил Эсмерал Нижнего Свода, и с тех пор тысячи лет не нахожу покоя, улыбка больше никогда не посещала моё лицо. А сделать это умышленно... Уверен, что Магуар, как и я, попал под влияние камня. - Ты же сам говоришь, что Эсмералы - настоящие вещи, что в Валдиноме их признали таковыми. Поэтому свет их может вредить только тьме. Сами они её не создадут и не умножат, а вот реакция на них тёмной стороны собственной души... если дать ей место и вовремя не окоротить... С тобой всё вполне очевидно. Ты как неофициальный, но очевидный для всех наследник уже воспринимал венец Адунахора своим - а значит, и камень тоже. А так нельзя. Настоящие вещи не могут быть ничьей собственностью. Тем более, свет Дерев. Твой отец чётко это понимал. - Так ведь и я, понимал тоже! Рассудком. А страсти оказались сильнее меня. Человеческие страсти, уж прости за прямоту на прямоту. Не знаю, может быть, вам с отцом проще их контролировать, ваша сущность не разделена... Выбрав судьбу альда, я освободился от них и вполне этому рад. Если б только не глодала вина за содеянное. Но с этим уже приходится смиряться и жить... Ладно, не самая возвышенная тема. Вернёмся к прежней. Стало быть, ты, фактически создавший Роменор заново после того, что сделал с ним Миш-коатл (и не спорь, отец всегда говорил именно так!), отошёл от дел, не искал общения с ванактами после Эльроша, отпустил всё развиваться своим чередом... И за сколько поколений там всё пришло в упадок? - Альды умеют в сарказм? Я бы не назвал это упадком, Огалзуар. Да, того Анадуна, который ты знал, нет уже давно. Инфраструктура и культура, создававшиеся в условиях его взаимодействия с материком, при изоляции во многом утратили смысл. Сейчас, когда появились новые соседи, от них тоже не было бы пользы - очень уж они отличаются от предних. Надо ли было сохранять всё искусственно, упорно тянуть в будущее? В любом случае, решать это было не мне, а самим атлантам - ну или туниитам, как называют их сегодня соседи. Всё, что я делал, делалось для них и было в их распоряжении. Я выполнил свои обязательства и перед ними, и перед твои отцом и братом, поэтому получил право жить на своей волне, прокачивать магию и не лезть в политику, если меня туда не зовут, если в моих советах не нуждаются. Да, многое из былого наследия оказалось невостребованным, ну от наследия Ямшута и того, что хранилось в Кромеле, мы избавились ещё при взрыве, и я об этом никогда не жалел. Раз уж засох Росток, держаться там было не за что... - Но Арменел был так прекрасен, - вздыхает Огалзуар совсем по-человечески. - Он был обречён изначально. И если бы я мог сразу избавиться от стен Вары и Золотого чертога вместо того, чтобы вынужденно всё перестраивать и облагораживать... Но ты же знаешь. Я к тому, что и многое другое, более древнее не прошло испытания временем и новыми реалиями. Даже должность ванакта. Когда прапрапра... Слушай, а я даже не помню, кем он точно приходился Оланзуара! Продолжительность жизни после Потопа с каждым поколением сокращается, а я всё большеина своей волне, а дальше к западу она тоже растёт. В обшем, когда не оказалось наследника, и архонтам по обычаю надо было избрать ванакта из своей среды... Ну ты в курсе по рассказам, какая игра престолов началась после изгнания твоего отца. А тут наоборот: а оно нам надо? Ванакт уже многие годы был чисто декоративной фигурой, все межземельные вопросы архонтами решались по горизонтали. Посовещались между собой и решили: а ну его! Древний посох закопали, а венец отдали мне. Хоть я его и не носил, но помнили же, что я был когда-то ванактом. Да это тунииты и сейчас помнят. Называют меня Ара-Торном, царём-орлом. По крайней мере, называли, когда я покидал Зелёную страну, бывший Гимлад. - Почему орлом? - левая бровь Огалзуара удивлённо ползёт вверх. Вот любит он бестактные вопросы! - Я свой дом, где поселился в уединении, украсил скульптурой ястреба. Почему - не важно, старые ассоциации. Ну а из-за размеров её называли орлом. Дело в другом. Я ведь о серебряном обруче не просто так заговорил... Эффектным жестом снимаю с пальца кольцо, которое тотчас приобретает исходный размер и облик. Сказать, что Огалзуар потрясён, было бы чересчур мягко. Волну эмоций на лице альда увидишь нечасто. Ну да, всё время видел и ничего не заподозрил. Звездой Фатанара я не светил, носил повёрнутой к внутренней стороне ладони. А сейчас его взгляд прикован к центру расходящихся лучей, к пустой глазнице, где некогда сиял Эсмерал Нижнего Свода. - Он твой. - Нет, - хрипло отхаркивает Огалзуар, - я не могу... - Можешь. И должен. Теперь это просто память об отце и брате. И должна принадлежать твоему роду. Кстати, с твоей мамой мы это уже обсудили, она одобрили. Альд молчит, серый взгляд буквально тонет в углублении среди восьми лучей, словно в бездне, пронизывающей Вселенную.

Капрал Бефар: - Мама говорила, что Эльрош вставил сюда свою жемчужину. Ну, усиливавшую магию, твой подарок... - Да. Но преемникам на троне он её не оставил, завещал мне. А когда у меня и венец оказался, я оставил, как было. Зачем их снова соединять, если это уже не регалия ванакта? - Понятно. - Не уверен, - лезу рукой за ворот, чувствуя себя фокусником на ярмарке в Мелуххе, который переходит ко второй части трюка. Зажим с изящной оправой укреплён недалеко от змейки Учителя. Оправа ослабляется лёгким магическим импульсом, голубая жемчужина падает на ладонь. - Это тоже тебе. Так будет правильно. Огалзуар снова пытается возразить, но не успевает. Медитативная игра арф внезапно сменяется задорным легкомысленным мотивчиком. Альд хмурится, видимо, сразу поняв, в чём дело. Я - лишь за секунду до того, как раздался, гулко разносясь по всему залу, топот детских ножек. - Лула, тебе играть больше негде? - Мне шкуфно! - капризно доносится из золотистого облачка. В Зале Пылающего огня речь у малышки членораздельней, чем обычно. Или не считает нужным притворяться? - Ох уж егоза, - ворчит Огалзуар, устраивая дочурку на коленях. Та продолжает вести мелодию, не отпускает. Ну что ж, “Лурлина” на сандарине - золотая, или лучшая песнь. Имя - знамя, как любил говаривать Учитель, неизменно добавляя: не всегда, конечно. Впрочем, девчушка тут же переключается на новую забаву. Требовательно тянет пухлую ручонку к серебряному обручу. Взгляд при этом такой серьёзный и взрослый, даже для альдианочки, что отец отдаёт его безропотно. Гиперактивный ребёнок, покрутив, нахлобучивает на голову. Венец не только подстраивается под её размер, но и становится изящней, как подобает принцессе. Я в него такое не закладывал. Не успеваю удивиться, как в перекрестье восьми лучей вспыхивает алый огонёк. - Опять магией балуешься без спроса? - притворно хмурится папа. - Но тагжи лутфе! - Лула любуется результатом. - “Лучше”... Рубин - не игрушка для маленьких девочек. Это символ страсти, рано тебе ещё такие камни создавать. Насупилась сердито и на меня искоса поглядывает: не заступлюсь ли? Заступаюсь: - Рубин, Лурлина, это символ человеческой крови. У твоего папы её половинка, ещё и по бабушкиной линии толика. Так что у тебя тоже немало. И стесняться этого не надо, но надо помнить, что она может стать проклятием. А может - благословением. И зависеть это будет в основном от тебя самой. - Вот чему ты ребёнка учишь, Наставник? - Правильным вещам. К тому же у этого ребёнка потенциал, сам видишь. - Да уж. Магия минералов доступна немногим, а в таком-то возрасте... Жемчужину я ей точно не дам. Куда ещё и усиливать? Но жемчужина и не вызвала у Лурлины никакого интереса. И магии своей достаточно, и внешне ничего особенно - жемчуг на берегу Облачной гавани повсюду вместо песка. - Ладно, нас опять отвлекли, - Огалзуар ласково гладит дочку по волосам, поправляет обруч. - Значит, Роменор теперь снова встал на якорь? - Да, на крайнем севере Аманики, на широте Алькараски по другую сторону - так что называть остров по-прежнему “Восточной землёй” не совсем корректно. Новые соседи нарекли его “Зелёной страной” - он ведь и в самом деле оазис вечного лета среди льдов. - То есть у него по-прежнему собственный ном? - Да, до поры, до времени... Я ведь ещё не рассказывал: Вечная книга Истории после этого снова заговорила - только теперь о будущем. О будущем тех мест, где она находится. - Судя по всему, перспективы там не очень радужные? - Ну... Когда восточного берега достигнут люди с Лица земли, остров быстро начнёт покрываться ледником, который разделит его на номы Лица и Изнанки, чтобы остановить продвижение гостей вглубь. И тем самым задержать окончательное закругление Земли ещё на несколько столетий. - Когда корабли с Лица земли войдут непосредственно в Алатере и в Алдамар... - Да. Я пытался объяснить туниитам неизбежность грядущего исхода с острова, необходимость уже сейчас понемногу осваиваться на континенте, контактировать с его жителями, но кажется, всё впустую. За время странствия по Океану они в течегие многих поколений привыкли жить в изоляции и быть самодостаточными, а раз до ледника впереди ещё тысячи лет - то о чём беспокоиться и зачем шевелиться? - Вот уже и ты, Наставник, приходишь к выводу, что причина бесконечных неудач и провалов человеческих цивилизаций - краткость жизни людей, которая сужает перспективу и ответственность. Зачем сегодня заботиться о том, с чем столкнутся лишь отдалённые потомки? А если на Лице земли после Потопа она сократилась до жалкого столетия... Пойми меня правильно, я никого не осуждаю, просто объясняю, почему долговременная человеческая, цивилизация в принципе невозможна. И не могу понять, на что ты надеешься. - Давай не будем начинать по новой? - Давай. Книгу ты, надеюсь, с собой не приволок? - Нет. Спрятал в пещере в Зелёной стране под надёжными заклинаниями. Кто попало не найдёт, а кому надо, откроется. - Это хорошо. На материке сейчас только знаний о будущем не хватает... - На материке сейчас не хватает много чего! Особенно в Мескалии, которую вы теперь Хислумом называете, Землёй дождей и тумана. У меня сердце рвалось на части, когда я через неё сюда шёл. Неужели нельзя вывести её народы из этого упадка? - Учитель твой Фатанар пытался - и результаты его трудов какую-то тысячу лет спустя ты увидел сам. Не знаю, почему он так резко всё бросил и ушёл за Грань, но выводы напрашиваются. - Я выводов никаких не делаю. Пусть даже Учитель разочаровался в своих попытках вернуть всё на правильный путь - но я-то ещё нет. И в переданной им заповеди “делай что можешь - и будь что будет” до сих пор не было повода усомниться. Так что, возвращаясь к вопросу о моих планах - буду трудиться по соседству. По крайней мере, в ближайшее время. Завершить дело учителя - обязанность ученика. - Что ж, будет правильно пожелать тебе успеха, даже если я в него совсем не верю. А малышка Лурлина так хитро и ободряюще блеснула глазёнками из-под серебряного обруча, что сомнения свернулись в клубок и закатились в дальний угол сознания. - Кстати, о Магуаре. Его там помнят, особенно ламанийцы - ну о гих вообше разговор отдельный. Но никто не знает, куда он ушёл и где теперь. У вас о нём что-то слышно? - Жив - это точно. А вот где... Как я уже сказал, он уничтожил Эсмерал Верхнего Свода, растворив его свет в воздухе, подобно тому, как из-за меня в своё время растворилось в воде. Едва бы пошёл на такое, если бы не рассчитывал рано или поздно найти третий камень, Эсмерал Затмения. Вероятно, с помощью своих дальновизоров. Но раз об этом до сих пор ничего не слышно, значит, всё ещё ищет. А где Фатанар его оставил, никому не известно. Мне, конечно, известно, но молчу. Мой путь на юг пролегал мимо бывшей Северной крепости Тумиэли, но завернуть туда не было ни в планах, ни в мыслях. Однако если дело принимает такой оборот, то, возможно, как-нибудь придётся наведаться. Найти и перепрятать. Или нет. * * *

Капрал Бефар: В шапке это, к сожалению, не было отмечено (перенесено с фикбука, где жёсткий список канонов), но Плазуари-Элвин в образе Лазурной чайки Кецаль-вок, помимо прочих параллелей от Толкина до Томпсон - отсылка в первую очередь к "Лазурной фее Волшебной страны". Название языка сандарин и упоминаемой в основном повествовании письменности "сандарица" - тоже. Да простят авторы, при редактировании шапки надо будет вписать.

