Форум » Конкурсы и фесты » Голосование: Жители ВС - герои литературных произведений » Ответить
Голосование: Жители ВС - герои литературных произведений
Безымянная: Итак, подошёл к концу срок выкладки фанфиков в моём конкурсе. На данный момент прибыло 13 фанфиков из 18 заявленных. В данном конкурсе, ввиду большого количества фанфиков, будет применена особая система голосования (за идею которой спасибо Топотун). Обычное голосование с опросом будет немного необъективным, учитывая то, что голосует в основном 20-30 человек, а фанфиков 13. Голосование будет проводиться следующим образом: *Каждый голосующий оценивает каждый из 13 фанфиков по 5-балльной шкале: 5 баллов - за наилучший, по мнению оценивающего фанфик, 1 - за наименее понравившийся. 5-ью баллами можно оценить лишь 1 фанфик из подборки - своего рода "лидер" по мнению оценивающего. *Голосование анонимное. Распределение баллов по всем фанфикам присылайте мне в ЛС - без мнений и рецензий, только фанфик и балл за него. *В комментариях к теме можно и даже нужно оставлять свои рецензии и отзывы, обсуждать тексты. Но БЕЗ указания, сколько и кому баллов вы поставили. Это - в ЛС. *По истечению установленного срока голосования баллы будут суммированы и на основании суммы полученных баллов будут объявлены призёры конкурса (1,2,3 места). Не исключено, что на одном месте могут оказаться 2 фанфика. *Размещение фанфиков идёт в хронологическом порядке по мере их поступления. *Участники конкурса тоже оценивают свои фики. Надеюсь на объективность Голосование продлится с вечера 20 октября по 4 ноября 2012 года (соответственно, тоже до вечера) P.S. Приношу извинения авторам за убранные шапки. Таблица результатов появится позднее. Выкладка началась. Голосование тоже открыто. Голосование закрыто. Если что-то хотите узнать у авторов - можете это сделать прямо в теме
Ellie Smith: Хороший пост. То есть, можно голосовать одной и той же оценкой (Кроме 5 и 1) за несколько фанфиков? Ведь их много, а не 5))
Безымянная: 1. "Рагу из синих огурцов" (Урфин Джюс - фельетон) Что такое, по вашему мнению, праздник? Скольким бы людям мы ни задавали этот вопрос, ответы будут каждый раз новые. Но всем понятно, что праздник – это что-то радостное, объединяющее людей, что-то, к чему готовятся загодя и с теплом вспоминают после. Праздников в нашей стране не так уж и мало – одни пришли к нам из давних времен, другие совсем молоды, как годовщины недавних побед над злыми волшебницами; одни отмечаются по-семейному, в каждом доме, другие меняют облик всего города. И вот не так давно в крепкой семье изумрудногородских празднеств неожиданно появилось новое название – Праздник Угощения. Сами эти слова немножко ставят в тупик: какой же праздник без угощения и какое же праздничное угощение без, собственно, повода для праздника? Но те, кто уже слышал о праздниках угощения (а не услышать о них довольно сложно), знают, о чём идёт речь. Известный охотник за удачей, бывший столяр, колдун, король и по совместительству огненный бог, Урфин Джюс, несколько лет назад, отойдя от всех этих дел, неожиданно ушел с головой в огородничество и садоводство. Казалось бы, в этом он уже ничем не мог отличаться от тысяч других немолодых Жевунов, кроме разве что покроя одежды. Но Урфин еще раз показал своим «скучным» и «оригинальным» соплеменникам, а заодно и всей Волшебной стране, что желание быть всегда самым-самым, первым и единственным от профессии не зависит. Потому что каким-то немыслимым способом (который он, что любопытно, хранит в тайне от остальных садоводов Голубой страны) Джюс выращивает растения, которых в анналах родной природы нет и в помине. Дальше всё просто: необычная сельхозпродукция привлекла внимание сначала живущих неподалеку Жевунов, а потом и столичных жителей. И вот уже не только в Когиде, но и на центральной площади Изумрудного города собираются толпы, желающие попробовать – или хотя бы увидеть – все эти оранжевые яблоки, рубиновые сливы и ультрамариновые огурцы. Джюс по такому случаю тоже наведывается в город, увлеченно рассказывает про свои новые сорта и с чрезвычайным смущением принимает от горожан многочисленные благодарности, а также ответное угощение: в последнее время местные жительницы завели обычай каждый раз просто заваливать его пирогами. Что ж, пироги у хозяек Зеленой страны действительно вкусные, можно только порадоваться за перевоспитавшегося диктатора. Так почему бы нам тоже не порадоваться вместе с ним и с теми детьми и взрослыми, кто с раннего утра толпится на площадях, ожидая Праздника? Да потому, что не всё так идиллически обстоит с днями угощения и со всеми этими удивительными растениями Урфина Джюса, как может показаться на непросвещенный взгляд, и далеко не все расходятся по домам с миром на сердце. А дело, казалось бы, в ерунде. Если уж у нас, как говорят, праздник угощения – а не праздник хвастовства небывалой едой, - то и исходить при его подготовке надо из того, какое угощение окажется для жителей Волшебной страны праздником. То есть делать самые простые вещи – интересоваться, что людям понравилось, что нет, стараться оправдать их ожидания, но и устраивать иногда приятные сюрпризы, а не пичкать всех год за годом всё теми же голубыми огурцами, основное достоинство которых, как ни крути, - необычный вид. В то время как многие интересные новинки – например, желтая морковь, - промелькнув на праздничных столах один раз, куда-то пропадают. Сам Джюс, когда люди интересуются причинами таких изменений, либо отделывается сомнительными шутками, либо пытается прочесть неосторожному спросившему целый доклад, который, если продраться через россыпи умных слов, сводится к тому, что некоторые вещи предсказать или повлиять на них невозможно, поэтому что выросло, то выросло, кушайте, дорогие сограждане. Нельзя тут не вспомнить, что каждый раз, когда Джюса спрашивают, не колдовскими ли секретами, оставшимися с его прошлых занятий, объясняются чудеса, которые он творит со своими фруктами и овощами, он (не всегда вежливо) разъясняет, что никакой магии тут нет, одна сплошная наука. Но наука, насколько нам, темным людям – темным в смысле образования, а не колдовства - известно, заключается не в том, чтобы уметь вовремя сказать десяток ученых слов, а в том, чтобы находить в окружающем нас многообразии строгие закономерности и пользоваться ими. Нет ли здесь некоторого противоречия? И знает ли вообще сам господин Джюс, с чем он имеет дело и за что он принимает благодарности? Разумеется, сложно сохранять вид хозяина положения, когда на огороде у тебя растет невесть что, можно только посочувствовать Урфину Джюсу с его вышедшими из-под контроля научными изысканиями. Или слова о неуправляемости разноцветных фруктов – только слова и на самом деле он сам не очень заинтересован в том, чтобы по-настоящему интересоваться людьми, которые, забыв былые обиды, приветствуют его на новом поприще? Но даже если верно первое предположение, это не повод переходить все границы и проявлять к тем, кого сам пригласил на праздник, открытое неуважение. А Урфин, как уже было сказано, отказывается отвечать на простые и в обоих смыслах слова понятные вопросы, прячась за невразумительными отговорками, а недавно и вовсе отличился, после последнего праздника не дослушав пожелания, которые ему решили высказать несколько почтенных горожан и даже горожанок, оборвав их словами: «Так какого хрена вам все-таки надо?». Господин Джюс, нам надо не хрена, нам надо приятных на вкус (и, если уж вы так это любите, на вид) фруктов и овощей – казалось бы, это человек вашего ума давно должен был понимать! Если, конечно, поверить, что он когда-либо собирался это понимать. П.В. - наш соб. корр. в Изумрудном городе.
Безымянная: 2. К вопросу об управлении общественным сознанием (Руф Билан - скандальная статья в прессе) Раскрыта вся ПРАВДА о Руфе Билане! Такого никто НЕ ОЖИДАЛ! Пятидесятидвухлетний Руф Билан, экс-смотритель дворцовой умывальни, дважды предатель в глазах всей Страны Гуррикапа, совершил ТАКОЕ... читать дальшеВ сорок восьмом году со дня основания Изумрудного города, в тринадцатую годовщину открытия Большого Канала, на площадке перед дозорной башней состоялась возмутительная акция. Группа горожан, возглавляемая Руфом Биланом, ныне владельцем лавки иностранных товаров, воспользовалась тем, что большинство стражей порядка находилось в районе канала и прилегающих окрестностей, и устроила митинг. К несчастью, многие из оскорбительных высказываний Билана в адрес действующего правителя получили сочувствие у горожан; получив поддержку, он распалялся все больше, пока, наконец, не дошел до призывов к свержению. Акция закончилась тем, что подручные Билана установили перед башней чучело, имитирующее Страшилу Трижды Премудрого, со связкой орденов в одной руке и суковатой дубинкой в другой. (Солома была позаимствована с поля, принадлежащего Кагги-Карр, Генеральному директору связи Страны Гуррикапа, что вызвало отдельную волну возмущений.) «Артефакты» должны были символизировать необъективность владыки Изумрудного города, его склонность к панибратству и чрезмерную лояльность к давним друзьям в ущерб талантливым горожанам, все еще не склонным видеть в нем естественного преемника Великого Гудвина на двадцатом году правления и потому относящимся к нему критически. После прочувствованной речи, обличающей эти недостатки нынешнего правителя, чучело сожгли, распевая при этом песни, составленные из отрывков речей действующего правителя. Прибывшим на место происшествия стражам порядка удалось схватить лишь троих подстрекателей и два с половиной десятка «согласных слушателей», которые в данный момент ожидают решения своей участи. Как удалось установить, организация, от имени которой выступал Билан, сформировалась около шести лет назад. Толчком к созданию послужил памятный банкет в честь освобождения Страны Гуррикапа от угрозы рамерийско-менвитских захватчиков. Напоминаем, что в ходе банкета Ильсору, лидеру арзаков, были не только переданы изумруды, добытые пришельцами в западных шахтах и находившиеся на сохранении у Урфина Джюса – Страшила Трижды Премудрый счел нужным присоединить к ним изрядную часть изумрудного запаса Зеленой Страны. Уже несколько раз до этого действующий правитель обвинялся в склонности к благотворительности за счет казны, в частности, за помощь малоимущим семьям после второй оккупации Джюса. Поводом для последней акции стало принятие нового закона о налогообложении, которое существенно улучшило бы положение мелких торговцев и земледельцев, в обход совета именитых горожан. (До того принятие закона дважды отклонялось в ходе голосования членов совета.) Неизвестный пока глава организации посетил Билана вскоре после этого и напомнил ему о его прошлом. Версия собственной биографии, озвученной Биланом в ходе допросов, существенно отличается от изложенной хронистом Кастальо и людьми, знавшими Билана до первого усыпления. Кто бы ни был этот «человек в маске», он постарался нацелить Билана исключительно против действующего правителя. Не исключено, что ближе ко времени проведения акции имело место запугивание, поскольку образ вдохновенного оратора и борца за свободу слабо вяжется с обычной манерой поведения Билана. Косвенные признаки указывают на это, однако пока предположение не подкреплено признанием. Нужно отметить, что, несмотря на арест Билана, теневой руководитель организации добился желаемого: посеял в народе сомнения в действующем правителе. В «обвинениях», выдвинутых Страшиле, содержится лишь малая крупица лжи, незаметная на фоне множества общеизвестных фактов, которыми так ловко жонглировал в своей речи экс-смотритель дворцовой умывальни, а ныне – торговец грязью из Долины Марранов. И некоторые из них, особенно обвинение в авторитаризме после недавнего принятия закона, Трижды Премудрому будет невозможно опровергнуть, не покривив душой. А пока преступники ожидают окончания дознания и суда. Судя по страстям, которые кипят вокруг предполагаемого наказания для Билана, организатору преступления был только на руку его арест. В данный момент ситуация такова, что, какое бы решение ни принял Страшила, оно неизменно вызовет возмущение. Усыпление – из-за излишнего мягкосердечия и нерациональной траты времени, сил и ресурсов; более жестокие методы, вроде работ по добыче каменного масла, – из-за негуманности. Да и поможет ли усыпление одного человека, если найдется два десятка готовых напомнить ему все в искаженном виде? Уже сам факт акции так близко от места празднования, где находился правитель, говорит о недостатке уважения по отношению к нему. Значит ли это, что народ так и не смирился с таким преемником, или же утратил веру? Маловероятно, в то время как благосостояние страны растет год от года. И все же сейчас очень мало раздается голосов в поддержку Трижды Премудрого. Так кому мы склонны верить больше – правителю, который не ищет выгоды для себя, поскольку не нуждается в материальных благах, и доказывает это действиями – или толстому шуту, настолько трусливому, что он не отваживается иметь собственное мнение и поет лишь с чужого голоса? Не превращаемся ли и мы в таких же Руфов Биланов, если слепо идем туда, куда нам укажут, и не даем себе даже труда задуматься – а стоит ли?.. Также читайте: Страшила Мудрый вынес приговор Руфу Билану. Оппозиция НЕГОДУЕТ! читать дальше Чудовищная МЕРЗОСТЬ! Олл Бирн попался на хранении орехов нух-нух! читать дальше Начальнику дворцовой стражи придется уйти на покой. Случилась беда... читать дальше
Безымянная: 3. Дело о перелётном фургоне (Элли - детективная история) - В девятнадцатом, - шепнул портье, и несколько купюр мгновенно перекочевали в его сложенную лодочкой ладонь, а затем в карман форменных брюк. Джон вдохнул и выдохнул, прежде чем постучаться в указанный номер. Дверь отворилась сразу же, словно постоялец ожидал незваного гостя. Перед Джоном стоял немолодой мужчина с крючковатым носом и седеющими висками, высокий и сухощавый. Напряженное выражение на мгновение сбежало с его лица при виде неловко застывшего на пороге визитера, но тут же вернулось обратно, и правую руку из кармана бархатной домашней куртки он так и не вытащил. Джон подумал, что, наверное, он только что поспешно что-то туда спрятал – ладонь его, казалось, судорожно сжимала в кармане какой-то предмет. - Моя фамилия Смит, - поспешил представиться Джон. Постоялец номера девятнадцать опять заметно расслабился и подал для рукопожатия левую руку. Левша, решил Джон. Странно, что его в детстве не переучили, они вот переучили дочку, а как же иначе? В школе же засмеют. При мысли о дочке все внутри опять тоскливо перевернулось, привычно уже. Скорее о деле, пока не выставил… но человек на пороге заговорил первым. - Однофамильцы, значит, - он не улыбнулся. – Я тоже… Смит. Чем обязан? Джон слегка оторопел, но потом вспомнил, что говорил портье – инкогнито. Хочет быть Смитом – пусть будет, ладно. Черт с ним. Лишь бы помог. - Сэр, - хрипловато начал Джон. – Я к вам за помощью. Никто кроме вас не поможет мне, это факт. Уж больно вам… удаются такие дела, я слышал. – И он посмотрел на самозваного однофамильца почти с мольбой. Постоялец скривился, быстро оглядел Джона с головы до ног и оставил наконец в покое свой правый карман. - Сколько вы дали портье? – спросил он с любопытством. – Два доллара? - Три, - признался Джон. - Переплатили, - бросил постоялец. – Когда он, к несчастью, меня узнал, я ему дал доллар за молчание, за два он бы раскололся как пустой орех. А мне наука – в таких делах скаредничать последнее дело. Впрочем, я, увы, сейчас в несколько стесненных обстоятельствах… - Я заплачу, - торопливо вспомнил Джон. – У меня есть, мы откладывали на… -… на вторую лошадь? – равнодушно угадал «Смит». - Да, старушка Мэри уже не та, - машинально подтвердил Джон, и вдруг спохватился: - Но сэр! Как вы догадались? - Неважно, - бросил постоялец, делая шаг назад. – Давайте поговорим внутри. Уместив шляпу на коленях, Джон с тревогой смотрел на своего визави. Тот, вполоборота к окну, раскуривал трубку. Неужели это тот самый знаменитый сыщик? Слава его докатилась и до самых отдаленных канзасских ферм, более того, за славой следовали и