Капрал Бефар: * * * С потомками меропов, населяющими Тамоанчан, работы и в самом деле непочатый край. Кстати, сие новое название Центральной Мескалии означает "Земля Пернатого Змея", и когда я впервые услыхал его ещё далеко на севере, это внушало оптимизм: значит, Учителя здесь, по крайней мере, помнят. Рано радовался, как оказалось. Нет, помнить-то его помнят, и очень даже хорошо, вот только своеобразно так. Правила и законы, которые он дал меропам, обязав избираемых народом уважаемых наставников учить им и следить за их исполнением, тоже не забыты. Наоборот, записаны на золотых листах, которые тысячу лет служат главной святыней Тамоанчана, объектом ежегодного паломничества и поклонения. В этом ещё не было бы ничего плохого - в конце концов, нечто похожее, опираясь на обычаи атлантов, я и сам учредил в Арменеле, прикрыв вход в бывший Задний храм Ямшута стелой с основными законами, которые архонты, омывая каждую букву, паки и паки освежали в своей памяти. Здешние Наставники их тоже перечитывали и тщательно зубрили - так что твёрдо помнили, с какого слова начинается, каждый лист и каждая строка на нём. Такое усердие, пусть и несколько избыточное, было бы похвальным, если... Увы, даже мудрости моего Учителя не хватило предусмотреть все лазейки, коими лукавый человеческий ум способен извратить вполне ясные наставления. Для начала были проигнорированы чёткие указания, что наставники должны быть избираемы народом. Конечно же, Учитель не мог расписать универсальную процедуру на все времена и для всех обстоятельств. Он лишь попытался предусмотреть возможные злоупотребления. Но авторитет имени Кецаль-коатла со временем стал не настолько безоговорочным, чтобы не приспособить к "текущим условиям" и "человеческому несовершенству" даже те установления, которые Учитель полагал как абсолютные. Нет, выборы как таковые не отменялись - просто, как с бесхитростным прискорбием сообщали летописи Наставников, когда обучение народа Пути и заповедям Пернатого Змея пришло в упадок, доверить ему выдвижение кандидатов в Наставники означало бы дальнейшую его деградацию. Поэтому "в качестве временной антикризисной меры" (эта фраза при переписывании летописи пятьсот лет назад была - случайно, конечно же! - пропущена, я только со своей сильно прокачанной магической оптикой смог её прочесть) кандидатов стали отбирать действующие Наставники. Видимо, кризис преодолеть так и не удалось, поскольку списки кандидатур следовали, что через три поколения народу решили не доверять даже выбор из них, и предлагали теперь на одобрение по одной. Понятно, что и само одобрение вскоре стало просто красивым ритуалом, а ещё позже - присягой на верность избранным свыше, коллективной волей Наставников, в которой открывается воля самого Кецаль-коатла. В самом деле, разве не для того учредил он служение Наставников, чтобы они разъясняли народу его волю и законы, происходящие из Валдинома? Об этом ведь прямым текстом, его рукой написано на золотых листах! На самом деле не его рукой, конечно, но сразу же после его ухода на Змеином плоту вглубь Алдамара, а значит, освящено временем и всё равно что его - в духовном смысле. Слова, во всяком случае, действительно его, не перевраны, и Наставники действительно были поставлены для этого, а не для красоты. Дальше - больше. С каждым столетием забот у Наставников всё прибавлялось. Упадок ведь продолжал упорно сказываться на их собственном уровне, а значит, оставлять, как раньше, Наставника наедине с текстом золотых листов перед народом больше нельзя - мало ли чего он им натолкует? Некоторые уже дообъяснялись до полной ереси. Так что во избежание рецидивов Коллегия Наставников разработала методические указания и официальные комментарии к заповедям для изложения их народу. Разумеется, получилось не идеально, со временем накопилось много критики, была составлена новая редакция, которую часть Наставников предсказуемо не приняла. Двести лет продолжался раскол между сторонниками новых комментариев, старых и компромиссных, которые пытались всех помирить, но получилось как всегда и везде. При этом каждая из трёх фракций не только назначала своих Наставников одним и тем же общинам, а ещё и претендовала на главенство в хранении Золотых листов Кецаль-коатла, поскольку именно она понимает их правильней других. Доходило до драк и кровопролития, причём пролившие кровь хотя и отстранялись, как повелел Учитель на все времена, от наставничества народа, но как ревновавшие об истине оставались на материальном обеспечении своих фракций, а некоторые даже стали там духовными авторитетами. В конце концов было решено обновлять методички и комментарии каждые сто лет и на протяжении этого срока их каноническое достоинство не оспаривать, но все старые редакции сохранять и учитывать при составлении новых, а все изменения тщательно обосновывать с опорой на мнения авторитетных Наставников прошлого. И вновь - разве не согласно это с учением и волей Кецаль-коатла? Разве не говорил он, что даёт людям не карту пути, а компас для самостоятельного плавания? Вот мы и плывём по его компасу, составляя собственную карту. Она ведь включает в себя ещё и все типовые случаи применения его заповедей в тяжбах и спорах, чтобы каждый раз не уходить в дебри толкования и применения с нуля, а руководствоваться одобренными прецедентами... Понятно, что работы у Наставников таким образом с каждым поколением становилось всё больше, и некогда им уже было, как во дни Учителя, работать своими руками - благо, народ входил в их нелёгкое положение, обеспечивая всем необходимым. Но количество текстов, в которых необходимо ориентироваться, продолжало расти - и это всё сверх базовых знаний: помнить, с какого слова начинается каждый из Золотых листов и каждая строка на нём... Освоить всю эту премудрость становилось реальным лишь если начинать заниматься этим с малолетства. Поэтому кандидатами в Наставники теперь выступали их собственные дети. Теоретически ещё взятые на воспитание сироты, но Наставники по какой-то причине отличались особой многодетностью, так что тут бы обственных чад пристроить. Благо, новые условия требрвали всё новых должностей. Из-за растущего числа Наставников в их "выборах" (в смысле, ритуальном одобрении кандидатуры) уже не участвовала вся община, делегируя своё представительство старейшинам. Они стали праздником для тесного круга, с принятием в него новых участников и установлением необходимых связей. Первоначальная задача Наставников - собственно наставление народа - сводилась теперь к окружённому пышным церемониалом зачитыванию глав из актуальной редакции Официальных Комментариев - как правило, сокращенных из педагогического снисхождения к немощам слушателей. Сами слова Учения на Золотых листах - чересчур твёрдая пища для не посвящённых. Почтить их и без того у каждого есть возможность, посетив Куикуилько, Место Радуги, как йокоты теперь Толлан называют, и приложившись к ларцу, в котором они хранятся. Ну а для тех, кому это в тягость (а также для увеличения сборов на растущие потребности Наставников) в последнее время часть Золотых листов возят по всему Тамоанчану, чтоьы выразить свою верность Пути почтительным поцелуем можно было даже в собственном городе или селении. Всё для блага человека, как и завещал божественный Кецаль-коатл! В общем, как вы поняли, у йокотов я обнаружил вполне оформленную касту жрецов с запредельно развитым ритуалом. И если кто-то думает, что с этим стихийно развившимся вопреки воле Учителя жречеством навести порядок было легче, чем в Анадуне, с сознательно созданным тёмной мудростью Ямшута, то он глубоко заблуждается. Фактор времени, знаете ли, имеет значение, то, что формировалось веками, сдвинуть не так-то просто. Прежний анадунский опыт, конечно, сильно помог. Я даже опасался активного сопротивления, но его не было - разве что у кого-то внутренний ропот. Да и что можно было против меня выдвинуть? Я действительно ученик Кецаль-коатла, о чём прямо засвидетельствовали альды Валдинома. Моя магия по силе не уступает его, даже преувеличенной тысячелетними преданиями. Луки йокотов бьют без промаха, дожди выпадают там и тогда, где это необходимо, земля родит в сто крат. Народ благоденствует, как никогда за последние столетия - не знак ли это того, что следует прислушаться к моему пониманию Пути Учителя и многое исправить в своих застарелых привычках? К тому же и Лазурная чайка Кецаль-вок, которая ранее лишь манила в вышине синим взмахом своего крыла, постоянно теперь у меня гостит. С тех самых пор, как ей перестали посвящать жертвы и приношения, ага. О, кажется, я не упомянул об этом самом отвратительном “достижении” Наставников? Да, жертвы стали приносить не только Плазуари, не только Властям и Силам Валдинома за Стеной, но даже самому Учителю! Это буквально вывело меня из себя и сподвигло на бескомпромиссную борьбу первым делом, до всего остального. - Но как же, Большой Хуракан? - растерянно спрашивали меня Наставники. - Жертвы - только Единому? А зачем они Ему, если Он ни в чём не нуждается? - Так в этом и смысл! Не Он, а мы нуждаемся в том, чтобы бескорыстно делиться друг с другом во Имя Его, Ему уподобляясь. В этом был изначальный смысл жертв и приношений и на Лице, и на Изнанке земли. А не “я тебе - ты мне”... - Нет, это слишком сложно. Да, твой Учитель тоже так говорил, но как объясняется в Методических указаниях, это относилось к тем временам преизобилующей благодати, когда ещё оставался свет Дерев, сохранённый в его Эсмералах, когда народ меропов жил в чистоте и святости, поэтому был достоин совершать такое поклонение. Толкование сие возникло не вчера и не сто лет назад. Не могли же наши авторитетные мудрецы ошибаться! - Значит, могли. - Но народу это будет непонятно! Единый - сложный философский концепт, к которому невозможно приблизиться греховным умом. А тем паче дерзостью будет осквернять Его трансцендентность приношениями своих нечистых рук. Этим упраздняется необходимая дистанция для должного благоговения! Да и кто мы такие, чтобы взывать к самому Единому и думать, будто Он нас слышит? Не лучше ли, не понятней народу будет поклоняться твоему Учителю, раз уж он общался с Единым лицом к лицу у Престола Славы? - Нет, не лучше. Поклонение творению вместо Творца, равно как и уподобление Его твари в своих праздных представлениях о Нём - один из верных признаков извращённого пути. Если можете не кланяться никому вовсе - не кланяйтесь. Если можете не задумываться вовсе о высших Силах за Стеной - лучше не думать, чем невольно клеветать, приписывая им собственное несовершенство. Но если душа требует поклонения и благоговения - адресуйте их Тому, кому должно. - Насчёт “кому должно”, Большой Хуракан, это понятно. Вот ламанийцы поклоняются Маглору, который хоть и ученик Кецаль-коатла, но недостойный, о чём и засвидетельствовал, уничтожив вверенный ему для испытания Эсмерал. Но если народ от чистого сердца хочет почтить твоего Учителя... - Если хочет - пусть учится чтить Того, Кого чтил он, и так, как он это делал. Я даже не желаю разбираться, пошли ли ваши предшественники на поводу у народных суеверий или сами же их сформировали. Просто как его ученик ещё с Лица земли дерзаю вам заявить от его имени: ему бы это не понравилось. А решать вам. Но только поймите: если Учитель не приемлет незаслуженно адресуемое ему поклонение - кому оно уходит? Кому в таком случае на самом деле приносятся жертвы? Не силам ли Хаоса? Я, конечно, не о плодах ваших трудов, а о сердцах тех, кто их приносит. - О сердцах, - задумчиво повторяет Верховный Наставник. Мысль