слухи, что гениальный детектив совсем отошел от дел. И вот он сидит напротив Джона, курит, просит называть его Смитом… и ждет, чтобы Джон рассказал ему свою историю. Терпеливо, надо сказать, ждет. Джон сглотнул. - Мистер Холмс, - ляпнул он, и тут же испуганно прикрыл рот ладонью. Лицо сыщика ничего не выражало. – То есть мистер Смит, я хотел сказать, - поправился Джон. – У меня дочка пропала. Единственная. Только вы один можете мне помочь! Такой ужасный случай… - Приметы девочки, - отрывисто произнес детектив. Джон растерялся. - Ну… Она такая… невысокая для своих лет, и… Косы… То есть иногда она носит волосы этак… Слушайте, не мастак я описывать. Может, вы сами на нее взглянете, сэр? Пришла очередь растеряться Холмсу. Брови его недоуменно поползли вверх. - Простите, я, должно быть, вас не вполне понял. Мне показалось, что вы говорили – ваша дочь пропала? - Пропала-то она пропала, сэр. Да только вернулась. - Объяснитесь, - сыщик нервно постучал трубкой о щербатый край казенной пепельницы. - Ураган же был, - заторопился Джон, боясь, что его недослушают. – Унесло бедняжку прямо с фургоном, куда там!.. мы уж ее оплакали. Стало быть, думали, бросило где-то ветром, да в щепки. Ну, слез сколько пролили, понятное дело. Но понемножку жизнь в колею вошла. Ну, хозяйка моя поплакивала еще, бывало, а что делать, жить-то надо… Дом я новый справил, тоже и отвлекся, дел по горло… Но потом, две недели назад, значит… Элли вернулась. - Сколько отсутствовала девочка? - Да месяца три, не меньше. - Вы говорите, что ее унесло ураганом в дощатом фургоне, после чего спустя три месяца она вернулась домой? – Холмс подался вперед, сверля глазами гостя. Джон смог только кивнуть, совсем съежившись под этим проницательным взглядом. - Она… покалечена? - Господь с вами! - В здравом уме? Говорит, понимает, узнает вас? - О да! - Она может что-то рассказать о том, что произошло с ней за время отсутствия? - Ох, сэр, лучше бы она не могла! *** Трясясь на телеге, присланной за ним с фермы, Холмс ловил себя на том, что думает над этим делом уже несколько дней, а не продвинулся ни на йоту. Бредовый рассказ восьмилетней глупышки был очевидным вытеснением каких-то жутких событий. Пугающий и смешной микс из прочитанных сказок и подслушанных страшилок – Холмс не стал даже вникать. Весь вопрос в том, что именно в памяти девочки заменено этим странным рассказом. Факты. Нужно отбросить все эти лезущие в голову бредни и сосредоточиться на фактах. Ребенок становится жертвой стихии и – счастливая случайность – выживает. Остается ли невредим? Тут сразу напрашивалась мысль о медицинском освидетельствовании, и Холмс спросил об этом фермера. Реакция отца девочки (тот сперва смутился и потупился, потом почему-то начал бурно возмущаться) его удивила – но лишь на мгновение, пока он не понял, что у того на уме. Да, и поэтому медицинское освидетельствование тоже имело бы смысл, хотя первоначально он, Холмс, не имел в виду ничего кроме ребер, возможно сращенных после перелома, и тому подобного. Он четко изложил все это Смиту. Нельзя было исключать никакой возможности – для такого сильного, комплексного вытеснения должны быть достаточно серьезные причины. Смит резко поднял голову, и Холмс увидел, что в глазах его блестят слезы. - Найдите его, сэр, - попросил он неожиданно жестко. – Если мою девочку кто-то обидел, его сможете сыскать только вы. Это было лестно, но пока – Холмс прямо признавался в этом самому себе – он был все так же далек от ответа на вопрос, где в течение трех месяцев находилась несовершеннолетняя мисс Смит. Хорошо, пропустим пока неизвестный нам промежуток времени. Девочка возвращается домой. Как она выглядит? Изменилась ли она? По ответам фермера выходило, что практически не изменилась. Он уверенно отвечал на все вопросы. Девочка выглядела здоровой, бодрой, не изголодавшейся. Никаких ран, серьезных царапин, ничего такого. То же платье, то же белье. Только вот… - Продолжайте, - быстро сказал Холмс. Фермер нервно хохотнул. - Да это жене моей взбрело. Я-то и не помню, что за ленточка в косе у нее была, а жена говорит – красная, точно. А вернулась с белой. Ну да это все глупости. Но это не было глупостями. - Ну, и без башмаков, - простодушно добавил фермер. Что??? - Что? - В одних чулочках вернулась, бедняжка. Говорит, это у нее волшебные туфельки с ног свалились, когда она по воздуху домой летела, - Смит издал звук, подозрительно похожий на всхлипывание. - Чулки рваные? Грязные? – спросил Холмс, прикидывая. Долго шла? Бродила по лесу? Ах да, здесь нет лесов… - То-то и удивление, мистер Холмс. И платье, и белье, и чулки – все чистенькое, будто отутюженное, ну чулочки немного сырые, но так, слегка, а она и не отрицает, что приземлилась за полем и по траве к дому бежала… Бред. - Состояние ногтей? Волос? - А? - Она была растрепана? Под ногтями на руках грязь? Ногти длинные? - Да нет же, говорю! Чистенькая, и ногти подстрижены, косичка аккуратно заплетена… А, и про браслет забыл сказать я… Час от часу не легче. - Мистер Смит, поподробнее про браслет, пожалуйста. - Да я и говорю, браслет у ней на руке. Блестящий, с белыми камушками. Ну, говорит – золотой! Я ей в шутку – давай тогда его ювелиру сдадим, кучу денег получим, а она ни в какую, подарок, говорит, от мигунов. От ми-гу-нов. Холмс переломил длинную соломину, которую уже давно, оказывается, вертел в руке, подобрав на дне телеги. А еще есть жевуны. Он тряхнул головой, отгоняя цепкий чужой бред. Факты. Девочка пропадает и возвращается через три месяца. Она не голодна, не больна, бодра. В чистой, сухой одежде – в той же, в какой исчезла из дому. Только с новой ленточкой в косе. В аккуратно, туго заплетенной, черт возьми, косе, висящей ровно промеж лопаток – может восьмилетняя девочка заплести сама себе такую косу? В новом браслете, который считает золотым. И без обуви. Так. Решение не очевидно, но очевидны первые шаги. Искать в радиусе ярдов ста… нет, двухсот от фермы. Что искать? Следы – раз. Башмаки – два. Если девочка сама прошла какое-то значительное расстояние, то обувь она утратила сравнительно недалеко от дома, иначе ей бы не удалось сохранить целыми чулки. Если же не прошла… значит, ее, босую, к дому привезли – возможно, в автомобиле. Расспросить соседей – фермы в отдалении одна от другой, но дорога проложена так, что волей-неволей приходится проезжать мимо нескольких домов. Возможно, кто-то слышал мотор, уже что-то. Затем непременно – экспертное заключение ювелира о браслете. Если это вправду дорогая вещь, возможно, она в розыске. Но для начала хватит и походной лаборатории, кислОты в ней есть. Да, и опытный психиатр, конечно. Увы, почти очевидно, что он этому ребенку необходим. *** Психиатр девочке Элли Смит был не нужен. Это Холмс понял, едва увидел малышку. Ему не раз приходилось встречать – хоть он и сторонился таких дел инстинктивно – детей, ставших жертвами насилия. Эта девочка была совершенно на них не похожа. Более того, он готов был признать, что никогда еще не видел ребенка, излучавшего такую… светлую, лучистую уверенность. Уверенность в чем? Да пожалуй, в справедливости и доброте всего мира и в собственных силах. Нет, такая девочка не смолчит и не потерпит того, что покажется ей сколь-либо неправильным. Она будет бороться! Холмс быстро спросил – первый вопрос после немного настороженного любопытства в общем-то доброжелательного знакомства: - Психологический тест, мисс Смит. Представьте, что родителей нет дома, и вы видите, что к вам на ферму лезут грабители. Ваши действия? Элли рассмеялась. - Да ведь у нас нечего брать! – сказала она. – Но если что, я наш амбар в обиду не дам, и за себя сумею постоять, не сомневайтесь, мистер… Смит, - ей явно было странно называть чужого старика собственной фамилией. – Меня, между прочим, старый Рольф научил стрелять! Да и Тотошка лай подымет, он у нас звонкий, хоть и маленький. – Она нежно потрепала по голове черного песика в блестящем ошейнике. Холмс рассматривал ее, чуть склонив голову. Умная, решительная, абсолютно нормальная маленькая девочка. Или он просто не знает, как должны выглядеть нормальные маленькие дети? - Мисс Смит, кто вас сегодня причесывал? Элли сконфуженно поднесла руку к сбившейся на одно плечо косичке. Несколько длинных прядей попасть в косичку не удостоились и болтались сзади сами по себе. - Мама была занята, - пробормотала девочка. – А у меня у самой не очень еще получается… - А кто причесывал вас в тот день, когда вы вернулись к родителям из вашего… путешествия? Личико Элли расцвело в улыбке. - О, это служанки доброй феи Стеллы! Они хотели даже дать мне блестящие розовые ленты, но я попросила оставить ленточку из Изумрудного дворца – так забавно, что мы сначала думали, что это волшебство, ведь моя и тотошкина ленточки стали белыми, и только потом мы поняли, что это все часть обмана мистера Гудвина! Ого! Девочка начала называть имена! Пусть они тоже вплетены в сказочную историю, подобно тому, как эти ее меняющие цвет ленточки вплетены в волосы, но, простите, «мистер Гудвин» - это что-то достаточно неволшебное, чтобы стать серьезной зацепкой. Кажется, он зря отмахнулся от попытки фермера подробно поведать ему историю, которую изложила Элли родителям. - Элли, - начал сыщик как можно более ласково и доверительно. – Ты не могла бы рассказать мне, что с тобой произошло после того, как тебя унесло в фургоне ураганом? Девочка нахмурилась. - Папа сказал, чтобы я вам полностью доверяла, - тихо проговорила она. – Но ведь я вас вижу в первый раз… Вы можете поклясться, что не причините вреда моим друзьям в Волшебной стране и никогда никому о них не расскажете? Понимаете, эта страна очень богатая, там много золота, изумрудов и всего такого, за что всякие городские дельцы душу бы отдали. Но мои друзья не хотят, чтобы в их заповедную страну ворвались какие-то там дельцы, и я тоже этого не хочу. Вы поклянетесь? Холмс поклялся со всей серьезностью и с легким сердцем. И тогда девочка начала свой рассказ. *** Наркотики – вот единственно возможное объяснение. Об этом следовало подумать сразу, но тут срабатывало его собственное «вытеснение», как он со смехом признавался когда-то другу. Чтобы не думать о небольшой дозе кокаина, лучше всего было вообще забыть, что кокаин существует. Иногда это мешало делу. А иногда – мешало вдвойне, потому что без пресловутой небольшой дозы мозг отказывался справляться с нестандартной загадкой. Но зацепок по-прежнему не было, а Смит по-прежнему протестовал против врачебного осмотра дочери. Эх, был бы здесь сейчас Джон! Другой Джон, в смысле… Во всем рассказе девочки единственной хоть как-то связанной с реальностью деталью было постоянное упоминание «мистера Гудвина» из Канзаса, бывшего фокусника и баллониста. Видимо, и действовать следовало в этом направлении. - Ты говоришь, мистер Гудвин вернулся в Канзас? – осторожно уточнил Холмс. Лицо Элли омрачилось. - Я очень на это надеюсь, - тихо сказала она. – Ведь не волшебник же он, в самом деле, а ветру не прикажешь… Что если его понесло, понесло и сбросило куда-нибудь на горы или в океан? Как тех отважных людей из Ричмонда, папа читал мне про них в прошлом году… Про отважных людей из Ричмонда Холмс не слыхал – он не засорял свой ум художественными произведениями. Вдруг он поймал себя на мысли, что сейчас он как-то особенно недалек от подобного… засорения. Наверное, если девочкин рассказ записать и отредактировать, детские журналы ухватились бы за такое предложение. Джон бы смог. - Неплохо бы нам найти мистера Гудвина, - проговорил Холмс, поворачиваясь спиной к ветру, чтобы закурить (они прохаживались с девочкой и ее песиком по дороге к соседней ферме и обратно, продолжая разговор). – Жаль, что у тебя нет никаких вещей, которых он хотя бы касался. - Да… из Изумрудного дворца – только ленточка, но вряд ли он трогал ее, это Флита… А зачем нам вещи мистера Гудвина? - Видишь ли, - начал объяснять Холмс, - существуют такие собаки – ищейки. Если дать такой собаке понюхать, например, мой башмак, то она отыщет меня хоть на улицах Лондона, хоть на вересковых пустошах. При условии, конечно, что башмак старый, а не только что из магазина. Девочка задумалась. Похоже было, что такая возможность прежде не приходила ей в голову. Вдруг Тотошка, носившийся вокруг своей маленькой хозяйки, трижды отрывисто гавкнул. Элли повернулась к нему – и радостно хлопнула в ладоши. - Тотошенька! Ну конечно, как я сразу не догадалась! Вот кто будет нашей ищейкой! *** Беспородный песик такого размера – теоретически – мог оказаться хорошей ищейкой. Песик любого размера и любой породы не мог, только выслушав хозяйкино: «Ищи мистера Гудвина, Тотошенька!», взять с места в галоп и нестись сейчас куда-то по дороге вдоль чахлых кустов, кукурузных полей и чужих сараев, при том, что у них даже нечего было дать ему понюхать. «Мне-пятьдесят-лет-черт-возьми», подумал Холмс с огромным неудовольствием, понимая, что дело принимает катастрофический оборот. Но девочка и сама порядком запыхалась. - Помедленнее, Тотошенька! – крикнула она, и песик, что удивительно, остановился, а потом неспешно потрусил чуть впереди, поминутно оглядываясь. В общем-то это логично, думал Холмс, заставляя себя забыть о том, что сейчас следует указаниям собаки. Человек, виновный в трехмесячном отсутствии девочки, должен быть где-то рядом. Какая-то ферма по соседству? Но… - Почему ты думаешь, что твой Тото способен отыскать мистера Гудвина? Он когда-нибудь его встречал? - Но ведь Тотошка был со мной в Волшебной стране! Это он учуял мистера Гудвина за ширмой, разве вы забыли? Проклятье. - Папа будет беспокоиться, - тихонько сказала Элли, когда они прошли еще около мили. Будет, подумал Холмс. Будет, как бы он ни доверял мне, особенно сейчас, после всего, что произошло с его дочерью. Но остановиться, повернуть назад он был уже не в силах. Через несколько часов их впервые – одновременно – посетила мысль, что цель близка, когда песик уверенно направился в маленький городок, раскинувшийся посреди равнины – объездная дорога его не прельщала, а значит, загадочным мистером Гудвином пахло из города. - Здесь бывают ярмарки, и папа часто ездит сюда за покупками, - объяснила Элли, бредя по улочке с низкорослой застройкой и оглядываясь. Она заметно прихрамывала – натерла ногу. Неудивительно, в новых-то туфлях, рассеянно подумал Холмс. Но городские улицы тем временем начали понемногу иссякать, вливаясь в пропыленные проселки, а Тотошка все не останавливался. Холмс занервничал. Начинало темнеть. - Кажется, здесь, - проговорила вдруг Элли, указывая вперед. Песик уселся на дороге перед магазинчиком галантерейных товаров – чуть ли не последним в ряду домов. Открытые ставни и закрытая дверь были выкрашены в зеленый цвет. «Чай, кофе и другие бакалейные товары. Мистер Дж. Гудвин» - гласила вывеска. Бледно-желтый квадрат света ложился на тротуар под окном. Теперь нужно было действовать без промедления. - Элли, будь добра, возьми Тотошку и отойди с ним… ну хотя бы вот к тому садику. Так нужно. Я потом тебе объясню, в чем тут дело, но я должен поговорить с мистером Гудвином первым, и с глазу на глаз, хорошо? Видно было, что девочке очень хотелось задать сразу несколько вопросов, но она сдержалась. Она умела ценить доверие, и то, что этот серьезный старый человек только что преодолел такое расстояние, следуя за маленьким Тотошкой, и ни разу не предложил повернуть - хотя несомненно устал куда больше нее, бедняга! - внушало ей уважение. Элли кивнула и подхватила песика на руки. Дождавшись, пока она отойдет достаточно далеко, Холмс ободряюще кивнул Элли, фигурка которой чуть угадывалась в сумерках, взялся за дверную ручку и вошел. На секунду ему показалось, что в лавке никого нет. Но хозяин был тут – просто, должно быть, искал что-то под прилавком. Услышав стук двери, он разогнулся и взглянул на посетителя – невысокий плотный человечек с залысинами, окруженными остатками смоляно-черных волос, с цепкими взглядом серых глаз. - Чем могу служить? – произнес он дежурным тоном. - Ну здравствуй, - медленно проговорил Холмс. – Здравствуй, Джим. Все-таки тоже выкарабкался, старый фокусник, а? – и он неторопливо опустил руку в правый карман сюртука.