его начинает работать. Надеюсь, в правильном направлении. Справедливости ради, до жертвоприношений Учителю они додумались не сами. В какой-то момент переняли у соседей-ламанийцев несмотря на перманентную с ними вражду. Город Ламанай (“Утонувший крокодил”) многие столетия был резиденцией альда Магуара, второго из Семи учеников, которого йокоты называют Маглором, а ламанийцы Рмоагалем. И судя по летописям, жертвы и Учителю, и ему самому приносились там ещё до того, как он разрушил Эсмерал Верхнего Свода и отправился на поиски Эсмерала Затмения. Вероятно, использование такого источника магии его моральный горизонт позволил раньше, чем чудовищное для альдов уничтожение настоящей вещи. А может быть, просто перепробовал прежде все другие способы, пока от отчаяния не решился на крайний шаг. С ламанийцами я бегло познакомился по пути на Авалон, и знакомство это не было особо приятным. Не исключено, что отчасти тому виной стал их внешний вид, ожививший в памяти трагические воспоминания детства: бритые головы кожаные опоясания... Летописи йокотских Наставников тоже мало хорошего о них повествуют, но они предвзяты. Как-нибудь всё же надо будет завязать с ними контакт. Хотя бы попытаться. Пока же навожу порядок в Тамоанчане, понемногу возвращая жизнь йокотов к заложенным Учителем принципам. Всё по обкатанной с атлантами методе: сначала разбудить у народа мысль, что они вовсе не нуждаются в посредниках для того, чтобы возносить взор и мысль к высотам Мироздания - а там уж Наставникам волей-неволей приходится вспоминать о своих настоящих задачах согласно заветам Кецаль-коатла, вполне так неискажённо изложенным на Золотых листах. Их летописи и Методические указания я авторитарно перелопатил: оставил для назидания народу по-настоящему ценное, алмазные зёрна в куче шлака, а остальное велел перечитывать как историю ошибок их предшественников, чтобы не повторять подобного впредь. Раз уж развелось столько бездельников, способных работать только языком и у алтарей - приходится их чем-то занимать. В следующих поколениях уже всё исправим, как было задумано Учителем. Несмотря на опасения, всё идёт достаточно гладко, легче, чем на Анадуне. Это и понятно: во-первых, я не принёс сюда ничего нового, а только лишь напоминаю о заветах Учителя, которые здесь на словах и так блюдут. Ну и доказываю на практике, что ничего неудобоносимого и неисполнимого “с нашими немощами”, как гласит многовековой миф зажравшхся и обленившихся Наставников, там нет. Во-вторых, уже имею за плечами опыт подобных реформ, куда более экстремальных. А в-третьих, самое главное: я наконец-то разглядел в собственной жизни, в череде сменяющих друг друга успехов и поражений, не блуждания в потёмках наощупь, а любимый Учителем образ спирали. Развивающейся в бесконечность Мироздания и проникающей в глубину сути вещей, но неизменно - неизбежно! - обогащая каждый новый виток опытом предыдущих, где кажущиеся крах и поражение лишь освобождают силы от бремени былых ошибок. Кстати, в-четвёртых: не потому ли нам с Наставникам более-менее удаётся найти взаимопонимание? Ошибаясь сам, а главное, признавая свои ошибки и провалы, чужие воспринимаешь тоже по-другому. Впрочем, всё это мне ещё предстоит по-настоящему осмыслить. И скорее всего, в очередном уединении, а не в нынешней суматохе. Где-то полвека спустя решаюсь отправиться маршрутом Змеиного плота Учителя вглубь Алдамара, найти то место, откуда он ушёл за Грань. Народ заволновался: не собирается ли и Большой Хуракан их покинуть? Кто-то, возможно, и не имел бы ничего против - сказать, что по прежним порядкам совсем уж никто не вздыхал, было бы чересчур уж слепым благодушием. Недовольные найдутся всегда. Но в целом йокоты испугались не на шутку. Заверяю их, что когда-нибудь это всё равно случится, но точно не сегодня. Далеко не всё задуманное доведено до конца, чтобы я мог оставить их со спокойной хотя бы на несколько ближайших столетий душой. Но море манит загадкой последнего пути Учителя. Стояло ли за ним чувство выполненного долга, понимание, что он совершил всё возможное, пусть и не приблизившись к наивной в своей амбициозности конечной цели - восстановить свет Дерев? Или же напротив - разочарование и уныние от полного провала всех замыслов? Нет, если глядеть не с нынешней перспективы, если брать ту Мескалию, какой он её оставил, а не какой я её застал, то на поражение это совсем не похоже. Но он вполне мог видеть эту неутешительную перспективу - и видел, судя по тому, как тщательно (но тщетно) пытался в своих заветах предусмотреть возможные искажения Пути. Но единоборство с Хаосом обречено. Да, я помню слова Ишвари о том, что энтропия - это не Хаос, а вектор к Эсхатону, точке Омега. Они оставались для меня белым шумом, пока я сам не ощутил этого в личном озарении, в бездне отчаяния, в кризисе и саморазрушении, необходимом для новой точки сборки, для перехода на качественно новый виток спирали. Но что толку, если каждый новый кризис переживаешь словно первый, поскольку он глубже и болезненней предыдущих? Сильно мне помогла, когда рушился Атлантис, память о том, что я уже проходил через подобное в Киммерии, что построенное нами с Карасуном так же было обречено в противостоянии тем же Карене и Кудахшаю, когда сохранить наследие точно так же означало втянуть его в их саморазрушительную борьбу, и этот выход, как и сто с лишним лет спустя ясно виделся моральным тупиком? Да, было понимание этих мэ Мироздания, было спокойствие - спокойствие сжатой пружины, шок, до взрыва. А затем невыносимая боль, захлёстывающее ощущение бессмысленности всего вокруг, волн Океана, первозданного Хаоса, дыхания чёрніх глубин, носящего бывший Гимлад словно щепку по своим бесконечным просторам. С этим состоянием мне тогда помогла совладать Вечная книга Истории, последняя ниточка, связывавшая с Ойкуменой. И несомненно, переживание Хаоса и бессмысленности Учителем было настолько острее, насколько дальше моего продвинулся он на Пути. Если всё хорошо, если он не сломался, если совершил всё, что мог - почему не вернулся за Стену через Облачную гавань, почему отправился каким-то своим, неведомым и пугающим курсом? Я делился своими сомнениями с Плазуари, Лазурной чайкой Кецаль-вок, когда она меня навещала. За прошедшие столетия я научился читать её взгляд без всякого ошанну - по крайней мере, тогда, когда она этого хотела. В нём отчётливо была видна готовность провести меня этим путём, чтобы я мог получить чаемый ответ. Или не получить - как уж повезёт. Но я ещё долго колебался... Мой плот-катамаран построен по схеме приснопамятного “Одоробла” с некоторыми конструктивными особенностями местного каноэстроения, но магическая прошивка, разумеется, во много раз совершенней. Чудеса его устойчивости и маневренности нагло нарушают физические законы. Но что нам за печаль? Кецаль-вок синей путеводной стрелой в вышине указывает курс, лезвия корпусов весело режут волны. По ощущениям и расчётам мы недалеко от середины Алдамарского залива. Телепортация здесь была бы бесполезной, здесь важен конкретный маршрут. А потом Лазурная чайка бесследно исчезает, растворяется в небесной синеве. За нею такое водится, но всё же это произошло слишком неожиданно. Растеряться, однако, не успел: “Новое одоробло” уверенно продолжает путь. Только не по прямой как прежде, а по дуге. Не вмешиваюсь, полностью доверяю себя новому курсу - особенно после того, как становится ясно, что радиус дуги непрерывно уменьшается. Огромная спираль всё быстрее закручивает меня среди безбрежных морских просторов вокруг невидимого центра. Невидимого? Всплеск силы мощного удара. Вспышка. Тишина. Прозрачная лагуна окружена щербатым коралловым кольцом. В проёмах между рифами виднеется небо и море - не лазурное, как вокруг, до невидимых извне стен атолла, а серое, словно мир снаружи разом лишился красок. Зыбкий барьер и одновременно мост между двумя мирами, сливающий их в единое целое и разводящий в непреодолимой бинарной оппозиции. Обычный коралловый риф - и вместе с тем необычный и наверняка не коралловый. Несомненно, Учитель здесь был. Это стало ясно задолго до того, как я обнаружил на дне лагуны остатки Змеиного плота. Поначалу просто едва уловимое, но узнаваемое чувство присутствия, которое внезапно начинает усиливаться. Вдруг запульсировала змейка на груди. Достаю амулет из-за ворота. Руны, покрывающие спираль, сменяются намного быстрее, чем обычно, и кажется, носятся по поверхности в стремительном танце. И даже в пустой оправе из-под подаренной Огалзуару жемчужины, которую я продолжаю носить как память, вспыхивает и гаснет яркая искра. А затем... На трети расстояния от коралловой стены до центра лагуны вспыхивает на дне и медленно растёт к поверхности воды призрачное огненное кольцо. Не успеваю как следует удивиться, а изнутри его начинает всплывать ещё одно. Атолл словно воскрешает из забвения Вару-Арменел посреди морской пучины. Но это только на первый взгляд. Ибо если приглядеться к внутреннему пламенному кольцу, понимаешь, что оно не последнее. Новые и новые концентрические круги поднимаются из вод, уходя в бесконечность. Со временем, созерцая их, осознаёшь и другое: их закрытость - не более чем иллюзия из-за косого взгляда, ослеплённого призрачным огнём. А вот если напрячься и посмотреть прямо... Кольца, начиная с внешнего, кораллового, размыкаются, кольца соединяются друг с другом, образуя бесконечную спираль. Нет - лестницу сквозь миры и пространства. В моментальном озарении я понимаю всё. И то, как уходил Учитель, и то, с каким сердцем, и то, как через этот невидимый атолл в неопределённом, но неизбежном будущем пройдут корабли с Лица земли, окончательно её закругляя, сливая Лицо и Изнанку в единый ном. Плоской нам мнится земля, орихалковым кажется небо. Правильно дхармы связав, можешь за Грань заглянуть. “Дхармы”. Или “номы”. Можно даже “мэ”, но в размер не укладывается. Да, вторая строка от Ямшута звучала именно так. Банальность, как и было сказано. А тот особый смысл, который вкладывал в эти слова Ямшут, и вовсе для меня неприемлем. Впрочем, наш спор с ним давно завершён, и свидетельства его покоятся на дне Океана. Но сейчас эти слова всплывают в памяти во всей правоте своей банальности. Конечно же, это не мой путь за Грань. Свой я по-прежнему ношу с собою. Змейка-амулет в Аманике увеличилась в размерах вместе со мной и стала ещё более хрупкой. Но сейчас я вижу путь Учителя и твёрдо знаю, что это не было бегством от неудач. Просто его миссия, начавшись в Мескалии, продолжалась там, за Гранью. Почему - не вем. Чтобы понять эту связь, мне самому надо пройти по этим ступеням, но ещё не время. Слишком много невыполненных пока обязательств - от Ишвари и её друзей до йокотов Тамоанчана (и не будем забывать также об Эсмерале Затмения, за которым охотится Магуар). Я пришёл сюда в поисках ответов - и я их получил. Но получил я и кое-что ещё. Понимание, для чего вообще нужны были эти сомнения и зачем я на самом деле должен был сюда попасть. Да, Мироздание в очередной раз демонстрирует своё чувство юмора. Которое порой кажется неуместно жестоким, но всё равно в итоге всякий раз содействует ко благу. Я увидел червоточину между мирами, которую в своё время несколько самонадеянно (ох, как мало я знал тогда о магии и мироустройстве!) взялся создать для эвакуации жителей Глюкдада. Я понял принцип её работы. Осталось развить магию до надлежащего уровня, чтобы воспроизвести подобное и протянуть в нужном направлении. Но времени на это ещё с лихвой. Вот только с подходящими условиями пока что не складывается.