Безымянная: 4. Материалы, не вошедшие в личное дело курсанта космического отряда Кау-Рука, впоследствии старшего штурмана на корабле «Диавона». (Кау-Рук - любовная история) Уже третий подряд семнадцатый свободный день выдался ветреным. Жаркий белый ветер надувал круглое окно, оно с тихими вздохами пульсировало прямо над головой Кау, и от этих вздохов бешено вертелись лопасти маленькой мельнички для пряностей посреди стола. Истертый в пудру горький корень и крохотные голубые кристаллы с Алтории веером летели через весь стол, и Кау вяло подумал словами старой пословицы – «Кто не любит пряных кушаний, тот не любит ветра». Он не любил ветра. Хорошо, что день семнадцатый, и можно не брать никакой еды, а только выпить оранжевого эля. В унисон с крыльями мельницы звенела крохотная подвеска в кончике его острого треугольного воротника – в виде тонкой цепочки с двумя звездочками, зеленой и голубой, знак курсанта космического отряда. Вторую, с алой звездочкой за недавнее происшествие с теми арзаками, Кау сразу бросил на дно складного шкаф-баула и предпочел забыть. А что, в уставе обязательное ношение не прописано. Пусть. Плевать на ветер, плевать на алую звездочку, означавшую пролитие собственной крови при исполнении, и на оранжевый эль тоже плевать – Кау с усмешкой покосился в округлый сосуд, покачивающийся на столике перед ним, но предсказуемо не плюнул. Плевать фигурально. Какие-нибудь пара месяцев, и он летит в экспедицию. Значит, это все уже неважно. Даже Тиа. Крепкая рука хлопнула его по плечу – Тер подсел к столу, подогнув под себя ноги, и завис на своей подушке почти на уровне столешницы. Кау кивнул ему – разговаривать было лень. - Или дошедшие до меня слухи верны менее чем наполовину, или ты клинический идиот со справкой, - дружелюбно начал Тер. - Я клинический идиот, - с готовностью признал Кау. – А что за слухи? - Что ты вошел в состав экипажа «Терианы-4». - Это рабочее название. Утвердят скорее всего «Перлитида» или «Диавона». - То есть нет? - То есть да. - И кем? Младшим протирщиком запасного иллюминатора в гальюне? - Типа того. Старшим штурманом. Тер демонстративно подхватил рукой челюсть. - Дважды идиот. Марать звездные карты? - Почему нет? - При твоих-то талантах? - На что это ты намекаешь? - А сам не догадаешься? На кое-какие пьесы… и ту неоконченную поэму… и… словом, не корчи из себя идиота, правда! Бросить на ветер такой литературный дар, как у тебя – это преступление против благополучия Рамерии. - Донеси, - Кау даже чуть приподнялся на подушке, и в серых глазах мелькнули искры неподдельного интереса. – Будет прецедент! - Иди ты до синего холма, из которого дует ветер! Тер засмеялся вместе с приятелем, но быстро оборвал смех. - Я серьезно, дурень. Какой тебе космос? Пиши! - Марать бумагу? Чем она лучше звездных карт? - Ну что ты смеешься? - То и смеюсь, что прожить этим нельзя. Сам подумай, едва ли я бы сейчас тут сидел и эль потягивал, с литературы-то. - А вот это уже второй вопрос, - Тер фамильярно протянул руку и, ухватив нетронутую кружку приятеля, отпил из нее большой глоток. – Места надо знать. - По-моему я все места знаю, - в голосе Кау прозвучала едва уловимая горькая нотка. – И прикинь, ни в одном из них не платят больше пятерки за сто строк. Тер фыркнул. - Что ты знаешь о том, как менвиты третьей ступени родства устраивают браки своих детей? – неожиданно спросил он, возвращая кружку. - Первым моим порывом было ответить, что они все мужеложцы, но потом я прикинул, как они в последнее время расплодились, и склоняюсь к мысли, что у них скорее приняты гаремы, - Кау упорно не желал воспринимать разговор серьезно. - Дубина, да не чиновники третьей степени власти, а менвиты третьей ступени родства! - А. – Кау посерьезнел. – Ну, их мало, и они вечно держатся немного особняком. Должно быть, женят только на своих, что из того? - Именно, что в основном на своих. И со всеми возможными ужимками. Ты небось не слыхал, что у них не принято знакомить жениха с невестой до свадьбы? Целый месяц или два несчастные молодые люди только и делают, что сидят в шести стенах, гадают, что за монстрадилов подобрали им предки, и ежедневно пишут друг другу пространные письма. Если они при этом друг другу понравятся, играют свадьбу, и плевать, что у невесты одна нога короче другой, а жених кривой и горбатый. Для них важнее, типа, родство душ. Которое и должно выявиться в этой дурацкой переписке, причем чем письма с вашей, литераторской точки зрения круче, тем, стало быть, у сторон больше шансов. И вот представь, оказывается, что Ин-Сор – ну, знаешь Ин-Сора? – из третьей ступени! И папаша вздумал его женить на страшной богачке, просто помешанной на складной писанине. А он трех слов на бумаге связать не может, словом, перспектива выгодного брака трещит на глазах. Я ему вчера и говорю, тебе бы секретаря нанять, пусть он за тебя старается, а в день свадьбы уже поздно будет выяснять, путаешь ли ты падежи. А он загорелся, сразу за эту идею ухватился. Я б, говорит, такому секретарю платил бы… Знаешь, сколько? Кау пожал плечами, все еще довольно равнодушно. Тогда Тер назвал цифру. Теперь пришла очередь Кау подхватывать челюсть на полпути от столешницы. *** Парень был явно страшно доволен, что избавится от обузы. С радостной поспешностью он показал Кау стол, письменный агрегат из монстрадилова рога, стоивший, по самым скромным прикидкам, примерно две курсантских стипендии, стопы чистой бумаги – и маленький желтый конвертик посреди стола. - От нее, - Ин-Сор сморщился, позвенел связкой увесистых гирек, с которой, похоже, не расставался. – Я ей вчера написал, ну, вроде, путем все – сиськи-письки, то есть, прошу прощения, цветочки-ягодки, и стишок даже приложил, часа два вымучивал, а ей не понравилось что-то… Кау развернул плотную бумагу конверта. «Не вполне уверена, что «желаю» рифмуется с «обещаю»… » - бросилось ему в глаза. Почерк у невесты Ин-Сора был очень красивый. Она писала от руки, явно не признавала никаких письменных агрегатов. Кау неопределенно хмыкнул. - Как ее зовут? Ин-Сор радостно вскочил, расправил накачанные плечи, идеально рельефные под тонким дорогим комбинезоном – ему не терпелось убежать в джим или на футбольное поле. - Тиа, - он одним пальцем подвинул конверт поближе к Кау – и подальше от себя, обозначая момент заключения договора. – Тиа и чего-то там дальше, но это неважно. Слушай, я в тебя верю! У тебя получится! Ну и это… не буду тебе мешать. Кау осознал, что остался в комнате один, только спустя несколько минут. Вот еще не хватало, надо же случиться такой гадости, что она тоже Тиа. На мгновение ему стало от этого так больно, что он чуть не отказался от выгодного предложения. Хорошо, что не успел. Нет, Тер все-таки молодец, предложение роскошное. И даже курсантскую школу бросать нет нужды пока, отлично можно совмещать, а там глядишь – Ин-Сор сосватает «секретаря» в другое семейство, среди менвитов третьей ступени полно богачей… и пошло-поехало… без работы не останешься. И никуда не надо лететь. Только зачем, зачем она оказалась Тиа. Пусть бы ее звали как-то иначе. Внезапно он разозлился на самого себя. Ты мнил себя писателем, парень? Нет, не отрицай, знаю, что мнил. Никому не признавался, а думал! Ну так вот тебе литературная задачка. Напиши-ка так, чтоб понравилось совершенно незнакомой тебе девице, не зная о ней ничего – брюнетка, рыжая? толстая, худая? умная, дура? - да получи в качестве отягчающего обстоятельства ее имечко. СлабО, курсант Кау? Кау-Рук опустился на подушку и во второй раз развернул плотную желтую бумагу. Так не рифмуется, говорите? *** Тиа Арн – жениху: … была убеждена, что так стилизоваться под низкосортные вирши невозможно, но вам удалось меня удивить! До сих пор не могу прийти в себя от изумления. Порой мне кажется, что первое и второе ваши письма написаны разными людьми… Тиа Арн – жениху: …очень рада, что вы высказались на эту тему первым. Так странно слышать – читать! – будто собственные свои мысли, записанные на бумаге… Так… непривычно. С детства я боялась этого странного обычая, как это – связать свою судьбу с человеком, которого ни разу не видела? Правда, потом мне почему-то это стало казаться жутко романтичным. Сейчас я уже не могу вспомнить тогдашнего своего ощущения. Но теперь мне опять страшно. И каким-то непостижимым образом этот страх чуточку уменьшается от вашего признания, что и вам страшно тоже. Тиа Арн – жениху: … доме в холмах. Отец зовет, кажется, говорит, что холодно, но я почему-то не чувствую. А при зеленом свете я даже больше люблю писать, чем при оранжевом, мне кажется, что я при нем лучше вижу. Ну хорошо, сейчас еще пару строчек напишу вам, и пойду. У отца был сегодня гость из космического центра, он рассказывал о планируемом полете. И я, кажется, сморозила страшную глупость. Когда он говорил о том, какими способами можно будет поработить инопланетчиков, если они нам встретятся в космосе, я ляпнула – «А что, если это они нас поработят?» В ответ мне прочитали лекцию об умственном преимуществе менвитов над всеми расами, а меня при этом разбирал такой смех, что отец потом, когда гостей проводили, сделал мне строгое внушение за то, что я неподобающе вела себя за столом, и даже пригрозил, что напишет об этом происшествии вам, чтобы вы меня пристыдили. Видите, я опередила его! Стыдите же меня, дорогой Ин-Сор! Тиа Арн – жениху: … спасибо, спасибо, спасибо! Ах, как я мечтала о единомышленнике все эти годы! Неужели, думала я, никто из них не видит, что арзаки умны, добры, талантливы? Ни в чем не уступят они менвитам – ну разве что в росте и физической силе, но не оттого ли это, что у менвитов больше времени для спорта, ведь всю тяжелую работу исполняют арзаки? Даже папа не знает, что я никогда не использую гипноза при общении с моей служанкой… Она для меня не просто служанка – скорее, подруга. Вы первый, кому я говорю об этом… Тиа Арн – жениху: Вы мне сказали – «Я скучаю». Смешно! – не видев никогда! Но не смеюсь я, отвечая – Не ложь, но общая беда, Моя и ваша, чувство это – Потеря, где находки нет, Ваш заблудившийся ответ – На мой вопрос как будто эхо… Когда б я знала, почему Мне кажется, что мы в разлуке, Когда, признаться по уму, Ведь мы не разнимали руки – Мы не соединяли рук… Но отчего так боль остра? Я - точно как и ты, мой друг – Живу на кончике пера… Тиа Арн – жениху: Видите, до чего вы меня довели? Я пытаюсь писать стихи! Это все ваше влияние, не отпирайтесь! Хотя, конечно, моим до ваших далеко. Знаете, я теперь часто перечитываю ваше первое письмо. Оно стало для меня чем-то вроде талисмана. Так смешно вспоминать, как я приняла вашу проверку за чистую монету! Сколько таланта в этом шуточном стихотворении – я бы ни за что не сумела так написать! Вообще и не думайте даже выбрасывать листы со стихами, никогда, слышите? У вас настоящий талант, ваши стихи нужно издать, чтобы их могли читать люди! Я придумала, что я сделаю: буду собирать все ваши стихи, которые вы присылаете мне, а потом возьму и отнесу в издательство. Эта книга будет моим подарком вам – на нашу свадьбу, договорились? Только не вздумайте отказываться, я уже все решила. Тиа Арн – жениху: … испугалась вдруг. Наверное, виной всему сон – на восьмой день под ветер всегда снятся смутные сны. Знаешь, мне снилось, что мы вот-вот с тобой увидимся, только не на свадьбе, а почему-то – на космодроме. Будто бы ты прилетаешь из экспедиции, а я тебя жду. И вот из звездолета выходит человек, и я знаю, что это должен быть ты, но при этом вижу, что нет, это кто-то совсем другой. Я заговариваю с ним, он отвечает мне чужим голосом, чужими словами, и я ясно вижу, что это не ты, но все кругом мне кивают, и тебе, и называют тебе по имени, и я кричу… и просыпаюсь от своего крика. Так страшно. Вдруг я тебя не смогу узнать? Тиа Арн – жениху: … объяснил очень понятно, и я сразу нашла самую яркую звезду в созвездии Двойной Короны на небе без всякой карты. Я буду каждый день в тот же час, что ты написал, смотреть на нее, каждый день, оставшийся до нашей свадьбы. Так странно ждать этого дня – будто правда должен со дня на день вернуться твой звездолет… Тиа Арн – жениху: Еще каких-нибудь три дня назад я гадала, как ты выглядишь! И вдруг… Вот теперь до меня дошло, наконец-то! Это же не имеет абсолютно никакого значения, правда. Ты – это ты, а я – это я, и мы знаем друг друга так хорошо, как никогда не узнать друг друга людям, познакомившимся иным способом. В том-то и счастье наше, что нигде человек не бывает так искренен, как перед листом бумаги. Встреться мы лицом к лицу – быть может, и не поняли бы, кто мы друг для друга, прошли бы мимо. Теперь я не боюсь никаких снов – я узнаю тебя из сотни, из тысячи, из всех людей Рамерии. Узнаю не по лицу или фигуре – глаза лгут. Мне все равно, какие у тебя волосы, какой рост, какой ширины твои плечи, мне все равно было бы, даже если бы ты оказался немым, глухим, калекой… даже арзаком! Это ни на миг не изменило бы моего решения. В любом обличье узнаю я тебя. Везде. Всегда, мой Ин-Сор. Тиа Арн – жениху: … я уже отправила сегодня письмо к тебе, и вдруг сообразила, что это последний раз, когда я могу поговорить с тобой перед нашей встречей, вот так, привычным для нас голосом писем. Какое-то странное чувство, будто я должна с тобой попрощаться сейчас. Я гоню его от себя – не попрощаться, нет же! Совсем наоборот! И все-таки я хочу сказать тебе одну вещь раньше, чем посмотрю тебе в глаза. Вот эта вещь: Я люблю тебя. *** - Ну ты монстрадил, парень! – Ин-Сор глянул благодарно, и просто опрокинул свой кошель над Кау-Руковым – судя по весу в ладони, обсчитал самого себя по-страшному. – Я в хорошем смысле! Как ты ее уломал-то? Ну даешь! Я про тебя уже рассказал паре приятелей, у них, похоже, та же проблема назревает. Заплатят в лучшем виде, не сомневайся. Да, главное-то чуть не забыл! Свадьба послезавтра. Большой зал в сиреневом дворце, горы еды и реки вина. И не думай отказываться, ты мой гость! Да и то, - Ин-Сор хохотнул, - хоть глазком-то глянуть на ту, с которой два месяца переписывался, небось любопытно? - Нет! – Кау почувствовал, как стремительно каменеют скулы, но еще сумел выдавить: - В смысле, спасибо, и все такое, но я не могу. Улетаю, - он коснулся звездочки у воротника. - Ого! На «Териане»? – в голосе Ин-Сора звучало уважение и даже легкая зависть. - На «Диавоне», - поправил Кау-Рук. – «Териана» - это было рабочее название.