Капрал Бефар: * * * Вернувшись, приступаю к давно вынашиваемому плану перестройки центрального святилища и библиотеки. Наставники с каждым поколением всё более приспосабливали их под свой клерикальный комфорт - пришло время восстанавливать замысел Учитель. Почему-то вспоминается последний "аргумент" Карены, загнанной в угол со своим враньём и попытками оправдаться: "Зато посмотри, какая у меня архитектура!" Вот и у меня впервые после Атлантиса очередь до архитектуры дошла. В Куикуилько вырастает ступенчатый курган: три круглые земляные террасы, каждая меньше диаметром нижней, поставлены друг на друга, устремляясь ввысь. Наверху жертвенник для символических даров Единому и ближнему, которые приносит каждый, делегируя завершающую ритуальную часть очередному Наставнику или старейшине. Нижние круги - для совместной трапезы и бесед, где, как и виделось Учителю, найдётся место и наставлениям, и дискуссиям, и попыткам понять друг друга, забыв о былой вражде и недоразумениях... Да, в плане и со стороны снова напоминает Вару-Арменел. Но почему бы, собственно, и нет? Сто лет в Анадуне я тяготился этим наследием Ямшута, вздохнул с некоторым облегчением, когда она навсегда ушла под воду. Однако после посещения тайного кораллового рифа, где череда концентрических колец впервые открылась мне не отрицанием спирали, а нереализованным стремлением к ней, я осознал, что сами по себе любые символы нейтральны, и Свет должен отвоёвывать их у Тьмы, а не уступать как трофеи. За сто лет нашего с Орванделем Тооркуном правления Арменел наполнился новым смыслом, отправив в забвение прежний. Неплохой проект в итоге получился, вполне достойный того, чтобы возродить его здесь, на Изнанке земли, в Месте Радуги. Кстати, стены надо будет облицевать поясами цветов солнечного спектра. А вот практике лобызания футляра с Золотыми листами в этой обновлённой церемонии места не нашлось. Потому что чтить заветы Учителя надлежит слушая и выполняя, ане облизывая ящик. Облизывания оставим для Наставников - чтобы осознавали себя служителями вверенного слова, а не его хозяевами, приспосабливающими под собственное удобство. Впрочем, тут больше надежд на молодую смену, с которой я начал заниматься сам. Судя по воодушевлению и огню понимания в их глазах, надежды не напрасны. Люди целеустремлённые, прагматичные, требовательные к себе и не отягощённые бременем мёртвого наследия Наставников. Раз удалось зажечь их целью, то дело сдвинется. С Верховным жрецом ламанийцев я тоже смог добиться встречи. В приграничном городе Гимгимно мы беседовали долго, но увы, ни к чему обнадёживаещему так и не пришли. Йокоты не преувеличивали суровость ламанийских нравов, и благодаря контактам на протяжении столетий (чаще совсем не мирным) вполне поняли их главную черту: абсолютную уверенность в своей правоте, связанную с верой в уникальность своего предназначения и духовное превосходство над соседними народами. Кажется, Магуар поработал с ними основательно, и располагая вполне успешным опытом по вправливанию атлантам мозгов, промытых Ямшутом, я просто не вижу, к какой стороны подступиться, к ламанийским беднягам. Бессмысленно и бесполезно стучаться к тому, кто не способен поставить под сомнение свои аксиомы - хотя бы для мысленного эксперимента. Тебя в лучшем случае снисходительно и рассеянно выслушают. Снисходительно - потому что для ламанийцев не подлежит сомнению абсолютное превосходство Рмоагаля не только над другими учениками, но и над самим Учителем. У них, кстати, своё объяснение, почему был уничтожен Эсмерал, и почему Магуар отправился на поиски последнего. Всё просто: человечество не готово к их свету, создание Камней было ошибкой Учителя, поняв которую, Рмоагаль немедленно её исправил. Когда он отыщет Эсмерал Затмения, то конечно же вернётся в Ламанай и возглавит их народ для господства во всей Мескалии. Ну и что здесь можно противопоставить? Продемонстрировать мощь своей магии - и желательно, не абстрактно, а так, чтобы ощутили на собственной шкуре? Но такой способ завоевания авторитета несовместим с путём магии Света - даже по оношению к тем, кто не понимает и не уважает ничего, кроме превосходящей силы. В их же глазах это соответственно выглядит "ты этого не можешь, значит, ты слаб". Полная дискоммуникация. Впрочем, выводы из этой беседы я сделал. Мощные заклинания наложены на границы Тамоанчана и на оружие йокотов - в пределах этих же границ, чтобы не быдо соблащна самим их пробовать двигать. Наставники и воины строго предупреждены, что работать они будут, пока народ зранит и исполняет заветы Учителя, пока не начнёт снова давать лазейку Хаосу и Тьме, разрушающим охранную магию. Не самый возвышенный стимул, что и говорить, но верность за страх, а не за совесть всё же лучше, чем никакой - если не доминирует, конечно, среди большинства и лидеров одновременно. Но йокуты пока что в лучшем нравственном состоянии - и спустя ещё несколько десятилетий, когда сменилось поколение Наставников, неплохо себя зарекомендовав, я понимаю, что вполне могу отпустить их в свободное плавание. Для учителя вообще важно не пересидеть момент, когда ты дал всё, что мог, и избыточная опека над учениками начинает перерастать во власть над ними (как очередной, но не нелишний раз продемонстрировало мне мироздание на примере йокотских Наставников). Но сейчас меня и не тянет задерживаться в Тамоанчане: тревога о судьбе Эсмерала Затмения гложет всё сильнее. О Магуаре по-прежнему ничего не слышно, но это не повод оттягивать визит в бывшую Северную Крепость. Скорее причина поспешить, пока (если?) не поздно. Делюсь своими соображениями с Плазуари. Глядит одобрительно, но на вопрос, не отправиться ли прямо сейчас, не откладывая, качает головой. Улетает. Возвращается неделю спустя с письмом от сына. "Забываешь ты нас, Наставник! А Лурлина, между прочим, после твоего визита расти начала. Своеобразно так, неровно и капризно, но судя по всему, неспроста... Впрочем, это тоже обсудим при встрече. Мама поведала о твоих планах и о собственных соображениях насчёт их. Не скрою, озадачен. И тем, и другим. Но что поделать? Ждём в Кортирионе с нетерпением". - Что ещё за "соображения", Плазуари-одхелье? Мудрый и глубокий, совсем не птичий взгляд Лазурной чайки иронично искрится. * * * - Дядя Гур, а ты уверен, что они опять не начнут себя плохо вести? Когда Огалзуар порадовал, что дочь снова стала расти, он с чисто альдийским лукавством умолчал, до какого возраста она на сей раз решила довести процесс. Почему-то я ожидал возраст Ишвари, на худой конец - его с братом, когда мы познакомились. Но к болтливому ребёнку лет, по человеческим меркам, шести-семи оказался как-то морально не готов. Ну не было у меня до сих пор опыта общения с такими ребёнками. Тем более, с девочками. - Нет, Лула, не уверен. Более того - далёк от оптимизма. Ученик не больше учителя, а что там стало с наследием моего Учителя, ты слышала. Могу лишь надеяться, что сейчас они продержатся дольше - в смысле, больше поколений пройдёт, прежде чем начнут искривляться пути. Но лишь потому, что у них накоплен опыт былых ошибок, который я им ещё и велел изучать. Только это не гарантирует от ошибок совсем новых, которые не могли предусмотреть ни они, ни я. Задумалась. Пыхтит. - Вы, люди, так тянетесь к новому, хотя из-за этого неизбежно приходится страдать. Почему? А ещё её отец умолчал в письме (и бабушка тоже заранее намекнуть не соизволила!), что по требованию Плазуари компанию в Северную Крепость мне составит не только сама Лазурная чайка (на что я втайне уповал, не смея её прямо просить), но и вот это вот вертлявое недоразумение. Сам отпускал её с сердцем, полным сомнений и тревог. Вроде и спутники надёжные, и охраными амулетами малышку обвешал, да и сама малышка маг недюжинной силы - но с таким взбалмошным характером любимого чада как быть за него спокойным? И в общем, он прав. - Ну а ты вот почему решила расти? Знала же, что это принесёт неудобства, что спонтанной магии больше не будет... - Так это другое! Просто из того возраста я всё уже вычерпала. Дальше интересней! - Молодец, правильно рассуждаешь. А теперь представь, что у тебя впереди не тысячелетия, а жалкие сто лет или того меньше... А вокруг столько интересного... А жизнь коротка... А мир неисчерпаем... Заёрзала так, что страшно стало - не вывалилась бы из люльки, которая как-то чересчур уж свободно свисает с моего плеча. Впрочем, Плазуари здесь же, на вершине посоха. Да и большая розовая жемчужина, которую заботливый отец собственноручно прикрепил к серебряной сетке с россыпью бриллиантовых зерён на причёске Лурлины, охраняет владельца надёжно - вплоть до корректировки реальности, если надо. Тут главное, чтобы она её не потеряла... - Оказывается, людей понять совсем не сложно! - глубокомысленно изрекает Лурлина озаривший её вывод. - Почему же папа этого не может? Он ведь сам столько лет прожил получеловеком! - Видимо, папа твой напару с дядей Но быстро проскочил тот возраст, когда это "несложно", - улыбаюсь. - Когда время и его скоротечность воспринимается по-особому, когда умеешь ценить безвозратно уходящий момент и постигаешь его неисчерпаемость. - Ой, как ты правильно это сказал, дядя Гур! - девочка вне себя от радости. Впрочем, "вне себя" - обычное её состояние. - Ты иногда меня понимаешь даже лучше, чем бабушка, вот! Кецаль-вок хитро косится на внучку - и вот они уже о чём-то беседуют с помощью ошанну. Мой язык ненадолго может отдохнуть. Кстати, благодаря Лурлине я теперь могу наслаждаться беседами с Плазуари - пока ребёнку не надоедает послушно мне переводить и не ввязывается в диалог сама. Бабушка настояла на её участии, конечно же, не в качестве переводчика. И даже не ради моей педагогики, о которой на Гимладе в своё время отзывалась весьма одобрительно. Ну, может быть, в какой-то мере, но явно не в первую очередь. Впрочем, это их семейное дело. Главное, нам втроём не скучно. На Авалон я в этот раз прибыл на "Новом одоробле", на нём же и начался наш путь - по Алдамару (стороной от атолла-невидимки), по впадающей в него с севера широкой реке, по её полноводному притоку... Лурлина вертелась и носилась по палубе волчком, масса впечатлений, глазёнки блюдцами. А когда маршрут пролёг по суше, стало как-то однообразней. Вот и остаются ребёнку задушевные разговоры без умолку. - А насчёт спонтанной магии, - возвращается Лула к недосказанной мысли, - она ведь тоже надоедает. Вот когда бьёшься над камнем, понимая процесс в деталях, ведёшь его сама, устаёшь до пота, до боли в мышцах, и не знаешь ещё получится ли... Зато если получается, то как живой, а не просто блёстка без радости. Оставляешь в нём часть себя, только она всё равно возвращается, понимаешь? - Вполне, - киваю серьёзно, но всё-таки не могу удержаться от подначки: - То-то бывшую корону Анадунахоров рубинами усеяла! Был строгий ванактский венец - а что теперь? - Ха! Тут, дядя Гур, особый случай. Я пыталась повторить первый рубин, ну, в звёздочке который. Только он пока что недостижимо совершен. Не из-за моей неосознанной магии, конечно, а потому, что на этом месте Эсмерал находился... Папа, кстати, тоже морщился, но сказал, что обруч ведь