Безымянная: 5. Мёртвые кусаются (Элли - "ужастик") Мёртвые не кусаются. Р.Л.Стивенсон, «Остров сокровищ» Я- Элли Смит. Раньше я как и большинство людей считала что вампиров и зомби не существует. Даже побывав в Волшебной стране и воочию увидев добрых фей и злых колдуний, говорящих зверей и живых существ, сделанных из соломы, дерева и железа, я продолжала считать что ожившие мертвецы это миф, персонажи сказки придуманной чтобы пугать людей. Я ошибалась. Ошибались все, кого я знала и с кем разговаривала. Вампиры и зомби существуют и именно они разрушили мою жизнь. Всё началось около года назад, после того как я приняла предложение одной элитной школы и переехала из родительского дома, затерянного среди необъятных просторов Канзасской степи, в большой город. Именно там, на своём новом рабочем месте, я впервые встретила человека, которого полюбила почти сразу и на всю жизнь. Его звали Гордон Роккет, он был заместителем директора в школе, где я работала. Высокий черноволосый мужчина, он побывал во многих далёких странах и теперь преподавал географию, раскрывая детям тайны и красоты многочисленных чудесных уголков нашей планеты. На его уроках всегда царила тишина- ученики слушали учителя с неподдельным интересом, завидуя тому, сколько всего он видел и знает. Однажды попала на его урок и я- у меня закончился мел и я зашла одолжить, но застыла в дверях заслушавшись. Гордон рассказывал об Австралии, а когда закончил, то обернулся, посмотрел на меня и улыбнулся. В этот день я бесповоротно в него влюбилась. Самое интересное, что Гордон тоже полюбил меня- простую девушку, приехавшую из пыльной степи и невидавшую в жизни никаких таинственных стран, кроме Волшебной страны, о которой никому нельзя рассказывать- иначе меня сочтут сумасшедшей. Что он во мне нашёл? Честно говоря, не знаю… Ясным весенним вечером мы с Гордоном гуляли по улицам города между небоскрёбами, потом пошли в парк и там, на скамейке у пруда, Гордон предложил мне стать его женой. Не раздумывая я согласилась. В тот вечер мы впервые поцеловались. В ту ночь во сне я увидела Гингему. Как я поняла, что это Гингема я не знаю, но это была именно она. Мой сон был страшным. Правительница Голубой страны, умершая 15 лет назад от того, что ей на голову упал мой дом, стояла посреди комнаты, а я сжалась в углу и бежать было некуда. Глаза Гингемы светились в темноте багровым светом, изо рта колдуньи капала кровь. Она протянула ко мне свою скрюченную руку и громовым голосом, который вряд ли был у неё при жизни произнесла: -Скоро ты поплатишься со мной за всё, Фея Убивающего Домика! Скоро умрут твои близкие, а сама ты всю жизнь будешь мучиться! Я отомщу тебе, я уничтожу тебя! Моя месть будет страшной! Гингема оглушительно расхохоталась и провалилась сквозь землю, оставив после себя столб чёрного дыма. А я проснулась дрожа и весь день пыталась внушить себе, что это был всего лишь сон. В конце концов, мне удалось успокоиться и заняться повседневными делами. Приближалась моя свадьба и предстояло много хлопот. Последующий месяц я провела в предпраздничной горячке. На свадьбу съехались все мои родные, только дядя Чарли Блэк отсутствовал, плавая где-то в Тихом океане. Приехал даже уже совсем старый и лысый Джеймс Гудвин, бывший волшебник Изумрудного города. Я и мои родственники собрались у церкви, ожидая прибытия Гордона и его родственников, но они не приезжали. Прошёл час, другой, третий. Что-то случилось и свадьба была сорвана. Я сидела у окна и нервно теребила край подвенечного платья. И когда я уже отчаялась ждать, подъехала полицейская машина. Интеллигентного вида инспектор, похожий на Хранителя Времени Ружеро, сообщил что мой жених погиб в автокатастрофе- его машина столкнулась с самосвалом. Это был самый несчастливый день в моей жизни. Всю ночь я плакала, уткнувшись в подушку. Через три дня похоронили Гордона. Те же люди, что должны были прийти на свадьбу, в чёрных одеяниях стояли под проливным дождём, глядя как могильщики заколачивают крышку гроба в котором лежал человек, которого я любила и с которым могла прожить долгую счастливую жизнь. А жизнь продолжалась дальше. Мои родные и знакомые разъехались, а я ходила на работу по тем же улицам, где гуляла с Гордоном, мечтая о замужестве и семейном счастье. По ночам я рыдала и глядя в потолок спрашивала: «Почему? Почему Господь позволил умереть мою любимому человеку, чем я провинилась?». Но небо молчало. Да и вряд ли оно знало, в чём дело. Я сама об этом узнала через 24 дня после моей несостоявшейся свадьбы. Сначала раздался звонок в дверь. На пороге стоял Гордон. Ослепительно-бледный, с отсутствующим выражением лица он пошёл на меня, вытянув вперёд руки, как ходят зомби в фильмах ужасов. Я попятилась и упёрлась в стену. Тогда Гордон набросился на меня и начал душить. Я пыталась вырваться, но твёрдые холодные пальцы всё крепче сжимали мне горло. Я начала задыхаться и терять сознание. Тогда зомби вдруг отпустил меня и ушёл туда, откуда явился. Я лежала на полу полузадушенная не в силах подняться. И тогда появилась Гингема. Она вошла через дверь, которую зомби оставил открытой, а на ногах её сверкали серебряные башмачки. Выглядела колдунья также как в моём давнем ночном кошмаре. Сне, который оказался вещим. Гингема остановилась посреди комнаты и злорадно уставилась мне в лицо. -Что, Фея Убивающего Домика, испугалась?- воскликнула она и расхохоталась громким зловещим хохотом,- Знай, это я заколдовала твоего жениха так, чтобы он повернул руль не в ту сторону и погиб, врезавшись в самосвал! И сделала я это чтобы отомстить тебе! -Мне?- у меня неожиданно для самой себя прорезался голос- Я-то в чём виновата перед тобой? Это Виллина наколдовала, чтобы мой фургон раздавил тебя. Думаешь, я хотела этого? -Пытаешься переложить ответственность на чужие плечи? Не выйдет- старуха ответит за своё, а ты за своё. Но если уж ты спросила, то виновата ты в том, что тебя Жевуны полюбили за то, что твой дом раздавил меня! И за это я буду мстить тебе. На коленях я умоляла Владыку Ада дать мне эту вторую жизнь и он дал её мне, узнав, что я собираюсь мстить именно тебе- великой нарушительнице равновесия Добра и Зла в Волшебной стране! И смерть твоего жениха ещё не всё! Каждый человек, до которого ты дотронешься умрёт мучительной смертью от болезни, которую никто не сможет вылечить. Так я проклинаю тебя, фея Элли! Выкрикнув всё это, Гингема щёлкнула башмачками и исчезла. А я продолжала сидеть на полу ещё десять минут, переваривая произошедшее. Что это было- страшное явь или продожение кошмарного сна? Или я, потеряв жениха, начинаю сходить с ума? А может я и в самом деле проклята? В полной растерянности на следующий день я пришла на работу в школу. Там я старалась никого не трогать, но во время большой перемены один мальчик, пробегающий мимо, задел мою руку. На следующей день он отсутствовал в школе, а ещё через день я узнал что он скончался от острого неизвестного вируса, похожего на грипп. Совпадение? Или я проклята и действительно каждым своим прикосновением несу смерть живым людям? Если так, я должна уехать. Домой, в степь, где на много километров никого нет! Так я и сделала. В доме, где теперь жили только мои родители(сестра уехала учиться в колледж в Чикаго, а её друг Тим О*Келли служил в армии) ни кого не касаться было горазда легче. Но прошло три дня и я начала беспокоиться. Рано или поздно кто-то из родителей захочет обнять меня или просто случайно коснётся, как тот несчастный мальчик и умрёт. А я этого не хочу? Что же делать? Я представила себе как просовываю голову в петлю или прыгаю с моста и меня замутило. Сил совершить самоубийство у меня точно не хватит. Сказать правду? Да кто мне поверит…Ия решила уйти и жить там, где нет людей. Тёмной ночью я выскользнула из родительского дома и пошла всё дальше и дальше в степь. Я не оглядывалась, боясь, что вид родного дома заставит меня остаться. А потом я услышала за спиной чьи-то шаги. Это была Гингема. -Что, фея Элли, бежать собралась?- усмехнулась колдунья,- Не выйдет! Если ты убежишь, я убью всех членов твоей семьи. И выпью их кровь- я ведь теперь вампир. -А ты хочешь чтобы я сама убила их- своим прикосновением? Этого никогда не будет! Если хочешь, убей меня, а их оставь в покое! -Ладно, я оставлю твоих родных в покое,- внезапно согласилась Гингема,- Но тебя я убивать не стану. Вместо этого ты пойдёшь со мной! Она схватила меня своей вампирской дланью и мы перенеслись в Волшебную страну, ко входу в её старую пещеру. Именно отсюда я когда-то начала путешествие по дороге из жёлтого кирпича. Не когда не думала, что однажды сюда вернусь. -Здесь мы будем жить,- объявила Гингема,- И ты будешь служить мне и выполнять все мои прихоти! Иначе я убью всех твоих родственников! А теперь идём к Жевунам! На главной площади Когиды Гингема остановилась и пронзительно крикнула. Жевуны высыпали из домов, собралась огромная толпа. -Узнаёте меня?- обратилась к Жевунам колдунья. - Гингема…- в страхе промолвил кто-то из стариков. - Да, Гингема! Я вернулась к вам с того света и снова буду вашей правительницей. Только раньше вы платили мне пиявками и пауками, а теперь заплатите своей кровью!- с этими словами Гингема прыгнула на правителя Жевунов Према Кокуса, вонзила зубы ему в шею и начала пить кровь. Обезумевшая от ужаса толпа разбежалась по домам, а я отвернулась, будучи не в силах смотреть. С того дня начались мои мучения. Вернувшаяся из ада поставила своей целью превратить мою жизнь в ад. Каждый день я мыла её пещеру, стирала её одежду, испачканную кровью, Гингема били меня, выдирала мне волосы, подкладывала в постель опилки и колючки. Всё перечисленное- самое безобидное из того, что она делала. Раз в неделю проголодавшись, Гингема уходила в деревню- пить кровь новой жертвы. Все, кто мог бежали из Голубой страны в Зелёную или в поселения рудокопов. Начинался массовый исход из Когиды и окрестных деревень. Те, кто остались, по ночам дрожали от страха, а утром радовались, что Гингема пришла не к ним, а к их соседям. От птиц я узнала, что в Изумрудном городе собрался совет. Правители стран решали, начать ли войну с воскресшей колдуньей. И Виллина прочла в своей книге, что победить колдунью сможет только Фея Убивающего Домика. Услышав это, я была потрясена. Ведь это я- Фея Убивающего Домика. -Неужели есть способ победить колдунью?- произнесла я вслух. -Есть,- ответил снизу чей-то тонкий голос. Наклонив голову, я увидела свою старинную советчицу- королеву полевых мышей Рамину. -Способ есть,- продолжала она,- Более того, ты его прекрасно знаешь. Гингема- вампир, и чтобы её убить, ей в сердце нужно воткнуть осиновый кол. Тогда она снова умрёт, на этот раз навсегда. Но проклятие останется на тебе- я не знаю, как его снять. -Это не важно,- ответила я чуть не плача,- Главное что её злодеяния прекратятся и ни Жевунам, ни моим родственникам больше не будет ничего угрожать. Только вот одна я с ней не справлюсь. Будучи вампиром, она сильнее меня. -Я знаю,- ответила Рамина,- Сейчас я приведу человека, который тебе поможет. И осиновый кол у него уже есть. Она исчезла, а через минуту на поляне появился высокий седой мужчина в зелёном кафтане, держащий в руках заострённую палку. Его лицо было таким знакомым… -Здравствуй, фея Элли,- сказал он. -Здравствуй, Урфин Джюс. Ты готов помочь мне одолеть Гингему? -Готов. -Хорошо. Тогда ты будешь держать её, а я воткну кол ей в сердце. Только не прикасайся ко мне, иначе ты умрёшь. Мы направились к Гингеминой пещере. Колдунья сидела на камне рядом со входом. Урфин тихо подобрался к ней сзади и обхватил её за талию. Гингема закричала и стала отбиваться, я пыталась прицелиться и всадить кол в её сердце. Колдунье удалось отбросить Урфина, она прыгнула ко мне и схватила мою левую руку. Глаза Гингемы горели кровавым голодным блеском и она наклонилась, чтобы укусить меня. И тогда я, держа кол в другой руке, размахнулась и всадила его прямо в её злодейское сердце. Гингема испустила истошный вопль и умерла. Её тело рассыпалось на мелкие кусочки. -Больше мёртвые не будут кусаться,- сказал Урфин Джюс, глядя на останки колдуньи. -Пожалуй тебе надо пойти к Жевунам и рассказать, что колдуньи больше нет,- ответила я, убрав со лба спутанные волосы,- Может они выберут тебя своим новым правителем. Он кивнул. А потом грустно посмотрел на меня и сказал: -Год назад умер филин Гуамоко, и я остался в полном одиночестве. Я решил переселиться в деревню, а мой дом остаётся пустым. Хочешь жить в нём? Тогда проклятие больше никого не погубит. Я посмотрела ему в глаза и впервые за много дней улыбнулась. -Спасибо, Урфин Джюс.
Безымянная: 6. *** (Чарли Блек - обвинительный приговор) Я, Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и всей Волшебной страны, сим повелеваю: злоумышленника, именующего себя капитаном Чарльзом Блеком, дядей Элли, Феи Убивающего Домика, за мошенничество и вероломное нападение на наместника Голубой Страны Кабра Гвина; организацию побега Страшилы Мудрого, бывшего правителя Изумрудного города; Железного Дровосека, узурпатора Фиолетовой Страны; государственных преступников Дина Гиора и Фараманта, занимавших при Страшиле должности фельдмаршала и начальника снабжения соответственно; распускание ложных слухов, приведших к гибели начальника полиции; организации мятежа в Фиолетовой Стране; пособничества в изготовлении оружия массового поражения; нападение на особу королевской крови; массовое и неоднократное подстрекательство местного населения и восстановление его против действующего правителя; приговариваю оного Чарльза Блека к пожизненной ссылке в рудниках на севере Голубой Страны. Принимая во внимание увечье преступника, а также его выдающиеся познания в области военного дела, нахожу возможным заменить ссылку верной службой мне, Урфину Первому, могучему преемнику Гингемы, в обмен на сохранение жизни Элли, Фее Убивающего Домика, и замену смертной казни ее пожизненным одиночным заключением. Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и всей Волшебной страны Год 28-й от основания Изумрудного города Весны первый день
Безымянная: 7. *** (Мон-Сон - фельетон) В розовое стекло окна лил яркий солнечный свет. Он освещал аккуратную комнату с заправленной кроватью, чистыми коврами, шведской стенкой и журнальным столиком светлого дерева, невообразимый беспорядок на котором резко контрастировал с упорядоченностью обстановки. Среди вороха других бумаг лежал, очевидно, оставленный владельцем там, где он использовался последний раз, штампованный дневник. Размашистым корявым почерком в самом верху открытой страницы было написано: "присвоение звания - 11.00. одт. нов. костюм. побрит. взт. с соб. онвана*." Ниже была ужасно, но любовно нарисована полоска со странными символами - тремя семиконечными звёздами и полумесяцем. Луч розоватого света неторопливо полз по столику. Вот он выхватил уголок листа из сероватой бумаги. Через некоторое время стал виден лист целиком. Ярко-золотой, вычурный, богато украшенный заголовок возвещал: "Глас Бассании". Ниже шли подзаголовки: "Открытие сотых Рамерийских игр: стоп, машина!", "ДИАвона**. Шаг в будущее, или в бездну?", "Гат-Лу - преступник, который...". А под горизонтальной чертой чернела надпись "Идеальный полковник" и копошились мелкие козявки-буквы. Проморгавшись от "зайчиков", гость, посетивший эту комнату, мог бы прочитать: "Дождались! Воинские звания теперь присваивают за "исполнительность". Оказывается, самый лучший полковник - это тот полковник, который лучше всех выполняет приказы генерала. А лучший генерал - это тот генерал, который лучше всех выполняет приказы генерал-лейтенанта. И далее по нарастающей. Исполнительнось - это, конечно, хорошо, но высокое воинское звание для того и присваивают, чтобы офицер получил новых подчинённых, а не новых начальников. Теперь же выходит, что допусти офицер какую оплошность, он будет отвечать не за подчинённых, а на ковре перед вышестоящим чином, сорвав после злость на своих подопечных. Если припомнить основательно забытую нынче математику и призвести несложные подсчёты, то нетрудно сообразить, что на действительной службе в Рамерийских Вооружённых Силах состоят двадцать два миллиона восемьсот тысяч менвитов, возглавляемых семьюста восьмидесятью тысячами офицеров. При условии, что каждый будет не дисциплинировать своих подчинённых, а оправдываться перед своим начальником, до Верховного правителя будет доходить такой объём информации, который даже его Величества холодный и острый ум не в силах будет обработать. А если такие назначения продолжатся, и эти офицеры пойдут выше, то в конце концов окажется, что давать приказы некому - у всех в голове одна мысль: "Исполнить!" А Великий Гван-Ло будет тратить своё драгоценное время на то, чтобы построить двух солдат в три ряда. Так чего мелочиться? Давайте рубить с плеча, от души, широким махом! Выбирать губернаторов - так всей планетой! Лететь к звёздам - так целой дивизией! Назначать за исполнительность - так сразу арзаков! Кроме шуток - любой арзак по этому критерию превосходит менвита во много раз. Прикажут арзаку умереть - он умрет с радостью. А может, и не стоит ограничиваться армией? Вот многие жалуются на недостаточную исполнительность чиновников на местах. Назначьте арзака - и исполнительность сразу повысится! И что с того, что руководить - привилегия менвитов от природы, если поступил приказ - руководить? Введите арзаков в палату представителей - и сразу повысится эффективность работы, да и законы будут продуманнее. А там и до Триумвирата недалеко. Хорошо? Хорошо. Удобно. И думать не надо - одни приказывают, другие исполняют. Только одна проблема - уже сейчас в толпе на улице каждый второй - арзак. И каждый третий тоже. Молчаливый океан рабов берёт всё новые бастионы жизни, точит свои берега, и единственные сферы деятельности, до которых он ещё не добрался - это спорт, армия и управление. А давая звание за исполнительность, мы сами бросаемся в его пучину с камнем на шее. Дорогу осилит идущий, а не несомый." ___________________________________ *Онван - имя арзака, слуги Мон-Со. **По замыслу автора, диа - слово, по-менвитски значащее "неудача", "провал", либо "неудачный", "провальный" но употребляется в глаголах и причастиях в качестве приставки отрицательности результата действия(ДИАвона - НЕуловимый, "неудачный для ловли"). Может употребляться, как первая часть менвитских составных имён, данных по принципу отвращения злых духов "плохими", "злыми" именами.
Безымянная: 8. Протокол судилища над ткачом Ментахо (Ментахо - обвинительный приговор) В 95 день 1015 года Подземной эры в селении Подземных рудокопов состоялось судилище над ткачом Ментахо. Судилище возглавлял Правитель Подземных рудокопов достопочтенный Ружеро, записывал достопочтенный Арриго, помощник Правителя. Кроме того, на судилище присутствовали двенадцать человек почтенных рудокопов – господа присяжные заседатели. Судилище над ткачом Ментахо проводилось утром вышеназванного дня, на центральной площади селения Подземных рудокопов, которая находится недалеко от резиденции достопочтенного Ружеро. На судилище присутствовало, помимо вышеназванных лиц все взрослое население вышеупомянутого селения Подземных рудокопов. Вышеупомянутый ткач Ментахо обвиняется в том, что третьего дня он имел неосторожные, возмутительные и бунтарские по своей сути высказывания не только в адрес достопочтенного правителя Ружеро, но и в адрес его Превосходительства Правителя Изумрудного города Страшилы Трижды Премудрого и других Правителей Волшебной страны. Вышеупомянутый ткач Ментахо утверждал, что Правитель Ружеро – «выживший из ума старик, которого необходимо свергнуть с поста Правителя рудокопов», Страшила Трижды Премудрый – «соломенная кукла, которую надо сжечь», Железный Дровосек, достопочтенный Правитель Фиолетовой страны «подлежит переплавке на подковы», достопочтенный Прем Кокус, Правитель Голубой страны – «тюфяк и мямля», Правительницы Стелла и Виллина – «колдуньи, которых самих надо пустить на зелья и декокты», Старейшины Марранов – «вонючие дикари», царь зверей Смелый Лев – «старый коврик для камина» и так далее, и тому подобное. Вышеупомянутые высказывания ткача Ментахо были якобы рассказаны достопочтенному Ружеро одним мальчишкой, игравшему прямо под окнами дома ткача Ментахо, и после этого Правитель и отдал распоряжение об аресте вышеупомянутого ткача Ментахо и о судилище над ним. По приказу достопочтенного Ружеро в жилище вышеупомянутого ткача Ментахо был произведен обыск. Обыск проводила группа Марранов, которые в селении Подземных рудокопов помогали им с уборкой урожая и вызвались произвести оный обыск. Во время обыска у оного ткача Ментахо были обнаружены планы Изумрудного дворца в Изумрудном городе, Фиолетового дворца в Фиолетовой стране, планы Розового и Желтого дворцов, селения Марранов, поместья Правителя Голубой страны Према Кокуса, карта Звериного царства. На всех схемах и картах красными чернилами были проложены, по-видимому, пути следования от входа в тронные залы вышеупомянутых дворцов и в резиденции правителей вышеупомянутых селений и стран. Кроме того, несколько десятков связок факелов, огромная железная кувалда и железные же клещи, глиняные кувшины, напоминающие кувшины для воды, несколько десятков мотков веревок, а также, в особом небольшом сундуке - большой объем драгоценных камней: изумрудов, алмазов, рубинов. Вышеупомянутый ткач Ментахо был заключен под стражу и несколько раз был допрошен. На первом допросе он отрицал свою вину и требовал, чтобы его отпустили домой, а также на вопрос о предназначении найденных у него во время обыска вещей отвечал, что интересуется, во-первых, путешествиями по Волшебной стране, а, во-вторых, интересуется хозяйством и благосостоянием своей семьи. На втором допросе он сообщил, что хочет искать клады и по их нахождении помогать рудокопам победнее. Когда его допросили в третий раз, то он продолжил утверждать то же самое, что он рассказал достопочтенному Арриго, ведшему все допросы, и на втором допросе. После состоявшихся допросов был произведен поиск свидетелей и их допросы. Найденные свидетели то же самое, что и на допросах, рассказали, поочередно вызываемые достопочтенным Ружеро, и на самом судилище. Первой допросили жену вышеупомянутого ткача Ментахо – почтенную Эльвину. Она, по всей видимости, весьма волнующаяся за мужа, показала, что в последнее время очень обеспокоена его поведением и странными его отлучками, чаще всего по ночам. Она также рассказала, что её муж часто в последнее время сидит в кресле и смотрит, задумавшись, в угол комнаты. Потом почтенная Эльвина разразилась слезами и стала умолять ведшего допрос и свидетелей достопочтенного Арриго спасти её мужа, потому что, по её словам, ей очень за него страшно. После Эльвины допросили почтенного Клема, начальника тех самых Марранов, которые производили обыск у Ментахо. Почтенный Клем рассказал, что, когда Марраны производили у Ментахо обыск, ткач Ментахо сильно нервничал и озирался по сторонам, периодически поглядывая в сторону то окон, то двери. Был допрошен также почтенный Крел Мардол, Жевун, приехавший в гости к своему другу, рудокопу Веньено, в гости. Крел Мардол рассказал достопочтенному Арриго, что, примерно за неделю до судилища, он видел ткача Ментахо, который нёсся со стороны леса по направлению к своему дому, лихорадочно осматриваясь по сторонам и сжимая что-то, весьма похожее на небольшой мешок, в руках. Рудокоп Веньено, пахарь, рассказал достопочтенному Арриго, что примерно недели за три до судилища ткач Ментахо расспрашивал его о земле, о её мягкости, о способах копки, о типах земли. Тогда Веньено посчитал эти расспросы весьма странными, потом он попросту забыл о них, а сейчас, в связи с допросом, опять вспомнил о них и теперь, признался Веньено, его это попросту обеспокоило. Мавлона, жена почтенного повара Барбедо, который готовит еду для достопочтенного Ружеро, на допросе рассказала достопочтенному Арриго, что, хотя она со своим мужем и живет по соседству с ткачом Ментахо, никаких странностей за последним не замечала и всегда считала его достойным лишь уважения. Сам же почтенный повар Барбедо подтвердил слова своей жены и привел в пример свою многолетнюю дружбу с ткачом Ментахо, которую никогда не омрачали какие-либо недомолвки и странности. Затем были допрошены и другие жители селения Подземных рудокопов, и первым из них был почтенный Арбусто, которого ввиду его преклонного возраста опекали все жители, и ткач Ментахо в их числе. Арбусто сообщил, что ткач Ментахо всегда относился лично к нему с истинно сыновней почтительностью и предупредительностью и никакими странностями ни в поведении, ни в манере речи, никогда не отличался. Затем достопочтенный Арриго допросил оленя Парра – любимца всех жителей селения Подземных рудокопов. Парр рассказал судилищу, что, хотя он и любил ткача Ментахо за то, что тот всегда приносил ему гостинцы в виде сладких пирогов, в последнее время часто вызывал у него настороженность своим поведением. Так, три дня назад, вечером, повстречав Парра на опушке леса, он упрашивал его подвезти его в Изумрудный город, а зачем – не сказал. Деревянный бригадир Дарук, который находился в селении Подземных рудокопов по приказу Страшилы Трижды Премудрого с государственными бумагами, сообщил судилищу, что за те пять дней, что он провел в селении рудокопов, запомнил ткача Ментахо только лишь как ничем не примечательного обычного приветливого человека. После того, как на судилище были публично выслушаны все свидетели, почтенные рудокопы – господа присяжные заседатели – удалились в специально для этого построенную палатку для принятия решения и вынесения приговора. Через три часа, проведенных в обсуждении, господа присяжные заседатели вынесли свой вердикт вышеупомянутому подсудимому – ткачу Ментахо. Их вердикт был ясным: вышеупомянутого ткача Ментахо признать виновным. После объявления присяжными заседателями вердикта среди зрителей – жителей селения Подземных рудокопов поднялась буря и крики возмущения. Зрители требовали немедленно отпустить уважаемого ткача Ментахо – их соотечественника – и считать его невиновным ни в чем, потому что они поддержали некоторых выслушанных ими свидетелей, говоря, что те правы и что ткач Ментахо ни в чем невиновен. Достопочтенный Ружеро, председатель судилища, прислушался к мнению своих сограждан и, прозвонив в колокольчик, призвав тем самым зрителей к тишине и порядку, объявил свое решение: освободить вышеупомянутого ткача Ментахо и отпустить его домой. Тут в наступившей тишине внезапно раздался тонкий, но очень хорошо слышный голос, обращавшийся к Правителю Ружеро. Достопочтенный Ружеро и все участники судилища, кто привстав с места, а кто и подойдя к судейскому столу, хорошо разглядели маленькую серую мышь, сидевшую на судейском столе. В передних лапках она держала туго свернутый свиток бумаги, перевязанный красной ленточкой. При виде свитка ткач Ментахо побледнел. Достопочтенный Ружеро спросил, кто мышь такая и что ей нужно здесь, на судилище над ткачом Ментахо. Мышь рассказала, что ее зовут Гарцина и что она наместница королевы Рамины в селении Подземных рудокопов. Гарцина вместо ответа протянула достопочтенному Ружеро свиток и попросила прочитать. Свиток она взяла у ткача Ментахо, когда того не было дома. Она добавила, что подслушивала, как ткач Ментахо, говоря сам с собой, и будучи наедине, рассуждал о свержении правящих особ Волшебной страны. Все это, сказала она, было услышано ею, когда она неоднократно бывала в доме ткача Ментахо и навещала здесь, на чердаке, свою больную подругу. Правитель Ружеро в полной тишине развернул свиток и всем прочитал его содержание. Там был самым подробным образом изложен в письменном виде план свержения и уничтожения всех правителей Волшебной страны, а жена вышеупомянутого ткача Ментахо, почтенная Эльвина, подтвердила, что содержание свитка действительно было написано ее мужем. Достопочтенный Правитель Ружеро сообщил участникам судилища, что для окончательного решения удаляется в судейскую палатку. Решение председателя судилища над ткачом Ментахо достопочтенного Ружеро, Правителя Подземных рудокопов, было таково. «Ткач Ментахо приговаривается к ссылке в заброшенный город Марранов, что находится в Пещере, сроком на двадцать лет. Продовольствие раз в неделю будет ему поставляться из верхнего мира. Кроме того, ему разрешено будет развести домашнюю живность, которая будет к нему привезена. Семье запрещено будет последовать за ним до особого распоряжения. Свидания с семьей будут разрешены в виде поездок раз в полгода. Решение достопочтенного Правителя Ружеро окончательное и обсуждению не подлежит. 95 день 1015 года Подземной эры, селение Подземных рудокопов, Волшебная страна».
Безымянная: 9. *** (Фарамант - ода) Как каждый день восходит солнце, Так заступает ежедневно На пост свой тяжкий Страж Ворот. На всех глядит в своё оконце Он равно: будь то королевна, Или идёт простой народ. Усталый путник его гласу Как пенью соловья внимает - Он ободрит и успокоит. Услышит старец седовласый И дети, что весь день играют В горелки, целый сонм историй. Ревнитель праведных законов, Он помнит Гудвина заветы - В очках зелёных ходит годы. А быстрых разумом Невтонов, Что в облаках витают где-то На башне, он уронит в воду. На добровольном поле битвы Из года в год идёт осада, И держит он её один! Уж впору возносить молитвы Тому, кто в лицах маскарада Решает: вхож, или гоним? Возрадуйтесь же, горожане, Беспечно дремлющие дома! Ведь целых две стены преградой Ночной покой оберегают. Чистейшей честностью ведомый, Страж бдит, врагам всем на досаду. Как будто Изумрудный город Сам, лично в Страже воплотился. Любого гостя встретить рад Он, вечно строен, вечно молод. И, кто б в врата ни колотился, Отворит двери Фарамант!
Безымянная: 10. Проблема выбора (Дин Гиор - любовная история) - Ты знаешь, - горестно поведал другу Дин Гиор, - я уже вторую ночь не могу спать! - Это почему же? – поинтересовался Фарамант. Дин Гиор страдальчески округлил глаза и драматическим шёпотом выдавил одно слово: - Она! - Чего? – не понял Фарамант. Дин Гиор заломил руки, вскочил и принялся расхаживать по комнате. - Ну как ты не понимаешь? Я её увидел позавчера… Она целых сорок четыре минуты пыталась докричаться до меня, глухого дурака, тупого солдафона, чтобы я опустил мост через ров! А теперь я не могу спать, потому что хочу увидеть её ещё раз! Но она не выходит из дворца! А я стою на посту и каждую минуту оглядываюсь, не пройдёт ли она по аллее… - А кто она? – вежливо прервал друга Фарамант. - Она?.. О, если б я сам знал! Возможно, фрейлина. А может, служанка. Да какая разница! Я только знаю, что она – самая прекрасная девушка на свете! Фарамант критически посмотрел на Дина Гиора. - Уверен? Дин Гиор яростно повернулся к другу. - Уверен ли я? Да как ты мог усомниться? Конечно, я уверен! Если бы ты её видел, ты бы не задавал таких вопросов! - Очень хорошо, - кивнул Фарамант. Он был склонен смотреть на вещи наиболее трезво и ясно, без сильного излияния эмоций. Тем более что когда бегает по комнате с пылкими восклицаниями кто-то один – это ещё ничего. А вот двоим сразу так делать не стоит. Ещё столкнутся посреди комнаты, упадут и ударятся. – Но почему же ты не познакомишься с ней поближе? - Когда? У меня нет ни минуты свободного времени! – патетически возопил Дин Гиор, воздевая руки к потолку. - А вечером? - О, как ты жесток к бедной девушке! Вечером она наверняка уже спит и видит блаженные, невинные грёзы, светлые и чистые сны, как лепесток розы, как первый рассветный луч солнца… Фарамант поморщился. - Слушай, давай без этого… Без метафор. Слушай, Дин, ты, по-моему, романов начитался. - Я их вообще не читаю, - оскорбился Дин Гиор. – Летописи иногда читаю, описания битв читаю, старинные учебники по боевым искусствам читаю. А романы – никогда. - Странно… Говоришь как будто романы цитируешь. Ну ладно. Но, во всяком случае, если бы ты их читал, то знал бы, что чаще всего свидания назначаются именно вечером. И никакая девушка, тем более если она действительно красивая, не будет спать в такое время с невинными грёзами, а будет как минимум мечтать о смелом и сильном рыцаре, который стоит перед ней на коленях с букетом роз. Так что я тебе советую: после дежурства отправляйся в дворцовый парк и хорошенько погуляй по аллеям – где-нибудь её да и встретишь. - Не могу. - Почему? - Ну… Она ещё подумает что-нибудь! - Ну так продолжай сходить с ума! – жёстко предложил Фарамант. - Не хочу! - Тогда действуй. Дин Гиор упал на стул и призадумался. - Слушай… А может, ей письмо написать? - Отличная идея. Кому ты адресуешь письмо? Дин Гиор снова задумался. - А давай ты ей передашь? – внезапно оживился он. - Я ж её не видел, - хмыкнул Фарамант. - Я тебе её опишу! Да ты её моментально узнаешь, как увидишь! Поверь! - Ну, раз узнаю… Тогда давай. Помогу по дружбе, - усмехнулся Фарамант. Короче говоря, в результате всего этого на следующий день Фарамант неторопливо прочёсывал аллеи дворцового парка, вооружённый письмом следующего содержания: «О, прекраснейшая и благороднейшая госпожа! Не сочтите за дерзость со стороны Вашего покорного слуги, ибо я не знаю даже имени Вашего, но поверьте – думаю о Вас непрестанно днём и ночью. Вы прошли мимо меня, словно солнцем озарив мою жизнь. Вы – свет в моих глазах. Я не могу жить без мысли о Вас. Умоляю: подарите мне хотя бы одну минуту встречи с Вами…» И так далее в том же духе. Письмо было написано отчасти под диктовку Фараманта, потому что Дин Гиор понятия не имел, как писать подобные послания. Фарамант в своей сторожке у ворот имел кучу свободного времени, а вот Дину Гиору приходилось стоять навытяжку возле моста, а в таком положении не почитаешь художественную литературу. Хотя «навытяжку» - сильно сказано, потому что последний раз Дин Гиор стоял по стойке «смирно» лишь в первый час своего первого дежурства, а потом достал зеркальце. Помимо пылкого письма, Фараманту было дано ещё и описание девушки. Описание было таково: «самый ласковый и нежный голос на свете, прекраснейшие зелёные глаза, как две звезды на небе, и косы на плечах, как изумрудный водопад». Учитывая, что у всех девушек в Изумрудном городе глаза и волосы были зелёные, Фараманту приходилось ещё целый час вытряхивать из друга более подробное описание: худенькая, высокая, на лбу чёлка, волосы достаточно светлые, слегка вьющиеся. С этим он и бродил по парку. Часа два ему не попадалась ни одна девушка: пробежали поварята, неторопливо прошествовали придворные кавалеры, пропыхтел какой-то важный начальник чего-то там из города (Фарамант не знал, кто он такой, ибо в город в принципе выходил редко). Наконец ему повезло. «По описанию вроде похожа…» - с сомнением подумал он и решил рискнуть. К сожалению, он сам не знал, как начать разговор. Как к ней обратиться, если даже имя неизвестно? «Простите, в вас влюбился мой друг, а может, и не в вас, но по его невразумительному описанию вы вроде похожи». Так? Или сразу начать «Как вас зовут, сударыня?». И что подумает бедная