всё равно мой, раз уж и дядины потомки, и ты от него отказались, а он тем более не имеет на него права. - Ну, правильно сказал, наверное... - Дядя Гур, а всё-таки: тебе боязно оставлять йокотов без своего присмотра? - Боязно, Лула. И туниитов в Зелёной стране, бывшем Роменоре, оставлять тоже было боязно. Но это удел всех учителей и родителей. Успешное воспитание - когда взрослый человек сам начинает отвечать за свои поступки. Хотя за ошибки учеников всё равно переживаешь, словно за собственные. А если вдруг и в самом деле видишь в них продолжение и следствие своих, тогда становится невыносимо больно. - А твой Учитель винит себя за то, что отдал Эсмерал Магуару? Непоседливая семилетка - тот ещё подарочек. Но когда она вдобавок альд с нечеловеческой мудростью и разящими до глубины души вопросами... - Откуда мне знать, Лурлина? Когда-нибудь я его увижу. И обязательно спрошу. - Я, может быть, тоже когда-нибудь отправлюсь за Грань вслед за вами, - беззаботно лопочет девчушка. - И тоже всё разузнаю... Когда ребёнок по невинности заявляет жуткие вещи, лучше их игнорировать, чтобы ненароком не зафиксировать в его памяти. - А как ты думаешь: йокоты не могут спустя тысячу-другую лет и тебе начать жертвы приносить, как начали твоему Учителю? Этот ребёнок решил меня сегодня доконать! - Очень надеюсь, что до этого всё же не дойдёт. И надеюсь, что эпитет Большой Хуракан, которым они меня наградили, и впредь будет пониматься как всего лишь указание на рост, а не призыв к поклонению. Девочка морщит лобик: - Почему человеческая природа так испорчена и подвержена соблазнам? Неужели нельзя иначе? - Такова цена свободы, Лурлина, - повторяю ей сказанные Учителем слова, многократно и многообразно с тех пор понятые и выстраданные изнутри. - Настоящей свободы, а не понарошечной. Подумай сама. Думает. Молчит. Лазурная чайка кружит над головами, прислушиваясь к нашему разговору и молчанию. * * * Я был непростительно наивен, воображая, что смогу найти Северную Крепость по намёкам учителя в Мескальском свитке. Без Плазуари был бы так же беспомощен, как с поисками невидимого кораллового рифа в Алдамаре. Но если Учителя она тогда сопровождала, то в бывшее пристанище мятежной Страж-Девы Тумиэли направляется впервые, как и мы с Лурлиной, которым прокладывает курс. Просто слышит зов Эсмерала, "брата" того, чьи отблески покоятся на её перьях. И пронзает поостранство непостижимым доя меня образом. Серая степь, серая пыль, въедающаяся в кожу. Серое небо, в котором даже силуэт Лазурной чайки тускнеет и сливается с окружаюшим однообразием. Лурлине совсем уныло. Но если думаете, что она стала менее разговорчивой, то совершенно напрасно так думаете. - Я всё таки не пойму, дядя Гур... Если ты знаешь, что рано или поздно Алдамар и Хислум падут, что сюда непременно придут люди с Лица земли - ради чего были твои труды? Ради нескольких десятков йокотских поколений, нескольких тысячелетий, прежде чем их нравы снова не начнут портиться, приближая всеобщий упадок? - А разве этого мало? Ты снова меришь масштабами альдийской жизни, хотя она ведь у тебя только начинается. Жизнь человеческая для тебя - скоротечный полёт бабочек-однодневок, а между тем она ничуть не ущербней твоей. Просто короче, но столь же насыщенная. И поколения, о которых ты говоришь, такие же полноценные, как поколения в твоей родословной. - Не, это я понимаю, - вздыхает. - Просто почувствовать нелегко. Ты вот получил доголетие, а твой Учитель - и вовсе "тонкое" тело. Но всё равно остались людьми, способными понимать человеческие проблемы и боли, жить ими. А я, наверно, никогда не смогу этому научиться... - А у тебя, как я уже говорил, достаточно человеческой крови, чтобы "смочь". При желании, конечно. Папа твой считает иначе - не о возможности, а о разумности желания, - но ввязывать тебя в наш спор я не стану. Сама разберешься. Когда подрастёшь. - Ага-а-а... Так всё сложно, что опять расти не хочется! А твоя книга - та, другая - не указывала на времена или сроки? Хотя бы приблизительно. Когда ждать этих кораблей? - Нет. Я только по намёкам Ишвари могу немного ориентироваться. Но и то не факт, что время здесь и на Лице земли течёт одинаково. Лурлина хитро улыбается: - А ты эту книгу как спрятал: чтобы её не нашли или чтобы нашли? - Хороший вопрос... У меня и в самом деле мелькала мысль закопать её где-нибудь в центре острова, чтобы оказалась в будущем под ледниковым щитом, если не найдут раньше. Но понял, что это глупо. В правильных руках вреда от неё не будет, а польза очень даже возможна. Ну а о том, чтобы она попала только в правильные руки, я позаботиться в состоянии. - Но ты же её, конечно, на западном берегу острова спрятал? - Конечно. В пещере на Мысе Доброй Надежды. Была твёрдая уверенность, что здесь она в своё время окажется нужнее, чем на Лице земли. - Ну а всё-таки: знание о будущем - это хорошо или плохо? - девчонка никак не угомонится. Но я её понимаю. - Будущее, Лула, умнее нас. Лишнего о себе не откроет. Мне это просто было не нужно, а ненужных вещей мудрецы с собой не носят. Эта степь, оказывается, обитаема. Народ, называющий себя таллегеви, кочует по её просторам. Ниже меропов, робкие и пугливые. Завидев вдали грозного великана, бежали со всех ног, если бы не Плазуари, мы бы их и не заметили. Лурлина тут же оживилась, затеяла с ними знакомиться. От неё не шарахались - ростом всего-то с их взрослых мужчин и вся искрится дружелюбием. Так что на контакт не сразу, но пошли. - Они такие милые! - восторженно пищит девочка, делясь впечатлениями. - Поначалу да, робели, зато потом не хотели отпускать. "Ты фея? А покажи какое-нибудь чудо!" - А ты, конечно, и рада стараться? - напускаю суровый вид. - Не боишься доиграться, что они тоже тебе поклоняться начнут? - Ну что ты, дядя Гур! У них мысли и близко в эту сторону не идут. Мы, альды, для них просто другой народ. Они вот умеют многое, чего не умею я. Нет, правда. Знаешь, какие ковры ткут из шерсти альпак? В сто раз лучше, чем на Авалоне. А как ловко и быстро они собирают свои переносные жилища! Ну а мне тоже есть чем их удивить в ответ. Так ведь и должно быть - или станешь спорить? Кстати, о существовании Северной Крепости таллегеви знают. Называют её Проклятым местом и тщательно обходят стороной.

Капрал Бефар: * * * Место, конечно, не проклятое. Но забытое изрядно. Густая мгла, сочно хлюпающая вместо звуков тишиной - такой прозрачной, что в ней начинают гаснуть не только голоса, но и мысли. Воздух колюч и недвижим. Небо кажется низким каменным сводом, затянутым плесенью туч. Голые скалы нелепых до ужаса очертаний, вырастая из трещин мёртвой земли, царапают его острыми гранями. В самом деле, крепость - окружённая не стенами, а неприступной мглой. Даже нашей команде магов недюжинной силы оказалось неожиданно сложно сюда проникнуть. Зато больше не возникает вопрос, почему сюда до сих пор не добрался Магуар. Между тем, окрестности после унылой степи на малое время неожиданно радовали глаз. Да и слух тоже. Приунывшая было Лурлина, тотчас ожила, вплетая в окружающее многоголосье свои песенки и восторженно глазея по сторонам. Растительный и животный мир этих мест поражал невиданным многообразием. Словно со всех сторон стекалась сюда жизнь, манимая зовом отчаяния Тумиэли, плотно окружая печальную твердыню и смешиваясь в причудливой пестроте. Львов, привычных в наших краях на Лице земли, я на Изнанке только здесь впервые и увидел. И ведь на Гимладе они тоже не водятся, не заподозришь, в отличие от некоторых других представителей флоры и фауны, что проникли сюда вместе со мною. Плазуари, однако, объяснила, что при изобилующем свете Дерев так было по всей Северной Аманике, не говоря, уж о Мескалии (легенды которой и в самом деле хранят память Золотого века), и лишь под солнцем это истекающее соками буйство жизни сменилось строгим географическим зонированием, как на Лице земли. Парадоксальным образом Тумиэль сохранила вокруг своего Убежища лепящийся к нему островок прежнего мира. А может быть, причиной этому стали Вестники Единого, посланные, как упоминал Учитель, со словами утешения и прощения, которые гордая Дева не желала принять, ибо Свет сделался для неё невыносимо ярок? В отличие от животных, таллегеви эти места избегают - человеческое естество способно ощущать источаемые Северной Крепостью уныние и опустошённость, неведомые звериному. Так что людей здесь совсем не знают и не боятся. Как и прочих незнакомых существ. Нас встретили скорее с любопытством, чем настороженно. А уж когда я задействовал на полную мощь мамин дар... Можно сказать, нас приняли как своих. Ну и Лула, конечно, оторвалась. Сколько мохнатых морд было переглажено и перецеловано! Приходилось хмуриться и напоминать о цели нашего визита. Знал бы, насколько в Северной Крепости всё мрачно и безжизненно, особенно по контрасту с прилегающей территорией - сам бы не спешил, наверное. А на Лурлину и смотреть больно. Приуныла девчонка, молчит всё, как подменили. Взгляд и тот внутрь себя - то ли с Плазуари ошанну ведёт, то ли со своими думами наедине. - При Тумиэли здесь намного хуже было, - говорит наконец, словно мысль вслух продолжает, сама не замечая того. - Спрятанный Эсмерал пронзает мглу своим светом. Мягче её делает, что ли. - Это тебе бабушка сказала, или сама чувствуешь? - Нет, сама. И мы уже почти у цели - видишь, отблески между холмами? Сполохи слабого сияния заметны уже давно, да только протиснуться сквозь нагромождение скал с моим ростом проблематично. Кецаль-вок лазурным лучом скользит в расселинах, прокладывая проходимый путь. Источником тусклого света, который быстро таял в промозглой серости вокруг, была протекающая по долине за холмами речушка., Словно бледная луна отражалась в ней - только не было в небе луны никакой, не пробиться ей сквозь толщу низких туч. - Это отблески Эсмерала? - Не совсем. Бабушка говорит, они здесь смешаны с остатками мыслей и эмоций Тумиэли. Ну, тем светлым в них, что противилось наступлению Хаоса и уходу в небытие, что вошло в резонанс со светом Дерев в камне... - И сохраняется уже которую тысячу лет?! - Тебе ли не знать о масштабе времени? - отвечает девочка явно со слов пришедшей на помощь Плазуари, а затем вздыхает уже от себя: - Да там жалкие крохи остались. Как ни был бы силен объединённый свет Дерев, вечно их удерживать не может. Мы вот ещё успели застать... Видишь тени? В самом деле, хотя лунный свет, несмотря на довольно бойкое течение речки, висел бездвижной пелёной, по уступам скал испуганно скользили тени - росли, сжимались, рвались на части, словно раздираемые противоречивыми стремлениями: остаться у реки и слиться с окружающей мглой. Пока я следил за ними взглядом - магической оптикой, малоуспешно пытаясь прозреть больше, чем с первого раза, - Лурлине, как это у альдов заведено, вновь настроение моментально сменилось. Но к лучшему, пожалуй. Сдёрнула с головы серебряную сеточку, каштановые волосы потоками заструились по плечам. - Я искупаться хочу! - объяснила виновато-просительным тоном, перехватив мой взгляд, и прежде чем я успел бы слово вставить, быстро затараторила: - Бабушка разрешила, она за мной присмотрит. Да эта река здесь самое безопасное место! - Бабушка - это бабушка, - качаю головой. - А следить, чтобы ты розовую жемчужину не снимала, я лично твоему отцу пообещал. - Ой, папа придумал, куда её приспособить! - насмешливо фыркает Лурлина. - Хоть бы с мамой посоветовался, что ли. Мне что, и не расчёсываться теперь? - Ничего не знаю! Сама, значит, пристрой её так, чтобы не выскользнула и не утонула. Ну не игрушки же это, большая девочка, понимать должна... - Ой, да легко! - какпризно и с вызовом пресекает она поток занудных нравоучений. Сетка оживает в её кулачке, серебряно-бриллиантовые ручейки быстро оплетают запястье. Узор на браслетике сплетается заново. Одна петля обхватывает мизинец с внешней стороны корошечной ладошки, другая - средний палец с внутренней, и жемчужина розовеет на ней спелой черешней. - Можешь проверить, крепко ли держится! - Верю и так, - уж в чём ином, а с минералами Лурлина управляется совершенно. Девочка вприпрыжку мчится к реке, не оглядываясь - вдруг ещё передумаю? Оставшись один, пытаюсь почувствовать местность, а главное - Эсмерал. Удаётся не сразу. Ага, "почти у цели" в том лишь смысле, в каком было до сих пор с очередной резкой сменой пейзажа. За изгибом лунной речки, вдали от её отблесков, сгущается мгла - в чёрную первозданную темноту, в огромный провал, Бездной дышащий. Плазуари туда уже слетала, но подробностями не поделилась ни со мной, ни даже с внучкой. Одно пока понятно - придётся спускаться куда-то глубоко... и я туда смогу пролезть. Возвращается Лурлина - счастливая, свежая и с мокрой головой. Но взгляд почему-то в землю. Или... - Что это? - Ты же видишь... - Вижу, что тень. - Ну вот. Увязалась за мной у речки. Не гнать же? - Никто не говорит, что гнать. Только ты ведь наверняка её сама и приманила, не так ли? - Дядя Гур, ну посмотри, какая она маленькая, как дрожит... Ей страшно и одиноко! - И чем мы ей сможем помочь? Она Северную Крепость не покинет, мы здесь тоже поселяться не намерены... Получится, что мы её бросим рано или не поздно? - Да ничего не получится! Она сама понимает, что мы здесь не останемся. Но это же не причина подарить ей хоть несколько часов радости? - Не знаю. Как говорил мой учитель, если ты кого-то к себе привязал, то навсегда за него в ответе. - Но йокотов он, тем не менее смог оставить. И ты тоже. - Он прежде дал им путь и надежду. Ну и я попытался их восстановить,хотя бы для десятка поколений. А что мы можем дать этой бедной тени, осколку дыхания Тумиэли? - Любовь, - отвечает девочка серьёзно. - Думаешь, она ей нужна? - Не думаю - знаю. - Что ж, ты берёшь на себя ответственность. Считай, это твой первый взрослый поступок. - То есть ты не против, если она пойдёт с нами? - А моё мнение тут ничего не решит. Она ведь к тебе уже привязалась... Лурлина радостно прыгает, хлопает в ладоши: - Дядя Гур, ну не хмурься так! Не такое уж я дитя легкомысленное, как тебе кажется. Что такое ответственность, понимаю. - Надеюсь. Во всяком случае, понимания у тебя больше, чем в ней. - Это точно. Буду с ней им делиться, во! Лула - Лили! - девочка тычет пальцем в себя и в тень, повторяя эти слова и жест несколько раз. - Почему “Лили”? - А ты заметил, как она дрожит? Колышется, словно лелики в полёте - ну, мыши летучие... Летучих мышей на границе Северной Крепости было много, стайками носились. Теперь, в глубине, уж давно не видно. - А у нас на Лице земли, в Междуречье, была такая Лилит, из магов прошлого цикла, которая смогла пережить Зиму, но только как тень ночная... Чем-то даже на историю с Тумиэлью похоже. - Ух ты! - радостно удивляется Лурлина. - А вдруг это не случайно? Расскажи о ней! - По дороге. Видишь - бабушка заждалась... Лазурная чайка поглядывает на нас с уступа скалы. Не то, чтобы сильно торопила, но двигаться надо же. * * * И в самом деле, провал. Огромная воронка с непроницаемой тьмой вместо дна, откуда поднимается нагромождение каменных столбов. Чувствую небывалую усталость - не столько физическую, хотя отмахали по скалам и бездорожью немало, сколько из-за концентрации клубящегося вокруг Хаоса. Центр Северной Крепости, место беспокойного упокоения Тумиэли. И вместе с тем, Эсмерал Затмения здесь. Теперь и я ощущаю его присутствие не смутными намёками, как раньше, а вполне уверенно. Тень, всю дорогу трусившая за Лурлиной по пятам, теперь не просто раскачивается, а снова ощутимо трепещет. - Лиззи, не отставай! - Она же у тебя раньше Лили была? - Да ну... Ты про эту Лилит с Лица земли печального всякого нарассказывал. И к Тьме она склонилась в конце концов... Не надо нам таких параллелей! - Но ты её запутаешь, если станешь постоянно переименовывать. Если мы хотим, чтобы она начала себя осознавать, то для начала своё имя усвоить должна. - Ну ла-а-адно, пусть будет Лиззи. А то я уже Ликки хотела назвать... - Мне кажется, или она боится дальше идти? - Нет, не кажется. Хаос её страшит. Но пока ещё готова следовать за нами... А я вот сама не пойму, зачем туда лезть? Ты хочешь перепрятать камень? - Для начала понять, надёжно ли он спрятан. Магуар столетиями обладал Эсмералом Верхнего Свода. И с помошью своих дальновизоров когда-нибудь сможет выйти на след. - А может быть и нет! Вдруг он, уничтожив свой камень, разрушил эту связь? - Если бы мы знали, как оно работает... Но пока что можем только гадать. Потому-то и надо подойти к схрону как можно ближе. - Думаешь, это поможет с выводами? - Не знаю. Но под лежачий камень вода не течёт. Спуск чрезвычайно труден даже для моего роста. Учитель, несомненно, проникал сюда в образе Чикчана, медно-пернатого змея. Телепортация здесь, конечно, бесполезна: невозможно перенестись в то место, где ты раньше не был. Но при должном упорстве и с обычными человеческими размерами спуститься возможно. А если задействовать новые ресурсы магии... Да и не обязательно новые - тот же ковёр Карены легко справился бы с задачей, как справляется с нею в полёте Синяя чайка. А может, и не справился бы: никто ведь не экспериментировал, способен ди он опускаться ниже уровня моря. Одно ясно: провал придётся закрыть. Как ни парадоксально, это будет даже проще, чем спуститься, и для меня нынешнего задача вполне} осуществимая. Особенно если задействовать силы Хаоса, клубящиеся вокруг в стремлении к небытию. Ломать, как говорится, не строить. Воронка понемногу сужается - впрочем, Плазуари заверила, что дорога останется для меня проходимой до самого Подземного моря. Море, стало быть. Удивительное всё-таки место. А когда мы наконец достигли дна из застывшей лавы, выяснилось, что тень категорически отказывается идти дальше. Оно и понятно - концентрация Хаоса ощущается очень даже отчётливо. Лазурная чайка, оказывается, тоже не прочь бы отправить дальше нас одних: лететь ей там не получится, шагать слишком долго и уныло. Лурлина тут же ухватилась за эту идею с обычной своей эмоциональностью: - Вот и правильно! Сами справимся, ты лучше с Лиззи побудь. А то ещё подумает, что мы её забыли и бросили! И ничего смешного - это даже важнее Эсмерала. Скажете, нет? Нельзя делать добрые дела, пренебрегая хотя бы одним привязавшимся к тебе существом. Тогда эти дела уже не будут добрыми, это даже я понимаю... Объясни ей, что я ещё вернусь, хорошо? Если представляете себе, как могут улыбаться птицы, то у Плазуари было именно такое выражение. И ободряющее - не столько внучке, искрящейся оптимизмом, сколько мне. Всё, мол, будет хорошо. Ну, по крайней мере, до этого места мироздание нам и впрямь благоволило. По гранитному массиву где на четвереньках, где ползком, свод галереи инкрустирован известняками, песчанниками и сланцами, стены - мрамор невообразимой пестроты оттенков с вкраплениями останков животного мира былых циклов. Магической оптике темнота не помеха, чтобы по достоинству всю эту красоту оценить. Словно взметнулся гигантский павлиний хвост, скрашивая утомительность пути. Хотя это для меня он утомителен, а Лурлине раздолье, настоящий дворец, знай себе носится между колоннами - чисто её папаша в своё время в Золотом чертоге. Мне это кружево колоннад порой приходится безжалостно прореживать, чтобы протиснуться дальше. Мелкая язва ещё и подначивает: - Вот почему маги не могут быть метаморфами? Нет, я знаю, почему, но жалко, правда же? Твоему Учителю в форме Пернатого Змея, наверно, проще здесь было ползти. - Увы, я не змей пока что. Ползать не рождён. Но приходится. Это жизнь, детка. Галерея всё сильнее идёт под уклон, ощутимо даже для моего роста. Лурлина даже петь пытается, пленённая поразительной акустикой в подземной галерее. Но недолго. Хаос всю дорогу сопутствует, даёт себя знать даже мне - а что уж об адьдианочке говорить? - Как у тебя ещё сил хватает? - устало выдыхает девочка час спустя, утирая пот со лба. - Ну, по моей магии оно бьёт очень даже ощутимо. А на физические силы не влияет. У нас ведь это не связано так напрямую, как у альдов... - Хорошо вам! - Залазь уже в люльку. Залезла. Поначалу продолжала щебетать. Потом умолкла. Потом заснула. Проснулась только под светящимся пологом багровых туч, раскинутым над бескрайним морским простором. Хаос здесь развеивался под огромным сводом и оседал на дне моря, так что не психику больше не давил. Но от очередной смены пейзажа ребёнок крутил головой по сторонам восторженно и ошалело. Да я и сам от шока ещё не отошёл. Запах от моря исходил затхлый, почти как от болота. У Лурлины желания купаться на этот раз не возникло. Хотя, может быть, не столько брезгливо, сколько боязно - очень уж неприветливой на вид жизнью кишели здесь и море, и суша, и даже воздух. Сплошь гады дивного обличья. Я пытался наладить с ними эмоциональный контакт, но мамин дар оказался здесь бессилен. Оно и понятно - когда они жили на поверхности, там и людей-то не было. А может быть даже альдов. Нет, будь у меня достаточно времени... Но надолго задерживаться в этой локации как-то не входит в наши с Лурлиной планы. Полоска берега вдоль уходящих в облака гранитных стен местами чрезвычайно узкая, идти приходится в основном по морю - где по щиколотку в воде, а где и по колено. В принципе, ничего новенького, с Зелёной земли на материк я так и добирался, а уж о первом визите из Спеты в Киммерию и говорить нечего. Здесь масштабы в сравнении с теми игрушечные, да и морские обитатели при всей их некоммуникабельности меня сами слишком боятся, чтобы атаковать. Неожиданно распахнулся широкий берег с привычной живностью - самые обыкновенные мумаки, которые и на Гимладе водятся, и здесь на севере. Эти на контакт пошли без проблем, и вообще скотинка добродушная, так что Лурлина накаталась на них вволю, и хоботы в благодарность пожимала вместо рук. Настроение у ребёнка улучшилось, даже песенки снова зазвучали. И вот стоим мы с ней перед гранитным массивом, ничем на первый взгляд, даже с магической оптикой, не примечательным. И оба отчётливо ощущаем: здесь, в этой толще, в глубине на целые мили сокрыт последний из Эсмералов. Вроде бы надёжно. Да только спрятанное одним магом (пусть и неординарным, дважды побывавшим в Брейзиле и дальше, у Престола Славы, получившим "тонкое тело" и всё такое) рано или поздно сможет найти заполучить другой. Тем более, альд. Хотя почему мы до сих пор