девушка? Наконец Фарамант составил длинную и обстоятельную речь и подошёл к девушке. Она сидела на скамейке возле куста бледно-зелёных роз… Романтика, что и говорить. Но Фараманта она не тронула. В конце концов, в девушку был влюблён не он. - Здравствуйте, - решительно начал Фарамант. – Прошу прощения за беспокойство, сударыня… Сударыня подняла глаза. - Разрешите узнать, когда вы прибыли во дворец? Случайно, не два дня назад? - Да, два дня назад, - кивнула донельзя удивлённая девушка. – А какое это имеет значение? - И вы ещё сорок минут пытались докричаться до солдата на посту, чтобы он опустил вам мост? – уточнил Фарамант. - Примерно так. А что вам от меня нужно? – строго спросила девушка. - Да мне лично ничего… - замялся Фарамант. И постарался как можно серьёзнее объяснить девушке неожиданную проблему. Собственно, это получилось примерно так: «В вас мой друг влюбился, а может, не влюбился, да и не в вас, быть может, но тоже хорошо. Записку вам он пишет, а может быть, не пишет, а может, не записку, а целое письмо…». Под конец этого сумбурного объяснения (куда и заготовленная речь девалась) Фарамант готов был плакать от изнеможения и полной невозможности что-либо вразумительно сказать, а девушка хохотала так, что все воробьи разлетелись. - Ладно, - наконец сказала она, вытирая весёлые слёзы. – Давайте сюда ваше письмо и передайте другу, что если он уж так просит встречи, то я приду. Если окажусь не та – поищем другую… Странно, мне так показалось, что он на меня и не глядел – я же была в толпе народа… Уже выходя из парка, Фарамант призадумался над последней фразой девушки… Если она говорит, что Дин на неё не глядел, то как же он её заметил?.. И вообще он вроде говорил про одну девушку, а не про толпу народа… - Ты знаешь, Рин, - задумчиво сказала девушка соседке по комнате, когда они укладывались спать, - мне сегодня передали приглашение на свидание. - Ого, - заинтересовалась соседка. – От кого же? Девушка смущённо засмеялась. - От того молодого солдата, который стоит возле подъёмного моста. - Это который с бородой? – поморщилась Рин. – Знаешь, Нейт, лучше не ходи. - Это почему же? – протянула Нейт. - Потому что я минут сорок пыталась докричаться до него, чтобы он пропустил меня! Может, он глухой. Или слепой. - Но он же меня увидел, - возразила Нейт. – Иначе не пригласил бы. И письмо такое трогательное… Хотя немного глупое, - заключила она. - Завтра расскажем Алне, - хихикнула Рин, задувая свечку. - О, да, она ведь тоже до него еле докричалась… - со смехом откликнулась Нейт. На следующий день Фарамант, как обычно, сменился с вахты у ворот в семь часов вечера и неторопливо отправился домой. По дороге он вспомнил о Дине Гиоре и о девушке в парке. «Надо бы ему напомнить, а то ведь забудет», - внезапно понял он и изменил направление своего движения. Дин Гиор, как всегда, стоял на своём посту и смотрелся в зеркальце, приглаживая бороду. Борода у него была ещё совсем короткая – это если сравнивать с бородой его отца. У Гиоров в семье у всех были либо косы до пят, либо бороды до земли. Но Дин был ещё слишком молод. - Дин Гиор! – громко позвал Фарамант. Ноль внимания. «Опоздает ведь, - с досадой подумал Фарамант. – Ему только полтора часа осталось». - ДИН! Опоздаешь! Молчание. Спас положение какой-то городской мальчишка, который пробегал мимо и швырнул камнем в сторону солдата. Камень попал Дину Гиору в ногу, и бедный солдат подскочил от боли и неожиданности. - Вот и хорошо, - с облегчением вздохнул Фарамант. – Дин, ты забыл, что ли? - А? – не понял Дин. – Это ты в меня швыряешься? - Нет, вон он бежит, швыряльщик. У тебя свидание через полтора часа! Дин Гиор замер, вспоминая. Затем с громким воплем «О нет, как я мог забыть!», от которого с дворцовой ограды вспорхнула стайка синиц, он спрыгнул со своего постамента и куда-то умчался. Как оказалось, за помощником. Ещё через пять минут он уже был рядом с Фарамантом. - Ты же мне поможешь, да? – в ужасе вопрошал он, торопясь к себе домой (Фарамант едва поспевал за ним). – Я же совершенно не готов к этому дурацкому свиданию! Я даже не знаю, что ей сказать! - Говори то же самое, что говорил о ней мне, и всё. Кстати, не забудь представиться и узнать, как её зовут, а то я забыл. С этого и начнёшь, а потом уже само пойдёт. Девушки – существа говорливые, в крайнем случае она будет вести беседу, а ты только молчи и кивай с умным видом. Побольше комплиментов, вздохов… Да, цветы у тебя есть? - Нет, - перепугался Дин Гиор. – А зачем цветы? - Чтобы девушке подарить, голова! Вбежав в квартиру Дина Гиора, они спешно принялись собирать незадачливого влюблённого. - Я надену вот этот камзол! - Не надо. Надень свой солдатский мундир. Девушки любят военных. - Да?.. Шпоры начистить? - Не надо! Не на парад идёшь. Причешись! Уже при выходе Фарамант вдруг охнул: - Борода! - А что с ней не так? – ужаснулся Дин Гиор, схватился за бороду и помчался к зеркалу. - Да всё так! Но лучше бы её не было. - ЧТО-О?! – разъярённым басом завопил Дин Гиор. – Да как ты смеешь такое говорить! - Да просто иногда девушкам не нравятся бородатые мужчины. Дин Гиор упал на стул с убитым видом и после долгого молчания сдавленно спросил: - И что мне делать? - Ну… Сходи первый раз так, потом разберётесь, - развёл руками Фарамант. – Держи. Он протянул ему букет светло-зелёных роз. - Подаришь ей. Это я у фонтана нарвал, их там всё равно много… Через десять минут Дин Гиор нервно бегал по беседке – назначенном месте встречи – и ждал. Девушка не приходила. - Ну я же ей написал, - бормотал Дин Гиор. – Что я ей написал? «Буду ждать Вас в беседке у малого фонтана в дворцовом парке ровно в девять часов вечера». Уже девять пробило… Нейт весь вечер нервничала. Во дворце она и её подруги Рин и Ална устроились служанками, мыли полы, посуду, стирали, но всего этого было не так уж много, чтобы надорваться, и времени свободного оставалось не так уж мало. В этот вечер трое девушек сидели и обсуждали, а стоит ли вообще идти на это свидание. - Мне он не понравился, - авторитетно заявляла Рин. – Кричишь, кричишь, а он ноль внимания. Что толку с таким встречаться… - Да ну, чего ради обижать хорошего человека? – мягко возражала Ална. – Просто он немного рассеянный. А так симпатичный такой молодой человек, к тому же солдат. В зависимости от того, какая из подруг брала слово, Нейт то откладывала в сторону кружевную шляпку, то снова брала её в руки. - Ладно, я всё-таки схожу, - наконец с сомнением сказала она и надела шляпку на голову. – А там разберёмся. Скоро уже девять, а мне ещё бежать к малому фонтану. Когда Нейт прибежала к фонтану, слегка запыхавшаяся, но всё равно очень хорошенькая, в беседке никого не было. Девушка села на скамейку и стала ждать. «Что ж такое? – думала она. – Назначил свидание и опаздывает. Это нехорошо. А может, я ошиблась? – она достала письмо из кармашка и перечитала его. – Нет, всё правильно. В девять часов вечера у малого фонтана, в беседке…» Дальше события развивались таким образом: Девять-ноль-пять. Нейт: Ну как можно так опаздывать! Дин Гиор: Ну где же она? Девять-ноль-восемь. Нейт: Ещё две минуты, и я ухожу. Это невежливо. Дин Гиор: Ещё две минуты, и я пойду её искать прямо во дворец. Стоп, а я же даже не знаю, как её зовут! Девять-одиннадцать. Нейт: Вот говорили мне подруги, что не надо было идти. Дин Гиор: Ну что же мне делать?!! Девять-пятнадцать. Нейт: Только зря суетилась. Какой он необязательный! Дин Гиор: Надо было романы читать. Эх, не предупредил меня Фарамант, может, у девушек принято опаздывать? Девять-двадцать. Нейт: А может, до него всегда всё через сорок минут доходит? Дин Гиор: Ну вот, не взял с собой зеркальце. Вдруг борода растрепалась… Девять-двадцать пять. Нейт: Стоп, так ведь малых фонтанов в парке два! Может, он в другой беседке?! Дин Гиор: Стоп, так ведь малых фонтанов в парке два! Может, она в другой беседке?! Девять-двадцать шесть. Нейт и Дин Гиор меняются местами, пробегая по разным аллеям. Девять-двадцать восемь. Нейт: Странно, здесь его тоже нет. Дин Гиор: Странно, здесь её тоже нет. Девять-тридцать. Нейт: А может, он тоже побежал меня искать? Подожду здесь, может, он вернётся. Дин Гиор: А может, она тоже побежала меня искать? Подожду здесь, может, она вернётся. Девять-тридцать пять. Нейт: Нет, пожалуй, вернусь обратно. Вдруг он всё-таки там. Дин Гиор: Нет, пожалуй, вернусь обратно. Вдруг она всё-таки там. Девять-тридцать-шесть. Нейт и Дин Гиор меняются местами, пробегая опять по разным аллеям. Девять-сорок. Нейт сидит и напевает вполголоса деревенский романс. Дин Гиор сидит и напевает вполголоса военные марши. Девять-пятьдесят. Нейт и Дин Гиор опять меняются местами. Девять-пятьдесят пять. Нейт тихонько вальсирует по беседке с воображаемым кавалером. Дин Гиор яростно фехтует воображаемой саблей с воображаемым противником. Десять-ноль-пять. Нейт и Дин Гиор, уставшие и замёрзшие, уходят из беседок и направляются каждый к себе домой (то есть Нейт – во дворец, а Дин – в город, на свою квартиру), но в пустой аллее сталкиваются совершенно случайно… Столкнувшись на пустой аллее с высоким солдатом, Нейт сначала дико завизжала, но потом пригляделась и поняла, кто это. - Ах, это вы! – радостно воскликнула она. – А я вас ждала, ждала… Ну кто же так безбожно опаздывает! Дин Гиор холодно отвернулся. - Не имею чести быть знакомым с вами, сударыня. - Вот ещё! – возмутилась Нейт. – Вы же сами передавали мне письмо. - Я? Передавал? Вам? Письмо? – Дин Гиор впал в ступор и ошарашено уставился на девушку. - Ну да, вы. Ваш друг принёс его вчера вечером и сказал, что вы увидели меня, когда я три дня назад пришла во дворец. Дин Гиор только хлопал глазами. - Ч-ч-ч… Чего? Нейт тоже замолчала, озадаченно уставившись на Дина Гиора. Наконец она вспомнила, что ей говорил Фарамант. - А-а! – воскликнула она. – Наверное, ваш друг меня с кем-то спутал. - Фарамант передал вам моё письмо? – дошло до Дина Гиора. - Ну да. И сказал, что это, возможно, была и не я, но вы ему назвали моё описание. - Это были не вы, - прошептал Дин Гиор, окончательно упав духом. - Не переживайте, - спокойно сказала Нейт. – Знаете что? Это, наверное, была моя подруга. Мы с ней вместе пришли в город, но она задержалась в магазине, а я сразу прошла во дворец. Мы с ней немножко похожи: она тоже высокая и у неё тоже светлые волосы… - Вы уверены, что это она? – чуть ожил Дин Гиор. - Нет, но можем проверить, - предложила Нейт. - А когда? – обрадовался солдат. - Да хоть завтра. Я приведу её сюда, а вы будете ждать. В это же время. - Отлично! – воскликнул Дин Гиор, совсем повеселев. – Вы моя спасительница. Простите, как вас зовут? - Нейт Ларкс. А мою подругу – Рин Ольбер. А вас? - Дин Гиор. Премного вам благодарен! Дин Гиор с чувством пожал руку девушке. Он уже жил завтрашним днём. «Эх, и устрою я разборку Фараманту!» - думал он. Итак, на следующий вечер, Нейт вела под руку Рин к беседке, попутно объясняя: - Да не переживай. Он действительно очень культурный молодой человек. Ну кто виноват, что ты ему понравилась? В самом деле, я очень удивилась, когда получила от него письмо, вроде как он на меня не обратил внимания, а теперь мне всё понятно. Его друг просто перепутал меня с тобой, ведь у нас обеих светлые косы и высокий рост. - Мне всё равно радости мало! – возмущалась Рин. – Встречаться с каким-то рассеянным чудаком, который к тому же ещё и перепутал беседки! - Он просто мог забыть, что беседок две. Если он солдат на посту, то у него нет времени гулять по парку. Так же как и у меня, потому что мы тут всего четвёртый день… Вот и разминулись… - А сейчас вы где договорились встретиться? Нейт остановилась и с сомнением затеребила косу. - Э-м-м… Слушай, а я не помню. - Как не помнишь? – угрожающе подступила к ней подруга. - Ну… - промямлила Нейт. – Я ему сказала, что приведу тебя… Туда… - Туда – это куда?.. Весь вечер Дин Гиор бегал по комнате и ругал Фараманта, сидевшего тут же. - Как ты мог отдать ей моё письмо, не разобравшись толком, кто она такая? - Ну прости, - пожал плечами Фарамант. – Как же я мог понять, что она – не она, если ты мне только и твердил, что про звёзды, водопады и такое прочее? Сам виноват. - Да-а! А теперь мне бегать и искать ту самую, неповторимую, единственную девушку на свете придётся в компании какой-то разряженной сороки, которая лезет не в своё дело и суёт нос в чужие тайны! Ну скажи, разве любовь – это не личное дело? Зачем втягивать в него посторонних? - Личное, конечно, - с ехидной усмешкой согласился Фарамант. – Но объясни мне в таком случае, при чём тут я? - Но ведь ты мой друг! - А она тоже подруга той девушки, которая тебе нужна. Она же тебе сама сказала. Так что хватит вопить, а то опоздаешь. Во сколько вы там договорились? - Ну, она сказала «в это же время». Было десять с небольшим. Значит, в десять я жду её подругу на том месте, где мы расстались. - В десять? – с сомнением переспросил Фарамант. – Не поздновато ли? - Но ведь она сама назначила, - пожал плечами Дин Гиор. Нейт и Лин бродили от одной беседки к другой и нервничали. Это Рин решила не сидеть на одном месте. «Раз уж ты толком не знаешь, где вы договорились встретиться, то давай ходить туда-сюда, и мы наверняка его где-нибудь застанем», - заявила она. - Странно, уже четверть десятого, а его всё нет, - волновалась Нейт. - А это, видимо, уже хроническое, - съехидничала подруга. – Всегда ждать его по часу, бегая туда-сюда. - Надо было Алну позвать, - вздохнула Нейт. – Она бы нас развеселила. А то скучно… Прошло полчаса, потом ещё пятнадцать минут, а Дин Гиор всё не появлялся. - Вы во сколько договорились? – уныло спросила Рин. - «В то же время», - раздражённо ответила Нейт. – Каждому дураку будет понятно, что раз мы вчера встречались в девять, то и сегодня, раз время то же, в девять! Дин Гиор, не спеша, подошёл к десяти вечера к тому месту, где они вчера расстались с Нейт, но, естественно, никого не нашёл. Расстроенный, он начал думать, в чём тут ошибка – вроде ведь правильно договорились. Потом он вдруг начал думать о смысле высказывания «в то же время» и «здесь», и понял, что совершил ошибку. Значит, девушки пришли к девяти к беседке, не дождались его и ушли, горестно понял он и бросился к беседке… Но не к той, где в этот момент находились две подруги. Удостоверившись, что в беседке никого нет, несчастный влюблённый схватился за голову и убежал, горестно причитая про себя, что ну не везёт – так не везёт. Если бы он подождал ещё хотя бы минуту, то Нейт и Рин нашли бы его. Но они только увидели, как от беседки мелькнула по аллее какая-то длинноногая тень и скрылась за углом. Здраво рассудив, что Дин Гиор не стал бы от них бегать, как заяц от волков, подруги ещё с полчаса повозмущались бестактностью своего воздыхателя и его рассеянностью, а в одиннадцать часов ушли, вконец обиженные на Дина Гиора и заодно на Фараманта за то, что он передал письмо не той, кому надо. - Так бы мы хотя бы точно знали, кому страдать, - пояснила Рин. На следующий день они всё рассказали Алне, третьей своей подруге. - Ну ясное дело, - вынесла вердикт Ална. – Если он только через сорок с лишним минут опустил мост, то с него станется забыть о свидании. Попробуйте прийти завтра ещё раз. - Ну нет, - отказалась Нейт. – Я уже точно знаю, что я не та, кого он ищет, значит, идите вдвоём с Рин, а я наконец-то высплюсь. А Дин Гиор в это время жаловался Фараманту на вчерашнюю неудачу: - Что мне теперь делать? Она наверняка ждала меня, а я, идиот, рассеянный чудак, опоздал на целый час по своей собственной глупости! Она мне теперь этого никогда не простит… - Да ладно тебе ныть, - прервал его Фарамант. – В следующий раз просто объяснишь ей всё и извинишься. Если она добрая девушка, она всё поймёт. А если недобрая, то значит, нечего с ней вообще связываться. - Как ты жесток! – возмутился Дин Гиор. – Такая красавица не может быть недоброй! Ты бы видел, какие у неё лучезарные, ласковые глаза! А какой голос! От него просто таешь… - Ну хорошо! – перебил его Фарамант. – Только, умоляю, не надо мне расписывать все её достоинства по третьему разу. Скоро я уже сам смогу их повторить наизусть. Слушай, а ты уверен, что никогда не читал романов? - Уверен. А что? - Говоришь, как будто что-нибудь цитируешь. Хотя кто знает, что у влюблённых в голове… - А ты что, никогда не был влюблён? – заинтересовался Дин Гиор. - Да пока не приходилось. Можно подумать, ты плохо меня знаешь… - А, ну да, ну да… Знаешь что? Дай мне чего-нибудь почитать такое. А? Для общего развития, как говорится… Прошло три дня. Все эти три дня Рин и Ална исправно ходили ежедневно в девять часов вечера к беседкам, но Дина Гиора там не заставали. Он же в это время сидел на своей квартире и усердно поглощал романы один за другим. Прочтя очередную книгу, он становился перед зеркалом и принимал какую-нибудь, по его мнению, восторженно-влюблённую позу. - О, как вы прекрасны, сударыня! – начинал вещать он вслух. – Вы разбиваете мне сердце одним своим взглядом! Или: - Поверьте, до встречи с Вами на свете не было человека несчастнее, чем я! Вы подарили мне новую жизнь! Или ещё какую-нибудь глупость в таком же духе. Дело в том, что Фарамант в своём уединении читал что придётся. Вот и натащил другу чего попало. Оба они были ещё очень молоды, и все те милые глупости, на которые взрослые люди смотрят снисходительно, казались им верхом совершенства и образцом мудрости. продолжение следует