думали только о Магуаре? Разве кто-то гарантировал повторение чего-то подобного бунту Шемиязы? А уж для высших Сил, пусть и падших, это вообще не преграда. Учитель это понимал. Но понадеялся на семерых учеников-альдов, с которыми его некогда объединили общая цель и хотя бы частичный успех на пути её осуществления. Увы. Почти сразу по его отшествию Майтируд снова сцепился с Магуаром из-за камня, требуя нового жребия, поскольку прежний-де касался только временного хранения, тому, разумеется, совсем не улыбалось испытывать судьбу и рисковать Эсмералом. Спор перерос в настоящую вражду между первыми учениками, на авторитете которых там, как оказалось всё держалось. Конец немного предсказуем. От братства осталась лишь восьмиконечная звезда Фатанара на бывшем венце атлантских ванактов, ставшем любимой игрушкой Лурлины - и это, надо сказать, не худая участь и для звезды, и для короны. Не моё дело судить чужие ошибки - тем более, ошибки самого дорогого и уважаемого мною человека. Моё дело - исправлять их, не умножая собственными. Было ли ошибкой само создание камней? Державши в руках Эсмерал Нижнего Свода, живя полстолетия в его лучах, я не могу так сказать. Но оставшийся камень сегодня и в самом деле создаёт проблемы. Учитель был слишком светел, чтобы предусмотреть все ухищрения Тьмы. Мне же ученичество у Ямшута и безуспешные поиски компромиссов с Кареной дали бесценный опыт, позволяющий глядеть чуть дальше и видеть больше. Хотя ничего хорошего в этом нет. Проблему я видел, только вот с решением было неважно. Впрочем, над задачкой Ямшута пришлось поломать голову почти сто лет, а тут время пока что не поджимало. - Эх, если бы Эсмерал можно было растворить, не разрушая! Странная мысль, даже слетев с моих уст, была, казалось, обречена на забвение - булькнуть неподъёмным камнем на дно Подземного моря, растаять в копящемся там Хаосе. Нужно было обладать логикой альда и ребёнка одновременно, чтобы расслышать в ней нечто больше, чем бред, которым она показалась мне самому. - Магуар свой Эсмерал уничтожил. А папа - нет... - Ну да, он ведь не хотел. - Не в этом дело! Его свет не утрачен, понимаешь? Мама смогла сохранить на своих перьях. Но так-то вода, как и воздух - стихия неплотная. А вот земля... Я по-прежнему не понимал. Хотя и чувствовал, что это не просто детский лепет. - Дядя Гур, ну ты как маленький, право слово! Это же физика. Если свет камня получится растворить в земле, то она его - что? Правильно, удержит! Каждый лучик кристаллизуется, в каждом из камней, как в капле росы - весь Эсмерал... и вместе с тем, обладать им станет уже невозможно. Даже если найти в недрах все камни, нельзя быть уверенным, что не упустил хотя бы одного, понимаешь? Да, это всё ещё звучало бредом. И вместе с тем это был лучший, если не единственный выход. - И ты бы это смогла? - ну а для чего Плазуари так настаивала на её участии? Не из-за совершенного ли владения магией минералов? - Кристаллизовать - легко! - Лурлина гордо вздёрнула носик. - Растворить проблема. Здесь надо много энергии задействовать, а Хаос блокирует нам магию до смешных крох. - А с поверхности, на расстоянии, это сделать не получится. - Ага. Тупик, короче. Жаль, хорошая идея была. - Не "была", Лула! И не тупик. Ты просто умница. Нам ведь какая энергия нужна? Энергия Хаоса, разрушения... - Ну этого тут достаточно! - Вот именно. И мы можем направленно ударить ею прямо в эту скалу. - "Можем"? - малышка глядит на меня снизу вверх недоверчиво. - По крайней мере, можем по пробовать... Я извлёк из кармана свой кодекс-блокнот с заклинаниями, исписанный пока лишь наполовину, который стремительно начал принимать рабочий размер. - Есть у меня на этот счёт мощное заклинаньице... Но опять же всё упирается в то, чтобы Хаос его не перевесил. - Ага, - тянет Лурлина тем же скептичным тоном. Но я уже придумал, как осадить её пессимизм. - Вот ты, голубушка, этим и займёшься, - книга уже распахнута на нужной странице. - Я?! - Именно ты. Тебе предстоит усилить заклинание своей альдийской магией. Не читай его, а пой! - Петь? - Да. У тебя идеальный слух и чудесный голос. Пришла пора оправдать своё имя. Вслушайся в звучание этих слов у себя в голове, подбери для них идеальную тональность и мелодию и выплесни вместе с ней под эти облака. Укроти Хаос гармонией. - Ничего себе задачка! - Не думай о её масштабе. Просто слушай и пой. Давай, девочка, я в тебя верю! Мелодия полилась с первых нот так робко и зажато, что я уж решил, ничего не выйдет. Однако чем дальше, тем больше мощи набирал голос Лурлины, тем уверенней и полной грудью сплетались слоги заклинания, становясь неразрывными с нотами и тембром. Ей, похоже, было мало слышать его звучание в голове, и лишь собственный голос дал нужную опору. Уже на середине заклинания стало ясно, что оно работает. И даже сверх ожидаемого. Море за спиной стало быстро вздуваться и пениться с душераздирающим воем, который, однако, не мог заглушить крепнущего с каждым тактом хрустального голоса девочки. А голос продолжал крепчать и усиливаться, не оставляя сомнений, что эта вертлявая малявка - потенциально могущественная фея и наследница престола в Кортирионе. Я уже не мог сообразить, тянет ли она слоги заклинания на запредельную длительность, или это меня вдруг отбросило не на "свою волну", как обычно, а наоборот, на сверхускоренную. Просто не успел. Песня Лурлины вдруг ушла на частоту, недоступную человеческому слуху, даже с магической акустикой. Но осталась ощутимой - даже чересчур... Вдруг разом ударило в виски разом с двух сторон, и я едва устоял на ногах. Но всё же понял, что дальнейшее - уже не от звука, а от укрощённого и направленного им Хаоса. Который я, собственно, должен усилить и направить дальше. Но как это сделать, когда мозг взорваться готов? Пока ещё, кажется, не взорвался, раз способен на праздные вопросы. Но кровь бурлила и вскипала вместе с обезумевшим морем, вместе с пурпурными облаками, хаотично заметавшимися под каменным сводом, разрввемыми градом сыпящихся с него в море глыб. Лопались нервы струнами, один за другим, всплесками острой боли, которая поглощала саму себя. Хаос ломился в меня яростным бушующим прибоем. Сокрушающая всё на своём пути энергия... нет, пока только сила. Энергией, действием она должна была стать уже в моих руках, обретя цель и смысл. Но я всё ещё не мог к ней подступиться. А потом мозг всё-таки взорвался. Вместо Эсмерала. Крошечные неделимые частички моего "я" носились дезориентированным роем. Как долго, сказать не могу, да и бессмысленно: время просто перестало быть, в каждой частице оно было своим и хаотично металось вместе с ней во все стороны. Но в конце концов их совокупной воли хватило на то, чтобы всем вместе ударить мощным пучком в гранитную стену. И на секунду всё померкло. Ну это тогда казалось - на секунду. Потому что тут же сомнения возникли. Как им, спрашивается, не возникнуть, если на месте скального массива передо мной теперь широкая трещина под самые облака (давно уже, похоже, успокоившиеся), уходящая в необозримую глубь вместе с хлынувшим в неё морем? А над ухом Лурлина кружится на пламенно-розовом облачке... На чём?! - Ух, дядя Гур, ну наконец-то... - Я что, долго зависал? - Да сутки где-то так простоял без движения! - И ты не могла растормошить? Ведь явно что-то пошло не так... - Ну... не совсем так, как мы рассчитывали. Но лучше же намного! - Лучшее, Лула, обычно враг хорошего... В чём подвох? Что-то не соображу никак. Девчонка хитро улыбается. Да как же она держится на этой тучке и не проваливается? Так, не все вопросы сразу, их чересчур много... - Мы ведь как думали - один удар, и всё. А ничего подобного! Хаос теперь стекает сюда с поверхности, как будто что-то его гонит. Представляешь? Да тут и представлять нечего - видно воочию. Море по-прежнему бурлит и пенится, набухать гигантскими пузырями. - Уляжется со временем, - Лурлина перехватывает мой взгляд. - Но ты чувствуешь, что этот поток продолжает через нас текти? Только уже не Хаоса поток, а того, что его сверху теснит... Информации, во! В самом деле, я с самого возвращения со "своей волны" испытываю непонятные ощущения. Только очередь с ними разобраться не дошла. А Лурлина - кто бы сомневался? - вполне освоилась. - Значит, облачко... - Ага. Захотела отщипнуть кусок из-под свода, уплотнить, чтобы сидеть можно было и управлять - получилось! Наверху я, наверно, сама их создавать смогу. Сюда всё-таки Хаос прёт, блокирует магию. - То есть ты не скучала, пока я тут торчал истуканом? - Не-а! Летала над морем, пыталась со здешними зверюшками подружиться. Ну и успокоить - такой бури ведь здесь наверняка не было никогда после прихода Тумиэли... - Папе только этого не рассказывай. Он тебя отпускал под условием, что мы с бабушкой с тебя глаз спускать не будем, а ты и рада стараться... - Ой, да что со мной может случиться? И потом, розовая жемчужина при мне! Упоминание о жемчужине вдруг оборачивается очередным потрясением. Оказывается, помимо незнакомых ощущений меня не оставляет хорошо забытое, но невозможное настолько, что разум отказывается ему верить. Не верю и глазам, когда дрожащей рукой достаю из-за ворота змейку-амулет и тупо паялюсь на оправу, которую снова оживил голубой перл, невесть откуда взявшаяся. Лурлина на облачке вплотную подлетела, тоже разглядыаает. - Это другая, - говорит уверенно. - То есть как? Я её из тысячи отличу, да и собственную магию на ней с другой не спутаю - не в маразме ещё. - Так я и не говорю, что она другая в смысле другая! Она та же самая, просто не та, что ты папе оставил. Та в Кортирионе так и лежит, никуда не делась. Пока что. А когда-нибудь тысячи лет тому вперёд её уронят в это море, и хаос поглотит. Вон он её тебе и вернул. Ну сам же видишь, как здесь всё скручено - и время, и причинно-следственные связи. Чему удивляешься? - Да уже как бы и ничему. - То-то! - Лурлина щупает свою розовую. - Кстати, её вроде бы потеряют вместе с твоей, но мне не вернуло, потому что у меня она уже есть. Вернёт кому надо и когда надо. - Кто, Хаос? - Да нет же. Наоборот - Порядок, Информация. Только более структурированная, чем сейчас, - ангельское личико снова расплывается в лукавой улыбке. - И возможно, не без нашего участия. - Эй, ты что уже задумала? - Да ничего! Если я права, ты и сам к такому выводу придёшь. Всё равно взрослые дяденьки к маленьким девочкам никогда не прислушиваются. Гордость не позволяет! Оставляю сей выпад без комментария. Взгляд снова и снова убегает вглубь образовавшегося проёма. Пелена светящихся облаков хлынула туда вместе с морским заливом, в котором и отражается с игрой электрических сполохов. Из расколотых уступчатых стен местами сочится нефть, покрывая их поверхность бурыми лишаями. - Надо бы туда сходить и разобраться, что всё-таки произошло, - говорю. - Пойдём, конечно. Тем более, там в конце открылся выход на поверхность. - Да, я его тоже почувствовал. Только не уверен, что смогу выбраться. Ну разве что ты на своём облачке... - Дядя Гур, если я только на нём поднимусь, то и тебя следом вытащу, поверь! Раз уж я здесь, среди Хаоса, буквально плаваю в своей магии, то кольми паче наверху, откуда Хаос теснится...

Капрал Бефар: * * * Лишь наверху картина случившегося окончательно для нас восстанавливается. Хотя можно было бы догадаться и раньше. Перестарались мы с Лурлиной. Вернее, недооценили собственные силы и поэтому вложились по максимуму. Удар оказался настолько мощным, что треть кристаллизуемых в изумрудах лучей Эсмерала Затмения не разлетелась во все стороны сквозь земную толщу, а сместилась в его направлении - почти вплотную к поверхности. Неподалеку от расселины, через которую мы и поднялись без проблем. Ну, относительно неподалёку, даже для моего роста. Этот изумрудный пласт оказался достаточно плотным и достаточно сохранил в себе от Эсмерала, умножив бесконечностью граней, чтобы поддерживать запущенный нами поток выталкивания Хаоса с поверхности в Подземье. - Значит, здесь я и поселюсь, - говорю вроде и с улыбкой, но осознавая, что вполне всерьёз. - А что, местность приятная. У Лулы глаза-блюдца: - Ты в самом деле решил здесь остаться? - Боюсь, мироздание за меня уже решило. - Когда? - Когда вернуло голубую жемчужину. Не может ведь их быть две одновременно. Ишвари называла это замыкателем, который может повлечь катастрофические последствия. Но если дать этой стране собственный изолированный ном и самому здесь остаться, то парадокс снимается. А когда Ишвари с коллегами прилетят, отдам ей на хранение. В другом мире как-то понадёжней. Да и замыкатели с хронопарадоксами по их части. - То есть туннель между мирами ты тоже будешь тянуть сюда? - Конечно. Здешнее Подземье - идеальное для него место, согласись. - Ага. А вот для усиливающей магию жемчужины мир без магии точно не лучшее место... - Я же говорю - на хранение. Может быть, отдадут, как ты говорила, "кому надо и когда надо". - А, ну тогда ладно. Но собственный замкнутый ном ты ведь не из-за жемчужины хочешь создать? Из-за потока, да? - Сама же видишь, что происходит. Камень мы распылили, да только в результате вся местность стала большим Эсмералом. - Точно! - Можно, конечно, просто остановить поток... - Даже не думай! - Лурлина в гневе топает ножкой. - Даже не думаю. Я ведь не Магуар. Значит, остаётся самоизоляция. Слишком уж враждебен окружающий мир той хрупкой гармонии, что здесь установилась, отблеску непадшей Аманики. Придётся искривить пространство в степи посильнее... - О таллегеви не забыл? - скептично качает головой Лурлина. - Они вполне могут наткнуться на эту аномалию. Лучше уж сделать пустыню, куда никто не сунется, и там уж кривить. - Дельная мысль! Только при этом как-то придётся защищать от пустыни саму страну. Горными хребтами, что ли, прикрыть? Забавно: я так спокойно рассуждаю о подобных вещах, но нам, с тобой действительно под силу это сделать. И даже сделать так, чтобы при столь грандиозном терраморфировании никто не пострадал! Конечно, начинать приходится с менее глобальных, но более неотложных задач. Хаос, копясь на дне Подземного моря, поднимает его уровень, грозясь затопить его и без того узкую береговую полоску вместе с обитателями. Я совсем не имел в виду начинать создание нового нома с локального потопа, пусть даже подземного! Поскольку планы закрыть вход в Подземье из пределов Тумиэли остаются в силе (новообразованного выхода у меня под боком и присмотром вполне хватит), решено галерею не заваливать, а затопить, направив избыток воды из моря. Решено - сделано! Вместе с Лурлиной и летающей над провалом Лазурной чайкой наблюдаем, как начинает наполняться дно гигантской котловины. Медленно, но верно. Посовещавшись, направляем сюда же русло Лунной реки. А из Подземного моря выводим ещё одну реку, на северном краю Мглистой страны. Получается неожиданный эффект: в долине вокруг её выхода на поверхность сгустилась тьма, зато дальше по левому берегу сумрак совершенно развеялся. Территория мглы сократилась почти вдвое, и света Лунной реки, которая теперь петляет по всей оставшейся, хватает, чтобы сделать её намного проглядней. А уж когда наполнится озеро... Лурлина резвится вовсю, носится наперегонки по Лунной стране с тенью-Лиззи, которая поведением всё больше похожа на Лиззи, чем на тень. Что-то там магичит втихаря у границ. Глядь - а где вчера были голые камни, уже трава растёт! - Получилось! - радуется девочка (собственно, две девочки радуются одинаково бурно и искренне, только тень - пока что? - не разговаривает). - Теперь дело пойдёт! Сюда и деревья доберутся потихоньку. Конечно, можно было всё сразу, но так же интересней, когда оно само, когда ты только задаёшь импульс и оставляешь свободу реализации... Призадумывается. С неожиданной грустью: - А всё-таки странно ощущать себя всемогущими, да? - Всемогущими, говоришь? Хотя да, наши возможности ограничены сейчас почти только нашей фантазией... - Ха, это у взрослых фантазия ограниченная! Но всё-таки это как-то неправильно. Легко даётся, как младенческая спонтанная магия. Не должно так быть. - Понимаю, что ты хочешь сказать. Да, это испытание, а не дар. И довольно непростое. Само уже ощущение всемогущества - повод задуматься. Мы ведь не творцы - максимум, создатели. Используем готовую энергию потока, который хоть и не без нашего участия запущен, но фактически случайно. И важно не хозяйничать с ним, а чётко понимать, как правильно и что на пользу всем и всякому живому дыханию в этой стране. - Ну это с любой магией так! - Разумеется. Но чем она сильнее, тем сильнее соблазн. Сам не заметишь, как окажешься на скользком пути, по которому прошёл до полного саморазрушения Ямшут-Миш-коатл, и с которого, будем надеяться, всё-таки выкарабкается Магуар... и Карена тоже. Но я бы об этом и не задумался, не одёрни ты меня словами о всемогуществе и о том, что это неправильно. Так что опасно оно всё-таки. - Но не прерывать же поток в самом деле?! - Не прерывать. Но и на себе его замыкать необязательно. Можно ведь замкнуть на всей этой стране. На каждой травинке, пробивающейся из земли к свету, на каждой пташке, рассекающей небосклон. Сделать саму страну волшебной, понимаешь? - Ух ты... Блестящая идея, дядя Гур! - И заметь, себя я не обделяю. Я ведь тоже становлюсь частью страны, а значит, доступ к магии потока у меня остаётся. Просто теперь я буду им делиться со страной, а не противопоставлять себя ей в безраздельном господстве. Не хозяином имущества, а главой большой семьи скорее. Ну и тебя это тоже касается, конечно. Мы вместе запустили поток, поэтому Волшебная страна всегда будет для тебя открыта. Ну, если захочешь её посетить. - "Если"... Конечно, захочу, какие могут быть сомнения! Я в этом почему-то не так уверен. Но не спорю. Время покажет. А пока мы, оставив Лунную страну, бредём вдоль речки, уверенно пробивающей себе путь с запада на восток. Ещё мелководная, но у неё тоже всё впереди - а если и в самом деле сделаю горы, то будет подпитываться талыми снегами. Лазурная чайка сопровождает нас в вышине, блеск перьев ярок, как никогда прежде. Словно отблески Эсмерала Нижнего Свода на них и Эсмерала Затмения в недрах ведут между собой диалог. Как знать, не осуществляется ли прямо в эти секунды мечта Учителя, не разделяется ли свет двух Дерев? Незримо, неявно, но живо и действенно... Слова "мы бредём" следует понимать так, что шагаю я, а Лурлина носится вокруг на очередном облачке - они у неё с каждым разом получаются крепче и мобильней. И не умолкает, само собой. Фонтанирует идеями. - Дядя Гур, а можно, прежде чем ты поток переключишь, сделать, чтобы здесь всегда было лето? А то меня в дороге осенняя степь просто задолбала! - Во-первых, следи за речью. Что это за слова? Во-вторых, принимается. Правда, многие растения и животные к нему не приспособлены, но я понимаю, как тут можно исправить, чтобы всем было хорошо. - А кстати, раз уж о животных речь зашла. Можно, чтобы они здесь мыслили и разговаривали. А то нечестно! Они что, хуже нас? - Не хуже, это точно. Но сделает ли их это счастливее? Животные объективно куда ближе нас к гармонии мироздании, зато мы способны эту гармонию осознавать. Горький дар у нас от Творца - понимать друг друга и Его, выходя за рамки заданного нашей природой эгоизма. Дар, который мы к тому же редко ценим, как должно, и неохотно пользуемся. Что из этого лучше? Я не знаю. Кстати, ваши вот часто на людей смотрят свысока - мол, полузвери, переходное звено от обезьян к альдам... - Неправда! - возмущённо перебивает Лурлина. - Я так не считаю! - О тебе речь и не идёт. К тому же ты сама на четвертинку с хвостиком человек. - Опять неправда - нет у меня никакого хвостика! Ладно, шучу. Просто не пойму, к чему ты клонишь. - К тому, что, как ни смешно и парадоксально, в некотором смысле альды к животным ближе. Что для братьев наших меньших жизнь в гармонии со своим предназначением, что для вас магия - просто часть природы то и другое. Поэтому животных мы склонны считать неразумными, хотя ещё мама мне объясняла, что их разум просто иной, почти не совместимый с нашим. Поэтому нам, людям, кажется, что альды магию не ценят и легкомысленно к ней относятся. Тут мне, правда, твоя бабушка ещё в Роменоре помогла понять, что не всё так просто. Но ведь тебе и самой многое в человеческой психологии видится странным и диким, несмотря на четвертинку и на хвостик. Если бы перед тобой сейчас, как перед папой, встал выбор - стать человеком или альдом - был бы он для тебя прост? То-то же. Вот так и с животными. Как правильно? Я не знаю. - Правильно - когда есть выбор, - снова парирует Лурлина метко и неотразимо. - И потом, что плохого, если животные смогут понимать друг друга? - И говорящие будут охотиться на говорящих? Или дать привилегию мыслить и говорить только хищникам, живущим за счёт того, что лишают жизни других? Или волюнтаристки решать, каким именно видам травоядных её подарить? Все животные в Волшебной стране равны, но некоторые равнее, да? - Согласна, - Лурлина хмуро глядит вниз сквозь облачко, - здесь есть над чем подумать... - Это мягко сказано. И не сбрасывай со счетов инстинкты. Вам-то они неведомы, но даже люди подчас не могут с ними совладать, хотя по сравнению с животными у нас куда слабее. - Умеющие говорить способны договориться, - не сдаётся упрямица. - Хотят ли - вопрос другой. А против инстинктов можно сделать так, чтобы принесенные здесь клятвы невозможно было нарушить. - О, мы уже начинаем ограничивать свободу! Не проще ли будет рассадить всех по железным клеткам? - Это другое! Клятвы даются добровольно и осознанно. - Только потом выбора уже не остаётся. А как бывает с существами, совершающими выбор раз и навсегда, мы уже видели на примере Тумиэли. Ладно, не дуйся. Идея на самом деле тоже хорошая. - Правда? - Ну, меня зацепила. Я несколько раз пытался построить гармоничное человеческое общество - вслед за Учителем и его предшественниками, начиная с Адапы. Чем каждая из попыток закончилась, сама знаешь, да и насчёт йокотов особых иллюзий нет. Так может быть, в очередной раз попробовать со зверями? Вдруг они приблизят к разгадке, почему людям так нелегко мирно уживаться вместе... Под такие неторопливые разговоры обходим будущую Волшебную страну вдоль и поперёк. Детский оптимизм Лурлины понемногу передаётся мне самому, трансформируясь в горниле пережитого опыта. Учитель в своё время много говорил мне о спирали жизненных циклов, о том, что каждый виток от энтузиазма до разочарования и краха всех начинаний не тщетен, потому что его опыт, даже негативный, даже состоящий из сплошных ошибок, усваивается следующим, обеспечивая его сдвиг. Как и в общей истории человечества. "Поэтому благодари даже за ученичество у Ямшута", - повторял он, хотя тогда мне это было решительно невозможно принять - не дорос ещё до должного витка. Меньше всего хочу спорить с великим Энмендураной, только мне сейчас это видится немного иначе. Не столько сменяющие друг друга витки, сколько струны, сосуществующие одновременно. Тёмные и светлые, всевозможных цветов и звучания, но все они мои, все составляют хранящийся в памяти жизненный опыт и все могут быть при необходимости задействованы. Благодаря гостям из будущего я до сего места прожил нечеловечески долгую и насыщенную жизнь, поэтому способен сыграть на струнах своей души для Волшебной страны мелодию, не уступающую выразительностью песне Лурлины. Выразительность, конечно, другого рода, но это и ценно. Временами к нашим разговорам подключается Плазуари, и тогда крепнет уверенность, что это не блажь, и всё получится. Но когда дело наконец-то доходит до переключения потока, Лазурная чайка вдруг пропадает. Нет, за ней это постоянно водится, но в такой момент как-то не ожидал. - Да бабушка просто смущать тебя не хочет, - объясняет Лурлина. - Странные у неё понятия! - Никто не совершен, - глубокомысленно заключает ребёнок. Что ж, тогда начнём. Раз! - и страну окружило кольцо неприступных гор. Два! - за горами с внешей стороны пролегла Великая песчаная пустыня. Ну, не так всё быстро, конечно, не на раз-два, и даже не неделю процесс занял, но ни одно живое существо при столь масштабных тектонических сдвигах не пострадало, как мы и оговаривали. Принцип атапты для меня по-прежнему свят и нерушим. Тем более, при создании нового нома. - Пусть здесь воцарится вечное лето! Пусть эта страна будет Волшебной, пусть здесь разговаривают по-человечески звери и птицы! - Но пусть мыслящие и говорящие не охотятся друг на друга! И пусть произнесенные клятвы будут нерушимы! - подхватывает Лурлина. Эта не в бабушку, не деликатничает. Напротив, спешит вписать свои строки в летопись Волшебной страны, стать её соавтором, а не просто тестером идей. Ну а я только за. Хотя озвучивать вслух всё, что мы с ней напридумывали, как раз необязательно. Это ведь не вербальная магия заклинаний, здесь принцип иной. А вот главное надо проговорить. - Мы с Лурлиной передаём тебе, Волшебная страна, полученный нами дар - вместе со свободой, необходимой для того, чтобы им распоряжаться. Пробудись от сна, развивайся и совершенствуйся своими путями ко благу всех и каждого. Стань открытой для всех, кого примешь, но нетолерантной ко злу и Тьме. Борись с ними и не унывай на пути к победе, даже если он окажется долог и тернист. Живи. Люби. Твори.

Капрал Бефар: Тут и сказке конец, а кто слушал, всем респект. А уважаемым админам - полный респект, аще благоволят исправить в шапке статус на "Закончено".



полная версия страницы