Безымянная: Продолжение "Проблемы выбора" На четвёртый день Дин Гиор явился к Фараманту. - Ты знаешь, я всё понял, - вдохновенно начал он с порога. - Ну и что ты понял? – уныло отозвался Фарамант. - Я понял, какой я был дурак! – выпалил Дин Гиор. - Только сейчас? – язвительно осведомился Фарамант. – Что ж, поздравляю. Надеюсь, мне больше не придётся бегать с письмами к твоей красавице? - Нет, конечно, - широко улыбнулся Дин Гиор. – Я просто попрошу дворцового лакея передать ей записку, извинюсь и приглашу на свидание, но с очень точным указанием места и времени встречи! И всё ей объясню. Зачем я не сделал этого раньше? - Ты ведь не знал, как её зовут. - Но теперь-то я знаю! Её зовут Рин. Не правда ли, как мило – Рин и Дин! – Дин Гиор блаженно прикрыл глаза и улыбнулся. – Право же, никогда в жизни я не встречал такого нежного созвучия имён. - Очень рад за тебя, - буркнул Фарамант. – Только умоляю: хватит с меня твоих любовных похождений. Устраивай всё без моей помощи и мне не жалуйся! - А вот и устрою! – весело откликнулся Дин Гиор. Ему действительно повезло. Письмо с тысячью извинений было передано Рин через первого попавшегося младшего поварёнка. Шестилетний поварёнок, которому Дин Гиор в качестве платы за услугу дал подержать в руках свою саблю, был чрезвычайно горд данным поручением и письмо доставил по назначению ровно через десять минут. И вечером Рин, Ална и Нейт втроём сидели в беседке. Втроём – потому что каждой было чрезвычайно любопытно. Хотя все трое, в принципе, понимали, что любовь – дело личное, но любопытство пересиливало. Поэтому, когда Дин Гиор подошёл к беседке, то поначалу подумал, что у него троится в глазах от волнения. Потому что на него смотрели сразу три очень похожих личика в обрамлении почти одинаковых светло-зелёных кос, в почти одинаковых платьях, почти одинаковых шляпках, с почти одинаковыми голосами и даже в почти одинаковых туфельках. Эдакая игра «найди десять отличий», но Дину она никогда не нравилась. Он был слишком рассеян для неё. Он просто молча смотрел на девушек и протирал глаза, а они смотрели на него и не могли понять, чего он от них хочет и почему смотрит на них так странно. - Ну здравствуйте, что ли, - сказала наконец одна девушка и сдвинулась с места (остальные стояли неподвижно). - Э-э-э… - промямлил незадачливый влюблённый. Постепенно он начал видеть различия между девушками. У одной глаза чуть больше, у другой нос острее, у третьей бантик на шляпе не в ту сторону завязан. Пристально Дин Гиор вглядывался в лица девушек по очереди и наконец дошёл до Алны… - Ах! – воскликнул он в восторге. – Так это вы! Наконец-то я вас встретил! Рин обиженно поджала губки и недовольно уставилась на Нейт. Подруга оказалась виновата в столь спешном разрушении будущего девичьего счастья… Фарамант ждал друга на его квартире – ему было очень интересно, чем же всё это кончится. «Ну влюбился бы в какую-нибудь девушку из города, - думал он с грустью. – Нет, подавай ему дворцовых. Бегай за ними. Путайся, кто есть кто. Беседки считай, дорожки различай. Делать ему нечего. И главное, даже романов не читал – с чего бы вдруг этот романтический бред залетел ему в голову?». Дин Гиор вернулся часов в двенадцать ночи, счастливый, как тысяча мотыльков на цветущем кусте. По его подпрыгивающей от восторга походке и сияющему, как радуга, лицу Фарамант догадался, что на сей раз всё прошло успешно. - Ну и где ты ходишь? – зевая, приветствовал он друга. – Давно уже спать пора… - Мы с ней гуляли в парке, - бодро прощебетал в ответ Дин. – Мы обошли почти всю ухоженную часть парка, а в неухоженные дебри моя прекраснейшая богиня лезть отказалась – у неё были новые лакированные туфельки, а там могло быть грязно. Потом я проводил её до самого входа во дворец. Правда, первые полчаса нам страшно мешали эти две клушки… - Кто? – не понял Фарамант. - Ну, подруги её. Представь, она заявилась на свидание с двумя подругами! Одна из них, похоже, рассчитывала привлечь моё внимание к себе вместо моей очаровательницы, но ей это не удалось! – гордо доложил Дин Гиор. - Очень рад, - пробурчал Фарамант. – Дальше чего? - Дальше? Дальше мы ходили и беседовали… Ой, да о чём только не беседовали! Знаешь, оказывается, моя красавица не только прекрасна, но и всесторонне образована. Во всяком случае, она легко объясняет отличия между лютиком и ландышем. Правда, она не знает, чем полонез отличается от кадрили, но это не беда. Я ей быстро объяснил. Ну, и натюрморт с пюпитром она тоже путала поначалу… - Тебе попалась деревенская полуобразованная девчонка, - констатировал Фарамант. – Ландыш от лютика отличит любой ребёнок из сельской местности, а вот полонез… А пюпитр – это вообще не рисунок. - Да ну тебя… Просто там «тюр», а там «пюр». Вот Ална и запуталась, бедняжка, - с обидой за свою даму сердца сказал Дин Гиор. - Кто? – не расслышал Фарамант. - Ална. - Это кто? - Ну кто, кто! Моя прекраснейшая и добрейшая в мире любимая подруга. - А Рин? - Какая Рин? – не понял уже Дин Гиор. - Ты вроде говорил, что её Рин зовут… - А? Да? – Дин Гиор задумался. – А, ну да! Нет, ты перепутал. Рин – это одна из этих клушек, её подруг. Вторую зовут Нейт. Но ведь согласись, Ална – намного более красивое имя! Более женственное, музыкальное, светлое… - А-а… - протянул Фарамант, хотя он так ничего и не понял. – Ладно… Ты мне скажи, что ты дальше собираешься с ней делать? - А что мне с ней делать? – озадачился Дин Гиор. - Ну, когда вы собираетесь встречаться, сколько времени, когда поженитесь и так далее, - пояснил Фарамант. - Да пока повстречаемся так же, как сегодня, - неопределённо махнул рукой солдат. – А там видно будет. Через неделю Фарамант убедился, что любовь плохо повлияла на его друга. Если раньше до него можно было докричаться через сорок минут, то теперь – не меньше, чем через полтора часа. Потому что прихорашиваться Дин Гиор стал ещё усерднее, чем прежде. А когда стоишь и полтора часа орёшь во всё горло «Дин! ДИН! ДИИИИИН!», как испорченный колокол, то рано или поздно это надоедает. Да и горло начинает побаливать. Так можно и вообще голос потерять. Дин Гиор и так был живой достопримечательностью города, а тут вообще… Но при этом на свидания Дина Гиора собирал по-прежнему Фарамант (а кому ещё, как не лучшему другу, заботиться о таком рассеянном чудаке?). Сам бы Дин так и стоял на своём посту, рассматривая себя в зеркало. Фарамант приходил за ним к дворцовым воротам, звал, кричал, вопил, потом вёл домой, успокаивал, давал ценные советы, а иногда и букетик цветов припасал, помогал переодеться, ибо Дин Гиор в таком состоянии способен был надеть сапоги не на ту ногу и мундир задом наперёд. Потом провожал до самого парка и только тогда мог спокойно идти домой. Через неделю свиданий Фарамант взвыл: мало того, что друга не дозовёшься, так ещё и потом он начинает нервничать (и Фараманта заводить) так, что впору валерьянку пить. И он нашёл оригинальный выход из положения. В этот раз он отправился с Дином на свидание вместе. - Я тебя надолго не задержу, - пообещал он. – Только скажу пару слов твоей невесте. Дин поморгал глазами. Он ещё не считал девушку своей невестой. Потом в его голову закралось ревнивое подозрение. - Только в моём присутствии! – возмущённо заявил он. – Ещё чего не хватало! Мало того, что ты ей моё письмо передавал… - Извини, - помахал рукой у него перед носом Фарамант. – Письмо я передал не ей. Ты же тогда ошибся и дал мне неточные приметы. - Ну, какая разница! – сердито ответил Дин Гиор, однако смущённо покраснел. – Но всё равно в моём присутствии! - Да как скажешь. Мне всё равно. Ална приходила на свидания всегда вовремя, а Дин Гиор постоянно опаздывал. На одну минуту, на две, на пять, один раз даже на десять, но всё равно опаздывал. Поэтому девушка очень удивилась, увидев, что её воздыхатель пришёл раньше неё, да ещё и не один, а с другом. Друг оказался довольно решительным и деловым молодым человеком. - Простите, сударыня, - сказал он. – Можно вас на пару слов? Он отвёл девушку чуть в сторону. - У меня к вам просьба, - начал он. - Да? – Ална подняла брови. - Видите ли… - Фарамант замялся. – Вы, вероятно, понимаете, что мой друг весьма рассеян. - Да, это я вижу, - согласилась Ална. - Так вот… А он ведь стоит ежедневно на посту возле дворцовых ворот. Ну, возле подъёмного моста. - Я это знаю. - Так вот… - Фарамант, смущаясь и краснея за друга, неловко объяснил девушке свою просьбу. Ална рассмеялась. - Ну хорошо. Думаю, мне это будет нетрудно. - Спасибо вам большое! – с облегчением раскланялся Фарамант. С этого дня он больше не ходил провожать друга на свидания. Ална приходила к окончанию смены своего воздыхателя сама. Ей это было легче сделать – она не вопила через ров, а просто выходила из дворца и подходила прямо к Дину Гиору. Отбирала у него расчёску и зеркальце и нежно говорила: - Милый, кажется, тебе пора немного отдохнуть. С воплем возмущения Дин Гиор подскакивал в воздух (он не терпел, когда у него отнимали драгоценное зеркальце, да ещё и подходили при этом со спины) и только потом понимал, что перед ним стоит Ална. Следовал поток извинений, комплиментов и улыбок, после чего девушка мягко и ненавязчиво брала своего незадачливого поклонника под ручку и уводила в парк. Правда, теперь девушке пришлось распрощаться с ежедневными букетами цветов, к тому же она теперь лицезрела своего потенциального жениха не в парадном мундире, а в ежедневной будничной солдатской форме. Правда, так как солдат в городе был всего один, то назвать его наряд «формой» можно было только исходя из старинных летописей с картинками, откуда, собственно, «форма» и была скопирована, правда, с незначительными поправками на современность. А однажды девушка неожиданно пришла к Фараманту в будку у ворот. - Ой, - изумился он. – Что вы здесь делаете? - Да вот, - смутилась Ална. – Меня послали в город за покупками, а я решила зайти к вам… Можно с вами посоветоваться? Фарамант был изрядно удивлён. - Э… Можно. А что случилось? - Да насчёт Дина… - Девушка замялась, покраснела и замолчала. - Ну? – нетерпеливо подтолкнул её Фарамант. - Я просто подумала… Почему он такой рассеянный? Я пригляделась и увидела: он всё время смотрит в зеркало. Может, у него зеркало отнять? - Не поможет, - вздохнул Фарамант. – У него каждый месяц пытаются его отнять, а толку никакого. Это у них семейное. Так сказать, врождённая привычка. - Да? – огорчилась Ална. – А что же делать? Он же своей бороде посвящает больше времени, чем мне. А мне обидно. - Он просто… м-м… старается выглядеть… э… наиболее представительно перед вами, - выкрутился Фарамант. Чтобы и друга не задеть, и девушку не обидеть. - Да, но мне всё равно обидно, - поджала губки Ална. Ну что ты будешь делать… - А вы поговорите с ним сами, - нашёлся Фарамант. – Я думаю, он вас послушается. - Уже говорила. - И что? - Ничего. Он клялся мне, что больше не позволит себе такой рассеянности… А на следующий день опять. – Девушка всхлипнула. – Ну что мне с ним делать? Фарамант задумался. - Не знаю, - признался он наконец. – Но я подумаю. - На тебя уже девушка жалуется, - заявил он Дину Гиору в тот же вечер, зайдя к нему в гости (Дин только что вернулся с очередного свидания). - А, - отмахнулся Дин Гиор. – Это пустяки. Просто я немного задумываюсь, глядя в зеркало, а ей это не нравится. Но я ей пообещал, что исправлюсь! - А выполнять обещание кто будет? – хмуро спросил Фарамант. - Ой, да ладно тебе, не волнуйся. Всё уладится, - легкомысленно отозвался Дин Гиор. - Ты уж выбирай, - жёстко сказал Фарамант. – Либо девушка, либо борода. - Не могу, - заупрямился Дин Гиор. – Они мне обе нужны. К тому же борода у меня ещё совсем короткая. Ты бы видел моего отца… - Я видел. Один раз. Мне хватило. И если ты хочешь последовать его примеру, то, боюсь, Ална тебя не поймёт. После этого разговора Дин Гиор стал как-то странно задумчив. Что, впрочем, не отразилось на его рассеянности. Похоже, он старался решить невероятную проблему выбора: девушка или борода. - Я же тебе сразу сказал, что девушкам иногда не нравятся бородатые мужчины, - напоминал ему Фарамант. - Ну, моему отцу и деду борода никак не помешала, - возражал Дин Гиор. - Это тогда девушки были другие. К тому же одно дело – деревня, а у нас как-никак город, столица. Тут немного другие взгляды на моду, - пояснил Фарамант. Но прошёл месяц, второй, а Дин продолжал бегать на свидания, и Фарамант уже подумал, что всё обошлось. Пока в один прекрасный день Дин Гиор не прибежал к нему домой, весь встрёпанный, как подравшийся воробей, возбуждённый донельзя, размахивающий руками, как ветряная мельница, и совершенно неспособный ничего объяснить словами. Наконец он немного успокоился и выпалил: - Поздравь меня! - Ну?! – закричал Фарамант, вскакивая. – С чем? - Я решился на самый ответственный шаг в моей жизни! - Что? – изумился Фарамант. – Это с Алной? - Ага! – счастливо закивал Дин Гиор. - Поздравляю! – Фарамант крепко пожал другу руку. Он действительно был рад за него. – Ну и когда? - Когда, когда… Только что, - пожал плечами Дин Гиор. Фарамант вопросительно посмотрел на друга, а потом понял: - Только что договорились? - Ну да. - А я тебя спрашиваю, свадьба когда! Дин уставился на Фараманта с недоумением и упрёком. - Ты о чём? - О вашей свадьбе с Алной. Разве нет? Или я чего-то не так понял? – опешил Фарамант. Дин поморгал глазами. - Свадьба?.. - Ну да. - Нет… Ты чего-то не так понял. У Фараманта опустились руки. Он смотрел на друга и не мог понять, что не так. Дин был такой радостный, такой празднично-возбуждённый… - Я тебе сейчас объясню, - весело кивнул Дин Гиор. – Короче, дело было так. Ална же требовала, чтобы я прекратил смотреться в зеркало. Я ей сказал, что беспокоюсь за свою бороду. Она начала на меня сердиться, что я бороде уделяю больше времени, чем ей… И так далее. Это ещё давно было, на той неделе. А вчера я ей сказал, что раз ей мало внимания, то пусть выходит за меня замуж. И тогда ей внимания будет больше чем достаточно. - Ну? – нетерпеливо закричал Фарамант. – И она согласилась? - Да ты дослушай! – рассердился Дин Гиор. – Она спросила, что я намерен сделать со своей бородой. Я ей сказал, что я намерен отрастить её насколько это возможно… А она обиделась и сказала, что борода мне дороже, чем она. Тогда я подумал-подумал… - Ну? – снова занервничал Фарамант. - И решил, что ну их, этих девушек, - твёрдо сказал Дин. – Мне борода дороже. И сейчас я твёрдо сказал Алне, чтобы она искала себе другого жениха, если ей не нравится моя борода, потому что с бородой я расставаться не собираюсь ни за что на свете. А с девушкой расстаться легче, чем с бородой. Ну и… всё, - Дин Гиор развёл руками. Фарамант опечаленно уставился на друга. - Ты с ума сошёл, - жалобно сказал он. – Ты эгоист! Только и думаешь, что о своей бороде! - А мне надоело, - беспечно отозвался Дин Гиор. – То девушек пока различишь, когда их трое одинаковых, то потом с ними маешься, на свидания бегаешь… То теперь с бородой ко мне пристали. Нет уж. Борода, по крайней мере, не такая капризная, как девушка. - Ты дурак, - беспомощно высказался Фарамант. – Ну кто меняет семейное счастье на бороду! - Это ещё вопрос, есть ли это счастье, - отмахнулся Дин. – А вот с бородой действительно спокойнее, чем с девушкой. И цветов она не просит. И не спорь со мной, я свой выбор сделал! И больше ни во что подобное вляпываться не буду. Да, зайдёшь ко мне как-нибудь, ладно? Я же тебе должен твои книжки отдать… - Зайду, - слабым голосом ответил Фарамант. - Ну всё. Пока! Завтра увидимся! – весело попрощался Дин Гиор и ушёл. Фарамант ошеломлённо посмотрел ему вслед. - Хорошо, что у меня нет такой семейной гордости, - наконец сказал он сам себе после долгого молчания. – У меня хотя бы нет такой проблемы выбора – девушка или борода. а вот теперь всё!
Безымянная: 11. Ментахо (жизнеописания замечательных жителей Волшебной страны) (Ментахо - биографический очерк) 1. Король. Детство и большая часть жизни короля Ментахо прошли в Подземной стране. Он родился в 599 году Подземной эры в семье Зеленого короля Фернандо и королевы Серены. В отличие от других королевичей Ментахо любил путешествовать – он исследовал все лабиринты Пещеры, даже побывал в заброшенной столице Прыгунов. К сожалению, о путешествиях молодого Зелёного короля сохранились только краткие записи в Летописях Подземной страны. Но известно, что Ментахо побывал в самых глубоких подземельях, где сражался с невероятными чудовищами. В двадцать пять счетных лет Ментахо женился на фрейлине Зелёного двора Эльвине, а затем унаследовал трон. Ментахо правил Подземной страной долгие годы, пока однажды сбежавший из Верхнего мира некий Руф Билан не разрушил Священный источник Усыпительной воды… Король Ментахо наказал Билана, разжаловав его в лакеи, но мероприятия по возвращению воды не увенчались успехом. Тогда Ментахо начал искать выход из создавшейся проблемы. Ему пришлось учесть и пробуждение других подземных королей. Хитрый Ментахо постарался наладить добрые отношения с ними. Можно предполагать, что именно тогда король Ментахо задумался о том, чтобы сосредоточить в своих руках власть над всей Подземной страной. Неизвестно, что произошло бы дальше – наиболее вероятна гражданская война, но однажды в Подземную Страну после долгого путешествия по подземным рекам прибыла знаменитая Фея Убивающего домика Элли Смит вместе с верным песиком Тотошкой и троюродным братом Фредом Каннингом. Король Ментахо хотел отпустить наверх случайно попавших в страну рудокопов ребят, но оказавшийся рядом Руф Билан начал уверять королей, что Элли – могущественная фея и может вернуть рудокопам Усыпительную воду. Ментахо пришлось согласиться с остальными королями и задержать детей до возвращения драгоценной воды. Элли удалось отправить верного песика Тотошку в Верхний мир к своим друзьям Страшиле, Железному Дровосеку и Льву с известием, что она в плену у рудокопов. После долгих переговоров, на которых даже поднимался вопрос вероятной войны, обеим сторонам удалось договориться – во многом этому содействовал сбежавший при помощи летописца Арриго наверх Фред Каннинг. Правители Верхнего мира прибыли в Подземную страну и наладили дружественные отношения с рудокопами, а мастера-Мигуны пробурили скважины до водоносных пластов. Узнав, что вода скоро вернется, Ментахо решил воплотить в дело свой хитроумный замысел – усыпить других королей и наиболее опасных из министров их дворов – и таким образом, получить единоличную власть над всей страной подземных рудокопов. Однако Страшила Мудрый узнал про замыслы и Ментахо и других королей и придумал ответный ход. И в день возвращения воды все семь королей были усыплены… Так завершается биография Зеленого короля и начинается жизнь ткача Ментахо. Ментахо было внушено, что он до усыпления был ткачом. И бывший король начал изготавливать чудесные ткани. А позже он переселился в Верхний мир с тысячами других поселенцев. 2. Герой. Став ткачом, Ментахо сохранил самые лучшие черты истинного короля – быть защитником народа, бороться с внешними врагами, хранить честь, мужество и достоинство. Например, когда Огненный бог Марранов – он же Урфин Джюс, захватил Изумрудный город и послал на завоевание земель рудокопов и Голубой страны три полка воинственных Марранов под командованием полковника Харта, Ментахо на совете рудокопов предложил план разгрома Марранов. Сам Ментахо лично провел правильную «драконью атаку» - знаменитую боевую тактику подземных королей. Управляемый Ментахо дракон Ойххо изловил вражеских командиров, а также, летая над головами напуганных Марранов, обратил их в паническое бегство. Спустя год, когда злая колдунья Арахна наслала Желтый туман, Ментахо был одним из организаторов эвакуации рудокопов и Жевунов в Пещеру. На склоне лет Ментахо проявил истинный героизм, когда был похищен инопланетянами - менвитами. Вместо того, чтобы впасть в страх и выдать врагу все тайны, Ментахо изучил менвитский язык и стал разведчиком Волшебной страны в стане врагов. Вспомнив былое умение придворных интриг, Ментахо сумел перехитрить генерала Баан-Ну и поставлял одураченному менвиту фальшивую информацию об истинном положении дел в Волшебной стране. После освобождения арзаков и усыпления менвитов Ментахо получил высокую награду и был среди тех, кто провожал возвращающихся на родную Рамерию арзаков.
Безымянная: 12. Из народного творчества Зелёной Страны (Дин Гиор - стихотворение в прозе) На своём посту, у моста надо рвом стоит длиннобородый стражник. Каждый день он стоит, с места не сходя, и ни шагу – ни вправо, ни влево. Только гребнем чешет свою длинную, в завитках, бороду. Много народу идёт во дворец каждый день, и каждому нужно, чтоб мост опустили ему. Долго дозваться не могут стражника Дина Гиора – нет для него ничего другого на свете, кроме своей бороды. Делает круг по небу зелёное солнце и снова сияет над изумрудной столицей. Новый день всем людям приносит заботы иные, чем день вчерашний. Но, как и прежде, стоит на своём посту, у моста надо рвом длиннобородый стражник. И пройдёт много дней, много раз солнце покинет небо и снова взойдёт, каждый день Дин Гиор будет там, где вчера, он с поста не сойдёт. Бегают люди, снуют возле рва и кричат, всем нужен стражник, который опустит им мост, но стражник в восторге от своей бороды, и ему ничего не надо. …Когда-нибудь будет: зелёное солнце брызнет осколками, разобьётся на тысячу искр, и тьма накроет столицу. Будут метаться туда и сюда жители города, сталкиваться, спрашивать друг друга, что делать… Но стражник у рва ничего не заметит, любоваться своей бородой ему помешать невозможно. Вот застыли безмолвно руины изумрудной столицы; никого тут не слышно, не видно, только ветер шумит и не ждёт никакого ответа. Но по-прежнему у моста надо рвом стоит Дин Гиор, и ни шагу – ни вправо, ни влево. Всё, как прежде, свою длинную бороду чешет он гребнем, и отсюда никогда не сойдёт.
Безымянная: 13. Урфин Джюс и Людоед (Урфин Джюс - "ужастик") - Не нравится мне что-то этот лес – хмуро проговорил Урфин Джюс, косясь на мрачный хмурый лес. - Вуррр! – проворчал медведь. – Мне тоже, хозяин, этот лес не по душе… - Спокойно-спокойно, Топотун. – Урфин потрепал ручного медведя за ушами – Придется пройти. Там за лесом в полудне пути деревня Сосенки, ее жители колдунье Гингеме никогда дань не платили. Следует им объяснить, что с могущественной правительницей Голубой страны такие шуточки плохи. А чтобы эти Жевуны не рыпались, ограничусь куриными яйцами, да и вряд ли Гингема откажется набить свои матрасы и подушки свежими куриными перьями. Тут с близстоящего дерева послышался испуганный детский крик: - Дяденька, помогите! Урфин задрал голову, высматривая ребенка. На дереве сидел перепуганный мальчишка в голубом кафтане. - Ты кто такой? – поинтересовался Урфин. - Я Горм Букс из Овражков… - жалобно проскулил мальчик. – Мы собирали грибы, заблудились, вышли к дороге, и тут… мою… мою сестрёнку украл страшный великан! Огромный, толстый… Выскочил и утащил… Ой… - мальчик осип – Вы же… тот самый Урфин Джюс… значит… - Никто не смеет безобразничать на землях Гингемы, понял? Моя хозяйка не любит, когда трогают ее подданных. Топотун, ко мне! Медведь подошел, переваливаясь с лапы на лапу. - Топотун, обнюхай все вокруг. Ищи следы. Медведь шумно втянул воздух и сообщил: - Идём вот туда! Джюс отстегнул постромки от ремней у медвежьего седла, отодвинул в сторону тачку с собранной у Жевунов данью. - Пойдешь с нами? – глянул Урфин на мальчишку. Тот замотал головой. - Я боюсь. - Ладно, сиди на дереве и никуда не уходи, пока мы не вернёмся – бросил Урфин, забираясь на верного Топотуна. И человек с медведем тронулись в путь. Топотун шагал уверенно, продираясь через кусты, проходя под низко нависающими еловыми лапами. Время от времени медведь останавливался, нюхал землю, и продолжал путь Наконец они вышли к замку с высокими башнями. На башнях торчали огромные ножи и вилки. - Интересно, кто там проживает? – нахмурился Урфин. - Хозяин, там есть нечто нехорошее… - сказал медведь. - Я понимаю. Проберусь внутрь, а ты сторожи. Увидишь неладное, начинай реветь и драться. Топотун молча кивнул. Урфин вошел в распахнутые ворота. Во дворе вдали виднелся загон, слышалось встревоженное мычание коров. Урфин медленно зашагал мимо стен, вслушиваясь. Так и есть. Из окон одной башни донесся детский плач. Где-то послышалось рявканье. - Слуги! Чего сидите и прячетесь? Я что, должен вместо вас разбираться? В ответ донесся медвежий рёв. Урфин осторожно скользнул в приоткрытую дверь – перед ним открылась грязная винтовая лестница. Джюс начал подниматься по ней. Наконец он добрался до второго этажа. Волосы зашевелились на голове Урфина. - Что это такое? – прошептал он, разглядывая три колонны большого пиршественного зала, подпиравших потолок. Колонны были выстроены из… нет, не камня – а… человеческих черепов! Под потолком покачивалась люстра, сделанная из человеческих ребер и костей ног. Две старушки в странных платьях, сервировавшие большой стол, оглянулись и, дрожа, вскрикнули. - Путник, ты, что не знаешь? Здесь живет Людоед!!! - Кто? – нахмурился Джюс. - Он… он живет тут давно, много лет… - Моя хозяйка, Гингема, из него фарш сделает и скормит своим змеям. Где девочка? - Т-там… Урфин прошел через зал и направился в следующий коридор, откуда доносились странные тревожные запахи. А вот и кухня! Мурашки начали носиться взад-вперед по всей коже Урфина. Он почувствовал слабость в ногах и оперся левой рукой о косяк двери, чтобы не упасть. Везде висели ножи, на плите кипел котёл с водой, а на крюках под потолком… Джюс почувствовал, что волосы его начинают седеть, – там висели выпотрошенные человеческие тела, покачивались любовно засоленные ноги, болтались длинные палки копченой колбасы. У мясорубки лежала отрубленная тонкая женская кисть – на безымянном пальце все еще блестело золотое кольцо. На разделочном столе лежала связанная маленькая девочка в голубом платье. Урфин приблизился к девочке, коснулся трепещущей жилки на шее. Облегченно вздохнул – жива. Джюс взял острый нож, разрезал веревки. Тут до его слуха донеслись быстрые шаги. Урфин сжал в кулаке рукоять ножа. На пороге кухни появился невысокий, не намного выше Джюса, толстяк, облаченный в звериные шкуры. Рыжие волосы толстяка были завязаны в узел и закреплены косточкой. Толстяк оскалил острые волчьи зубы. - Так вот кого ждал тот медведь… - усмехнулся он – Я содрал с него шкуру. – Людоед, а это был он – бросил на пол медвежью шкуру. Урфин резко рванулся к монстру и всадил ему в живот длинный нож. Людоед оскалился. - Напрасно. Думал, если ударил меня своим ножом… - то прикончил? Ба-га-ра! Я просто посплю, пока все раны не затянутся. Я вечный. Правда, сто лет назад ко мне забрел какой-то прорицатель и предсказал, что меня одолеет железный человек, который родился на свет из плоти и крови… Ба-га-ра, как вкусен был бульон из него! Глаза Людоеда закатились, и он рухнул лицом вниз. Урфин схватил свежесодранную медвежью шкуру – все, что осталось от верного Топотуна, укутал ею бледную, лишившуюся сознания девочку-жевунью, подхватил ребенка на руки и прижав к груди, стремглав побежал из страшной кухни. Никто не мешал Урфину – большинство слуг чудовища предпочли потихонечку разбежаться… **** - Госпожа великая волшебница Гингема, - подобострастно поклонилась толстая жевунья с кислым лицом – Я так рада, что вы поможете мне избавиться от этого грубого дровосека. Моей племяннице лучше подходит сын нашего почтенного старосты, чем этот дикарь, который любит сидеть в своей хижине… Из-за поворота показался усталый мрачный человек в зеленом костюме, кативший тяжело нагруженную мешками тачку. Увидев его, жевунья сжалась и поспешила откланяться. - Привет, мой верный паж – усмехнулась Гингема – Отчего ты так мрачен? Урфин начал рассказывать. - Вот так все и произошло – хмуро закончил Урфин Джюс – Этот Людоед убил моего медведя. А я не смог с ним справиться, хоть и всадил ему в брюхо нож. Пока что я предупредил Жевунов, чтобы они не ходили в Изумрудный город мимо земель Людоеда. - Людоед так и сказал - «Меня одолеет лишь железный человек, ранее рожденный в плоти и крови»? - проворчала Гингема – Хмм… - она посмотрела вслед уходящей кислолицей жевунье. – Знаешь, Урфин, хотя эта мадам хочет отправить жениха племянницы на тот свет, я поступлю иначе… - Как, госпожа? - Отправляйся в лес и притащи мне всяких корешков и травок-муравок. Буду колдовать. – Гингема встала с камня и удалилась в пещеру – она явно не намеревалась посвящать Урфина Джюса в свои планы. Урфин вздохнул, поправил под мышкой свернутую в рулон медвежью шкуру и пошел в свой лесной дом.
Безымянная: На данный момент это всё. Есть шанс, что завтра дошлют 1-2 фика, поэтому голосование заморожено.
Donald: Так комментировать ещё пока нельзя что ли?
Donald: Знаете, мне кажется 5-балльной шкалы мало. Тут 10 или 12-балльная нужна.
Безымянная: Тогда поправлю на 10-балльную и вечером откроется голосование. Но по 5-балльной проще для оценивающих.
Асса Радонич: В самом деле, проще. С пятью баллами хоть как-то понимала, как в этом море плавать, с десятью - боюсь, придется воздерживаться от голосования.
полная версия страницы